Полночи я ревела в подушку. Потому что я — не такая, как все. Белая ворона. И из-за этого останусь одна. И потому что уже семь лет никак не могу забыть человека, которого любила.
Увидев на скамейке Дениса, я не поверила своим глазам. А потом меня затопила жалость. Жалость и нежность. Совершенно материнская нежность. Как будто за одну ночь я стала намного старше. И он — мой маленький, глупенький сыночек. Сыночек, которого на самом деле у меня никогда не будет…
А потом начались сомнения. Можно ли построить семью на жалости и снисхождении? Может быть, и можно. Только мне не хотелось этого делать. Я видела его инфантильность, поверхностное, слишком легкое и потребительское отношение — как к людям, так и к жизни в целом. Меня это раздражало, но я старалась не показывать виду. Его родители отнеслись ко мне сдержанно, если не сказать безразлично, а сестре я точно не понравилась. Да и Дед был от моего выбора не в восторге.
— Ты не поторопилась? — буркнул он, разглядывая мою родинку. — Какой-то он… Извини, конечно, но мне он напоминает годовалого сеттера. На вид взрослая собака, а мозги щенячьи. Поумнеет или нет — вопрос.
— Откуда вы знаете? — возмутилась я. — Вы же едва парой слов обменялись.
— А мне и не надо было с ним разговаривать, чтобы понять. Взгляд выдает. Ему, похоже, крупно везло по жизни. Все само шло в руки, и никакой ответственности. Да?
Я покраснела. Дед попал в точку. Об этом я и сама не раз задумывалась. Впрочем, было кое-что еще. Наверно, я поняла это только потому, что сама постоянно сравнивала его с Андреем. Так вот, он тоже меня все время мысленно с кем-то сравнивал. Может, даже и неосознанно. Я, конечно, могла бы спросить его — что в этом такого? Но… не могла. Потому что сама выдвинула жесткие условия: никаких разговоров о прошлом. Думала, так будет лучше. Оказалось, перехитрила самое себя.
Когда он собрался в Москву, я втайне обрадовалась. У меня появилось время все хорошенько обдумать. Да, мы подали заявление и начали готовиться к свадьбе, но еще не поздно было ее и отменить. Стыдно? Да. Но все же, наверно, лучше было перетерпеть эту неловкость, чем через месяц понять, что ошиблись, и через год развестись.
Но подумать не удалось. На следующий день после отъезда Дениса мне позвонила Марина.
Позвонила с вокзала и жалобно попросилась на постой. На пару дней. В общем, дайте попить, а то так есть хочется, что и переночевать негде. Мы не виделись двенадцать лет. И у меня не было никакого желания видеть ее снова. Воспоминания от той поездки в Сочи остались самые неприятные. В конце концов наши отцы поссорились, да так, что вообще перестали общаться. Ни разу больше друг другу не позвонили, не написали. Удивительно, обычно близнецы — а наши с ней отцы были близнецами — жить друг без друга не могут, но папа и дядя Сергей почему-то с детства не слишком дружили. А Маринка страшно злилась, что мы с ней похожи как две капли воды. Ее настолько это бесило, что она даже из дома вместе со мной выходить не хотела.
Заявившись ко мне, Марина с первой минуты повела себя так, словно я ей что-то была должна. Главной ее претензией было: у тебя все хорошо, а у меня все плохо. Ее бестактность и бесцеремонность здорово действовали мне на нервы. Она расхаживала по квартире, хватала все подряд, расспрашивала, что сколько стоит, и время от времени поглядывала на меня, как революционный матрос на буржуазию. На следующий день она явилась домой за полночь, пьяная и в моем платье. Мне хотелось взять ее за шкирку и вытолкать вон. На свою беду я этого не сделала. Отложила разговор до утра, поскольку Марина явно была не в том состоянии, чтобы взывать к ее совести.
Однако утром, когда я уходила на работу, она еще спала. Вернувшись, я снова обнаружила пустую квартиру, а заодно отсутствие своей шубы, сапог и некоторой денежной суммы. Закипев, как самовар, я решила, что вот теперь все, теперь я погоню ее пинками до самой Антарктиды. Но, к моему великому удивлению, Марина пришла домой в девять часов, трезвая и в слезах. Попросила прощения, вернула деньги и обещала клятвенно, что больше — ни-ни!
«Инночка, миленькая, — рыдала она, — только не выгоняй меня, прошу тебя! Мне некуда идти. Валерка выгнал меня из дома, угрожал убить. Я боюсь в Сочи возвращаться. Я устроюсь на работу, сниму комнату. Пожалуйста!»
Я дрогнула. И разрешила ей остаться. Маринка переменилась, как по волшебству. Каждый день я возвращалась в вылизанную до блеска квартиру, пахнущую хоть и не особо вкусным, но все же ужином, после которого моя сестрица старательно мыла посуду. Она стала до невозможности милой и предупредительной. И еще более любопытной. Она расспрашивала меня обо всем — о моем детстве и о родителях, о школе, институте, друзьях и подругах, работе. О Денисе. Особенно о Денисе. «Зачем тебе это?» — удивлялась я. «Интересно, — вздыхала она. — У меня же ничего нет. Так хоть за тебя порадуюсь».
Впрочем, я сомневалась, что она за меня радуется. Иногда я ловила ее взгляды, явно не рассчитанные на то, что я их замечу. Ловила — и мне становилось не по себе, такая в ее глазах плескалась зависть и ненависть.
Через неделю я снова в кровь натерла родинку под грудью.
«С ума сошла! — сказала Марина. — Надо немедленно удалить. Одна моя родственница так вот себе рак нажила». «Онколог сказал, что нельзя», — возразила я. «Пошли ты его на фиг, этого онколога!»
Испугавшись, я поехала к Деду.
«М-да… — сказал он. — Все гораздо хуже, чем я думал. Пойдем!» «А как же онколог?» — вяло трепыхалась я. «Оставить в данном случае опаснее, чем удалить, — объяснил он, позвякивая какими-то железками. — Не бойся. Немного поболит, будешь марганцовкой черной прижигать. Останется маленький шрамик, никто и не увидит».
Марина ахала, охала, сочувствовала и, разумеется, расспросила во всех подробностях. А на следующее утро я увидела в раковине кристаллики марганцовки, потекшие фиолетовыми струйками.
«Извини, случайно рассыпала», — смутилась Марина. «Аккуратнее, а то ожог будет», — предупредила я. «Знаю», — фыркнула она.
В тот день я собиралась поехать в Гатчину, навестить знакомую, с которой не виделась уже много лет. Когда-то мы с ней вместе отдыхали на турбазе, подружились, часто болтали по телефону, но встречались очень редко. А тут она сама позвонила, попросила приехать. Я предупредила Марину, что переночую у Оксаны и вернусь только к обеду. Но в пятницу днем Оксана позвонила мне на работу и сказала, что срочно выезжает в командировку. Я побродила по магазинам, перекусила в кафе и подъехала к дому в начале десятого.
На вешалке висело черное мужское пальто. Сначала я подумала, что это Денис вернулся раньше времени, но пальто было явно не его. Ну вот, усмехнулась я, стоило мне сказать, что не приду ночевать, и сестричка тут же притащила кавалера. И где она его только подцепила? Пальтецо-то недешевое!
