— Тогда отправляйтесь.
Старбак побежал обратно через лес. Слева от него разорвался снаряд, и тяжелая ветка треснула и упала на ближайшие деревья. Между деревьями сновали группы людей, не в ожидании приказов, а просто пытаясь укрыться. Они побросали ножи, одеяла, заплечные мешки — почти всё, что могло замедлить бег. Старбак обнаружил хаотичное скопление людей рядом с привязанными лошадьми, капрал пытался увести Покахонтас из этой кучи малы.
— Это моя! — крикнул Старбак, схватив поводья.
Какое-то мгновение капрал выглядел так, будто хотел оспорить это утверждение, но потом заметил мрачное выражение лица Старбака и исчез. Мимо промчался орущий на свою лошадь капитан Хинтон, а за ним следовал лейтенант Мокси с сочащейся из левой руки кровью. Старбак вскочил в седло и повернул в сторону той поляны, где в последний раз видел доктора Дэнсона. Еще одна группа людей прошмыгнула мимо, выкрикивая что-то нечленораздельное.
С края леса послышался залп из винтовок. Старбак стукнул пятками по бокам Покахонтас. Она прижала уши, показывая свою нервозность. Старбак пригнулся под веткой, а потом чуть не вылетел из седла, когда кобыла перепрыгнула через поваленный ствол. Он галопом выскочил на дорогу, планируя повернуть на юг, в сторону полевого госпиталя, но внезапно рядом с его головой мелькнула пуля, и он увидел поднимающийся над пламенем выстрела дымок и синеву мундиров в лесу напротив. Какой-то человек приказал ему сдаваться.
Старбак дернул поводья, так что лошадь чуть не упала. Кобыла неохотно развернулась, и Старбак вонзил в ее бока шпоры.
— Давай же! — прикрикнул он на нее, а потом съежился, когда еще одна пуля просвистела у его головы.
Он по-прежнему сжимал в руке свой тяжелый револьвер и стукнул им Покахонтас в бок, лошадь неожиданно ринулась вперед, чуть не сбросив Старбака, но ему как-то удалось уцепиться левой рукой и въехать в лес. Старбак развернулся обратно к вершине холма. Похоже, уже не было смысла организовывать отход раненых, вместо этого ему нужно было найти Бёрда и сообщить ему, что Легиону зашли во фланг.
— Майор Бёрд! Майор Бёрд! — кричал он.
Таддеус Бёрд обнаружил сержанта Траслоу и теперь помогал ему отнести в безопасное место Адама. Все трое отступали вместе со знаменосцами и были самыми последними легионерами, оставшимися в лесу на вершине холма. Старшина Проктор нес один флаг, а капрал из третьей роты — другой, но тяжелые знамена на громоздких древках трудно было тащить через клубок оторванных ветвей и по торчащим из земли корням.
Оставшаяся часть Легиона, то есть остатки бригады Натаниэля Эванса, похоже, сбежала, и Бёрд полагал, что сражение проиграно. Он гадал, как историки опишут этот мятеж южан. Как одно безумное лето? Отклонение американской истории от прямого курса, стоящее где-то между восстанием из-за виски [26] и тем, как Джордж Вашингтон расправился с дикарями? Где-то у верхушек деревьев разорвался снаряд, осыпав знаменосцев листьями.
— Майор Бёрд! — кричал Старбак. Он скакал бешеным галопом, вслепую пробираясь между деревьями. Убегающие солдаты что-то кричали ему в ответ, но мир Старбака сузился до застилающей глаза солнечной пелены, тени от зелени деревьев, мчащейся в панике лошади, пота и жажды. Он слышал, как на лугу играют оркестры, северян и развернул лошадь в противоположную от этого звука сторону. Он снова позвал майора Бёрда, но в ответ прозвучали лишь плевки выстрелов откуда-то слева.
Пули свистели и приземлялись где-то рядом, но северяне не могли как следует прицелиться в густом лесу. Справа разорвался снаряд, изрыгнув дым и обжигающие осколки, а потом Старбак выехал на поле, увидел мелькание красно-белых знамен Легиона Фалконера на дальней стороне открытого пространства и развернул лошадь в том направлении. Ему показалось, что он заметил там Таддеуса Бёрда и еще дюжину человек.
— Майор Бёрд!
Но Бёрд исчез в дальнем лесу. Старбак поспешил за знаменосцами, рванув через пелену дыма, висевшую над полем. В лесу послышались выстрелы, протрубил горн, а позади всё играли оркестры янки. Старбак влетел в лес на дальнем конце поля и ринулся через путаницу низко нависающих веток, которые больно хлестали ему по лицу.
— Майор Бёрд!
Наконец, Бёрд повернулся, и Старбак заметил, что там находился и Адам с покрывшей его бедро темной кровью. Старбак уже приготовился крикнуть, что янки на правом фланге, но было слишком поздно. Отряд солдат в синих мундирах уже бежал по лесу, приближаясь со стороны проселочной дороги, и казалось неизбежным, что знамена Легиона падут, а Бёрда, Адама, Траслоу и других солдат, окруживших два флага, возьмут в плен.
— Берегитесь! — заорал Старбак, указывая на янки.
Знаменосцы помчались через лес, отчаянно пытаясь удрать, но Бёрд и Траслоу не могли этого сделать из-за Адама. Северяне кричали им, чтоб остановились и подняли руки, а майор Бёрд орал старшине Проктору, чтоб тот поторапливался. Адам взвыл, ударившись ногой о дерево.
Старбак услышал его вопль и пришпорил лошадь. Северяне улюлюкали и вопили, как дети во время игры. Одна из винтовок выстрелила, и пуля исчезла в листве. Майор Бёрд и сержант Траслоу покачивались под весом Адама. Северняне снова призвали их сдаться, и Траслоу развернулся, приготовившись к драке, и увидел, как на него надвигаются штыки.
И тут налетел Старбак. Он направил кобылу во весь опор прямо на преследователей-янки и орал на них, чтобы убирались и оставили Адама в покое. Северяне развернули отяжелевшие под весом штыков винтовки в его сторону, но Старбак скакал слишком быстро. Он вопил на них, вся его сдержанность куда-то делась, и он наконец-то принял решение сражаться.
Янки не отступили, а попытались прицелиться, и в это время Старбак выпрямил правую руку и нажал на нижний курок Сэвиджа, а потом на верхний, рука дернулась от отдачи, а ему пришлось вдохнуть дым, который сразу рассеялся. Он радостно загикал, будто эти выстрелом освободил свою душу от темных желаний. Он услышал ружейный выстрел, но пуля его не задела, и он закричал, бросая вызов врагам.
В отряде было шестеро янки. Пятеро из шести разбежались от безумного налета Старбака, но один храбрец попытался воткнуть свой штык в сумасшедшего всадника. Старбак оттянул нижний курок, крутанув тем самым барабан, а потом ткнул дулом в солдата, который решил с ним сразиться.
В глазах Старбака мелькнули кустистые черные бакенбарды и потемневшие от табака зубы, а потом он нажал на курок, и лицо солдата исчезло в фонтане смешанной с дымом крови, осколков костей и ярко-алых капель.
Старбак издал жуткий звук, смесь победного вопля и яростного воя, раздавив под копытами Покахонтас другого янки. Справа от него со страшным грохотом выстрелила пушка, и внезапно кобыла заржала и встала на дыбы, но Старбак сумел удержаться в седле и погнал ее дальше.
Он попытался выстрелить в синемундирника, но револьвер дал осечку, потому что он нажал на оба курка одновременно. Но это не имело значения. Майор Бёрд, Адам и Траслоу ускользнули, знамена были спасены в безопасной зелени леса, а Старбак внезапно обнаружил, что скачет в одиночестве в наполненной лишь шелестением листьев тишине.
Он смеялся. Ему казалось, будто его переполняло просто невероятное счастье, что он испытал второй наиболее насыщенный и чудесный момент в своей жизни. Он хотел огласить небеса криком радости, вспомнив лицо янки, разлетевшееся на кусочки от его выстрела. Боже мой, ну и задал же он ублюдку! Он громко засмеялся.
А в это время в далеком Бостоне танцевала пыль, поднимаясь в лучах света, падающих из высоких окон церкви на преподобного Элияла Старбака, который, закрыв глаза и с искаженным страстным напряжением лицом, молил Всемогущего Господа защитить и прийти на помощь праведным войскам Соединенных Штатов, поднять им дух, чтобы смогли вынести все трудности, и придать сил, чтобы победить нечестивые войска того непроизносимого зла, что распространилось по южным штатам.
— И если дойдет до сражения, о Господи, то быть посему, пусть завоюют они победу, и пусть прольется кровь врагов их, и пусть втопчут праведники гордость врагов своих в землю! — его призыв был таким энергичным, слова молитвы эхом отразились от стен, а голос был тверд, как нью-хэмпширский гранит, из которого была построена церковь.
Элиял подождал, пока не затихнет эхо, и открыл глаза, но прихожане, каким-то образом сообразившие, что пастор окидывает скамьи сердитым взглядом серых глаз в поисках признаков измены, держали веки плотно сомкнутыми, а вееры неподвижно. Никто не пошевелился, они даже едва осмеливались дышать. Элиял опустил руки, схватившись за аналой.
— Святым именем твоим мы молим тебя, аминь.
— Аминь, — подхватила паства. Робкие глаза открылись, зашуршали книги с церковными гимнами, и миссис Сиффлар накачала немного влажного воздуха в чрево фисгармонии.
