тех лет. Воспоминания политкаторжанина-очевидца из числа студентов, прибывшего вместе с Сапотницким в Орёл 11 июля 1909 года и скрывшего своё имя под инициалами «С.Ф.», были опубликованы в статье «Самоубийства в Орловской тюрьме» в газете «Будущее» в ноябре 1913 года.
Встретились бывшие студенты во второй половине июля 1909 года во время тюремной прогулки. «Альберт был бледен. Лицо его было изжелта-синее, измученное, убитое. Слабая усмешка кривила губы, — вспоминал арестант ту встречу, — когда говорил он мне: «Как дальше будем жить, не знаю… Меня били уже четыре раза после приёмки«»[405]. Когда в следующий раз они случайно встретились в коридоре, то С.Ф. поразил внешний вид сидельца Сапотницкого. «Он мне показался постаревшим на несколько лет, — рассказывал впоследствии его сотоварищ по арестантской жизни. — Я не могу описать вам его лицо, — этот сплошной ужас, разлитый в его чертах, это лицо, на котором горели два больших, тревожных, испуганных глаза… Ужас этой картины я не забуду… »[406]. Не выдержав издевательств и пыток, бывший студент Альберт Сапотницкий покончил с собой.
Редактор газеты В.Л. Бурцев в ссылке к данной статье указал, что эта публикация — лишь небольшая часть описания положения политзаключённых в Орловской каторжной тюрьме, сделанного известным русским писателем. Вполне очевидно, что речь идёт о М.Н. Гернете, написавшем пятитомный труд «История царской тюрьмы». Приведённый в парижской газете «Будущее» отрывок позже вошёл в 5-й том этой книги. Кстати, в газетной публикации впервые было указано, что Сапотницкого выдала агент охранки Шорникова. До этого считалось, что это дело рук Бродского. Как нам представляется, они оба, обособленно друг от друга, донесли на А.Б. Сапотницкого как активного участника военно-боевой организации при ЦК РСДРП в Петербурге. Для бывшего студента участие в партийной работе закончилось печально. Утром 29 июля 1909 года вошедший в камеру надзиратель увидел тело Альберта, висевшее на оконной решётке.
По факту гибели в Орловском централе координатора военной организации ЦК РСДРП А.Б. Сапотницкого в революционной среде сразу возникло подозрение о причастности к этому тюремных служащих. Однако позже было установлено по свидетельским показаниям, что это был добровольный выбор «Алибея», не выдержавшего физических и моральных унижений со стороны тюремных надзирателей.
Незавершённая страница биографии
После снятия решением Особого присутствия Сената с Е.Н. Шорниковой-Юдкевич всех обвинений в преступлениях против государства и власти в России было прекращено её судебное преследование. Было отозвано поручение о её розыске и аресте. Екатерина Николаевна получила возможность покинуть пределы Российской империи на законных основаниях.
Были в какой-то мере удовлетворены и её финансовые ожидания. Как сообщил 19 мая 1917 года на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства бывший директор Департамента полиции С.П. Белецкий, по распоряжению генерал-майора Джунковского ей была выплачена денежная компенсация. Со слов директора департамента, «она получила: триста рублей на лечение, пятьсот рублей на выезд за границу и тысячу рублей на устройство своих дел, а всего 1800 рублей»[407]. При этом Белецкий заметил, что он предлагал выплатить агенту «Казанской» сумму в размере 3000 рублей, но его предложение не поддержали. Со слов генерала Джунковского, при встрече с ним Е.Н. Шорникова-Юдкевич просила назначить ей пенсию. Такие её ожидания и пожелания подтвердили высшие чины службы охраны Белецкий и Герасимов. Однако на общее рассмотрение этот вопрос даже не выносился. Было решено ограничиться небольшим разовым пособием.
О получении денежной суммы в размере 1800 рублей 1 августа 1913 года была оформлена расписка Е.Н. Шорниковой-Юдкевич. Впрочем, к моменту отъезда из столицы у неё была уже какая-то другая фамилия. Департамент полиции помог ей в кратчайший срок расторгнуть брак с машинистом Юдкевичем. Пределы империи она покидала уже с новым паспортом и не обременённая семейными узами. Детей, насколько известно, у неё не было. Да и при её прежнем образе жизни ей было не до семейных идиллий.
Не сбылись её ожидания о том, что Департамент полиции поможет ей уехать в Южную Америку. Было решено отправить её в одну из славянских стран Европы, поскольку там, по сведениям охранки, было значительно меньше, чем в Западной Европе, политэмигрантов из России. Поэтому вероятность встречи с прежними однопартийцами была гораздо ниже, чем в странах Старого света. Служба наружного наблюдения охранки сообщила, что Шорникова выехала из Петербурга в Будапешт 4 сентября 1913 года, сдав свои вещи в багаж. Последним из известных мест её пребывания стала Болгария. Затем началась Первая мировая война, и следы её затерялись навсегда.
Глава 3
Дамы в разведке Российской империи
Оставили свой след в истории разведки
В течение XIX — начала XX века женщины в Российской империи постепенно осваивали довольно сложные и даже опасные виды мужских профессий. Дамы из разных сословий оказались на тайной службе в зарождавшейся разведке и контрразведке империи. Наиболее образованные из них, принадлежавшие, как правило, к высшим слоям российской аристократии, оказывали тайные услуги родине из-за границы, осваивая тонкости и специфику дипломатической «кухни». Маркиз Астольф де Кюстин в своем злом и не во всём объективном пасквиле «Россия в 1839 году» тем не менее сделал верное наблюдение: «В России существует целая сеть женской дипломатии, и Европа, быть может, недооценивает этот особый способ влиять на политику. Благодаря своей армии двойных агентов, политических амазонок, чье оружие — тонкий мужской ум и коварные женские речи, русский двор собирает сведения, получает донесения и предупреждения, которые в случае огласки пролили бы свет на множество тайн, разъяснили бы многие противоречия, обнаружили бы много низостей»[408].
В XIX веке на службе Его Величества состояло несколько женщин из известных семей, которые внесли заметный вклад в осуществление внешнеполитических перемен в Европе и достижение успехов русской дипломатии. Среди них были княгини Дарья Христофоровна Ливен, урождённая баронесса Бенкендорф, и Екатерина Павловна Багратион (при рождении — графиня Скавронская).
Светлейшая княгиня — разведчица и дипломат
В числе русских разведчиков в 1-й половине XIX века выделялась блестящая аристократка Дарья Ливен, которая по воле судеб была родной сестрой создателя и руководителя III отделения и шефа жандармов генерала А.Х. Бенкендорфа. Как и брат, княгиня пользовалась особым доверием императора Николая I в качестве его тайного агента в Париже и Лондоне. Блестящее образование, аристократизм, мужской склад аналитического
