Я зажмурился от яркого света, бьющего мне прямо в глаза: они все-таки завели дорожные патрули.
— Внимание! — крикнул я. — Прорываемся.
Я слегка притормозил, чтобы враги расслабились: нормальный свой шоферюга, — а потом рванул вперед, сметая рогатки и стреляя из бластера. Попал я, правда, только по небольшому прожектору. Ну и хорошо, остальное сделают ребята. А до подходящей дорожки всего четыре километра. А там ищи-свищи.
О черт! В нас все-таки попали, у Зеленого Лиса загорелся тент. Кто-то вскрикнул. Нельзя здесь останавливаться! Я прибавил скорость. Уф, тент потушили. В зеркало я увидел, как преследующая нас машина врезалась в дерево на повороте; наверное, Лео вовремя застрелил водителя: это в его стиле. Я стукнул в заднюю стенку кабины: если можно через маленькое окошко придушить капитана Коллеферро, то почему нельзя рассказать мне, что случилось? Я свернул с дороги и остановился: хвост! Иначе нас точно найдут.
— Гвидо зацепило, — сказал Лео, — всю спину обожгло.
— О черт! — Я выскочил из кабины и полез в кузов.
— Ты хорошо разбираешься? — спросил Алекс, он держал в руках аптечку.
— Займись хвостом, — приказал я Алексу, отбирая у него аптечку. Гвидо лежал на животе и, кажется, был без сознания. Комбинезон не горит, только плавится и прикипает к коже, защищая ее от заражения, но снимают эту защитную пленку на операционном столе, под общим наркозом, и не позже чем через сутки. За такой срок мы точно не сможем доставить Гвидо к врачу. Я раскрыл аптечку: те самые два шприца — противошоковое и обезболивающее, не чаще чем раз в двенадцать часов, если, конечно, ваши мозги дороги вам. Мне мозги Гвидо дороги. Ладно, об этом мы подумаем, когда он очнется, действие препаратов закончится, а эти двенадцать часов еще нет.
Алекс с Лео приладили Лису хвост.
— От машины придется избавиться, — заметил Алекс.
— Угу, — согласился я, — довезем всех, а потом вытащим ее на какую-нибудь дорогу, с подарочком.
Мы доехали до болота на рассвете. Как и обещал, я просигналил фарами и увидел ответный сигнал из форта: там все в порядке.
— Выгружаемся.
Мы развязали капитану ноги и позволили ему попрыгать: «жестокое обращение с пленными является тяжким воинским преступлением…»
Вытащили Гвидо и положили его на плащ-палатку.
Я забрался обратно в кабину.
— Эй, Энрик, так нечестно, — остановил меня Лео, — доставай монетку.
Я покачал головой:
— Нет, пойду я.
Поединок взглядов я, как всегда, выиграл: никогда еще это не было так важно (и так тяжело). Лео вздохнул и отвернулся.
— Вы еще не успеете переправиться, как я вернусь.
— Алекс, топай туда, нам понадобятся носилки. — Лео смирился и занялся делом.
Я прихлопнул дверь и повел Зеленого Лиса навстречу его погибели.
Через час я уже был на шоссе. Ох, а обратно мне пешком, километров двадцать пять, и приду я на остров не с той стороны, а это значит — пять километров по болоту. Я поставил у обочины и заминировал свой грузовичок, протянул от него провод и затаился в лесу. Долго ждать не пришлось: тяжелый грузовик в сторону города, почти наверняка боеприпасы. Вот это «бум», я даже оглох. И воронка на шоссе — любо-дорого посмотреть, скоро тут будет такой затор… Это вам за Гвидо!
Я быстро перебрался через шоссе и побежал в сторону родного болота. Через два часа за моей спиной осталось только пятнадцать километров: плохо, надо бы восемнадцать. Привал полчаса, и опять бегом. У края болота я был в половине одиннадцатого: опоздал к завтраку.
К острову я пришел почти в полдень и остановился, прислонившись к сосне, не в силах сделать больше ни шагу. Лео с Анджело втащили меня наверх. Лариса обняла меня, но на шее не повисла. Неужели я так плохо выгляжу?
— Большой взрыв? — спросил Лео.
— Большой, — прохрипел я. Слава тебе, Мадонна, он на меня не сердится.
— Тогда я пошел спать, — заявил самый флегматичный друг на свете. Лео — железный человек, Алекс небось уже десятый сон видит.
В этот момент Алекс выкатился из палатки:
— Ты уже здесь?
— Нет, я еще там. Как Гвидо?
— Спит, — ответил Анджело. — Когда ты ему укол сделал?
— В полшестого.
— Значит, вечером, как сделаем еще один, надо будет заняться его спиной.
— А подождать дня три-четыре нельзя?
— Нет, будет еще хуже.
— Ясно.
Я улегся у костра, положив голову на Ларисины колени, и позволил кормить себя с ложечки.
Глава 43
Разбудили меня просто: откинули полог палатки, и лучи заходящего Феба брызнули мне в лицо. Я бы еще поспал. Часов двадцать.
— Вставай, — сказал Анджело, — ты мне нужен в качестве помощника в полевую операционную. А потом еще поспишь.
Я кивнул. Потом помотал головой. Не помню я что-то, как я снимал ботинки.
Минут через пятнадцать в самом деле я проснулся. Палаток в лагере стало шесть, ну понятно. Около одной из них сидел очень гордый собой Пьетро с бластером — охраняет пленного. По соседству — живая картина «Мадонна с младенцем». Семейство Анджело тоже живая картина — «Отдых на пути в Египет». Тихие, озабоченные девочки сидели в сторонке — наверное, Анджело велел им держаться подальше. Виктора нигде не было видно. Анджело понял, кого я ищу.
— Я послал его в форт.
Я кивнул:
— И бластером научил пользоваться?
— Дурное дело нехитрое.
— Понятно.
— Надо сделать парню еще один укол и снять комбинезон со спины, — объяснил мне Анджело. — Только в обморок не хлопнись — работенка еще та.
Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы придать себе храбрости: поехали.
Мы осторожно вытащили Гвидо из палатки и положили его на небольшом пригорке. Он посмотрел на меня замутненным, ничего не выражающим взглядом. Это со всеми так бывает или Гвидо плохо переносит лекарства? Вроде так бывает, хотя и редко. Я вопросительно взглянул на Анджело (он наверняка разбирается в подобных вещах).
— Все так и должно быть, — успокоил меня он. — Сейчас я буду снимать с него комбинезон, а ты сразу же поливать клеем. — Он протянул мне баллончик. — Здесь не так чисто, как в операционной, поэтому все надо сделать не только аккуратно, но и быстро. Справишься?
— Можно подумать, у меня есть выбор, — ответил я, постаравшись не выдать своего ужаса.
Анджело кивнул и обратился к Гвидо:
— Больно не будет, только неприятно.
Гвидо опустил ресницы, то ли дал понять, что услышал, то ли просто устал держать глаза открытыми.
У меня не было возможности не смотреть на руки Анджело и на край освобождаемой им от расплавленного комбинезона кожи. Господи, как это кто-то соглашается работать врачом? Он же видит такой кошмар каждый день. Кажется, операция длилась неделю, не меньше. Наконец Гвидова спина покрылась слоем заживляющего и обеззараживающего клея, теперь он будет постепенно рассасываться по ходу регенерации. Все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
