ничего. В штабе группы армий «Центр» Тресков и Шлабрендорф, сгорая от нетерпения, ждали телефонного известия об удавшемся покушении. Но вскоре они услышали лишь сообщение по радио о том, что Гитлер уцелел. Они выжидали до тех пор, пока не прояснилась ситуация в Берлине.
Вскоре после 19 часов заговорщики на Бендлерштрассе установили телефонную связь с армейской группой «Север» в Прибалтике. Штауффенберг сообщил начальнику штаба, что военное и политическое руководство взяли на себя фон Вицлебен и Бек. Затем Бек передал группе армий приказ подготовиться к отходу в Восточную Пруссию. Таким образом, следует подчеркнуть, что первым приказом Бека войскам Восточного фронта был приказ об оставлении оккупированных областей. Начальник штаба группы армий позвонил около 19 часов 40 минут в ставку фюрера и при этом сказал графу Кильманзеггу: «Вы сами знаете, что это — единственное разумное решение. Мы уже не раз докладывали об этом, но не можем подчиниться Беку, не узнав сначала, что же произошло»60. Гитлеровский подручный Кильманзегг распорядился указание Бека аннулировать.
Преобладающее большинство генералов и офицеров службы генерального штаба столь крепко связали себя с нацистской системой, что не были способны даже на формальное осуществление военных приказов, если знали или чувствовали, что приказы эти могли оказаться направленными против системы. Если прежде мы говорили, что командование вермахта принимало значительное участие в установлении и укреплении фашистской диктатуры, то теперь мы аналогичным образом должны сказать, что оно помешало государственному перевороту 20 июля 1944 г. и предало кровавой нацистской мести тех немногих генералов, которые были в оппозиции Гитлеру.
Подлинные зачатки настоящих действий имелись только в Вене и Париже.
В Вене (XVII военный округ) участниками заговора являлись полковник граф Марогна и капитан Сцоколль; они были лично знакомы со Штауффенбергом и Бернардисом. Около 18 часов сюда поступила телеграмма с первым основным приказом «Валькирия», в которой, однако, отсутствовала фраза «фюрер Адольф Гитлер убит»61. Начальник штаба, полковник службы генерального штаба Кодре, известил об этом отсутствовавшего командующего округом генерала барона фон Эзебека и распорядился насчёт первоначальных мер. Положение было разъяснено остальным офицерам, и для охраны командования округа привлечены два взвода венского охранного батальона. Тем временем поступила ещё одна телеграмма со вторым основным приказом, предписывавшим захват определённых объектов и арест нацистских главарей. Кодре объявил общую тревогу по сигналу «Валькирия» и назначил на 19 часов совещание офицеров. Прибывший тем временем генерал Эзебек одобрил принятые меры, но потребовал запросить Берлин, так как тем временем были приняты по радио сообщения о неудаче покушения. Кодре говорил по телефону со Штауффенбергом, тот подтвердил телеграмму и настаивал на быстрейшем исполнении приказов. Эзебек не был посвящён в планы заговорщиков, но, услышав, что Штауффенберг, которого он знал по 1-й лёгкой дивизии, является одним из руководителей операции, дал своё согласие действовать. Около 19 часов 20 минут собравшиеся офицеры ознакомились с обстановкой и со своими задачами. Все нацистские, эсэсовские и полицейские начальники получили приглашение прибыть к 20 часам на срочное совещание в штаб округа. Капитан Сцоколль, выступавший за немедленное приведение войск в боевую готовность, дал охране здания приказ не выпускать из него никого, кто не носит форму вермахта, в случае отказа повиноваться — арестовывать, а при сопротивлении применять оружие. Когда приглашённые собрались (некоторые, в том числе гауляйтер фон Ширах, не явились), им зачитали телеграммы, а затем посадили под арест в разные комнаты, где подали вина и закуски. Комендант Вены генерал Зинцингер, имевший «Золотой почётный значок» НСДАП, взял на себя арест всех остальных видных нацистских руководителей города.
Вплоть до этого момента никто из участвовавших не знал подробно, что же происходило в ставке Гитлера и в Берлине. Только когда после 20 часов была принята новая телеграмма с требованием назначить политического уполномоченного и в ней были названы имена бывших австрийских политических деятелей, возникли догадки, что дело идёт о политической акции. Несмотря на распространившуюся неуверенность, Эзебек и Кодре всё же опирались на полученные приказы. Поднятые по тревоге части 117-й и 417-й дивизий находились на марше с целью захвата важных объектов. После нескольких телефонных переговоров с Бендлерштрассе раздался звонок от Кейтеля. Тот приказал отменить намеченные меры, и Эзебек отдал соответствующие приказания. Вскоре позвонил Штауффенберг: «Кодре, что случилось? Вы что, задумали спрыгнуть?» Кодре успел лишь ответить: «Только что звонил Кейтель», как связь сразу прервалась. Генерал Эзебек извинился перед арестованными и отпустил их на свободу. Но капитан Сцоколль всё ещё не хотел примириться с провалом и безуспешно пытался соединиться по телефону с Бендлерштрассе.
Как сообщает Отто Хартмут Фукс, который в это время за принадлежность к католическому движению Сопротивления находился в венской военной окружной тюрьме в X округе, он и другие заключённые вечером 20 июля, по существу, находились на свободе. Тюремщик, до того обращавшийся с ними особенно строго, вдруг стал необычайно любезен. Однако утром 21 июля их снова посадили, а тюремщик стал ещё строже, чем прежде62.
Наибольший размах и эффективность заговор приобрёл в Париже63. Уже после 14 часов полковник Финк получил в Париже по телефону из Цоссена шифровку о покушении — на Бендлерштрассе в это время о совершившемся покушении ещё ничего не знали. Однако точная информация поступила только в 16 часов 30 минут в результате телефонного звонка Штауффенберга двоюродному брату Цезарю фон Хофаккеру. служившему подполковником в штабе главнокомандующего войсками на Западе и являвшемуся одним из руководителей группы заговорщиков во Франции. Хофаккер немедленно проинформировал командующего войсками во Франции генерала Штюльпнагеля, вокруг которого спустя короткое время собралась группа посвящённых офицеров. Щтюльпнагель отдал заранее намеченные приказы: подъём по тревоге надёжных войск, занятие важных зданий, арест офицеров СС и СД, прекращение радио- и телефонной связи между Францией и Германией, включая линии, соединяющие с Берлином, захват парижской радиостанции. Около 18 часов 30 минут Штюльпнагелю позвонил Бек. Штюльпнагель подтвердил своё безоговорочное участие — несмотря на всё же появившееся у него сомнение в гибели Гитлера. Одновременно он доложил Беку о принятых мерах.
Главнокомандующий войсками на Западе генерал-фельдмаршал Клюге, в прошлом неоднократно соглашавшийся на выступление против Гитлера, а потом снова отказывавшийся, около 18 часов 45 минут имел телефонный разговор с Беком, с которым его соединил Штюльпнагель. Бек настойчиво призывал его присоединиться к акции. Но Клюге уже слышал сообщение о том, что Гитлер лишь легко ранен, и потому заявил Беку: ему надо сначала посоветоваться со своими офицерами, а потом он через полчаса сообщит о своём решении. Затем Клюге получил как подписанный Вицлебеном приказ о введении чрезвычайного военного положения, так
