Тот, которого Герард принимал за главаря нападавших, в это время разговаривал с эльфами, но говорил он на эльфийском, которого Герард не знал. Было похоже, что они достигли места назначения, поскольку один из эльфов, подойдя к рыцарю, обрезал кожаные веревки, которыми тот был привязан к седлу, и, ухватив за край доспеха, стащил его с лошади и бросил на землю.
– Вставай, свинья, – грубо сказал он на Общем. – Тебя никто не собирается нести. – Затем он сдернул повязку с глаз Герарда и толкнул его в спину. – Марш вон в ту пещеру.
Они ехали всю ночь. Небо на востоке уже порозовело в ожидании рассвета, но никакой пещеры Герард не видел. Перед ним была лишь густая, непроходимая чаща леса, но вот эльф подошел к тому, что казалось сросшимися стволами нескольких молодых деревьев, и раздвинул их. Показался темный проход в скале, а эльф отодвинул в сторону экран из зелени.
Небо с каждой минутой разгоралось все ярче, теперь его цвет на горизонте стал ярко-золотистым и лазурным. Спотыкаясь, Герард пошел вперед, но прежде поискал глазами своего спутника и увидел, что из привязанного к спине пони большого мешка торчат ноги кендера. У входа в пещеру стоял человек в капюшоне и не отрываясь смотрел на него и Таса. Теперь, когда стало почти светло, Герард увидел, что из-под накидки виднеются черные одежды мага. Рыцарь все больше и больше убеждался в том, что его план удался. Теперь оставалось надеяться только на то, что эльфы не убьют его прежде, чем он успеет объяснить им, в чем дело.
Пещера размещалась внутри небольшого холма на опушке густого леса. Герард подумал, что они находятся не в самой чаще, а неподалеку от жилья эльфов, может быть, даже поблизости от города. До него доносился тихий перезвон колокольчиков, тех очаровательных цветов, которые эльфы любят высаживать на подоконниках своих домов и соцветия которых издают мелодичный звон, когда их касается дыхание ветра. Он ощущал также запах свежеиспеченного хлеба. Бросив взгляд на восток, он утвердился в своем предположении, что они всю ночь шли на запад и теперь находятся если не в самом Квалиносте, то в его окрестностях.
Человек в капюшоне вошел в пещеру. Двое эльфов последовали за ним, один из них нес брыкавшегося кендера, все еще укутанного в мешок, а другой шел позади Герарда, подталкивая его мечом. Остальные эльфы, участвовавшие в похищении, в пещеру не пошли, а растворились в лесу, уведя с собой пони и вороного. Ступив на порог пещеры, Герард мгновение помедлил, оглядываясь, но, получив сильный толчок в спину, почти упал вперед.
Темный узкий проход вел в небольшую пещеру, освещенную пламенем светильника со сладко пахнувшим маслом. Эльф, несший мешок с Тасом, бросил его на пол, и кендер немедленно принялся извиваться, визжать и брыкаться внутри мешка. Тогда эльф пнул мешок ногой и сурово сказал, что его вынут, когда будет нужно, и то только если он будет себя вести как следует. Эльф, присматривавший за Герардом, опять толкнул его в спину.
– На колени, свинья, – грубо приказал он.
Герард упал на колени и поднял голову. Теперь он отчетливо видел лицо человека в накидке, так как тот склонился над ним и сам мрачно его разглядывал.
– Палин Маджере, – у Герарда вырвался вздох облегчения, – мне пришлось проделать долгий путь, чтобы увидеться с вами.
Палин поднес факел поближе.
– Герард Ут-Мондар. Я так и думал, что это вы. Но с каких пор вы стали Неракским Рыцарем? Объясните покороче и побыстрее, ибо, – тут он нахмурился, – как вы знаете, я не люблю проклятых Рыцарей Тьмы.
– Да, господин. – Герард неуверенно поглядел на эльфов. – Они знают наш язык?
– И язык гномов, и Общий, – отвечал Палин. – На любом языке я могу приказать убить вас, и приказ будет немедленно исполнен. Повторяю, рассказывайте о себе как можно быстрее. У вас всего одна минута.
– Хорошо, господин. – Герард облизнул губы. – Мне пришлось надеть эти доспехи по необходимости, а не из желания вступить в ряды Рыцарей Тьмы. У меня есть для вас важные новости, и, узнав от вашей сестры Лауры о том, что вы в Квалинести, я был вынужден надеть форму одного из наших врагов, чтобы добраться до вас.
– О каких новостях вы говорите? – спросил Палин. Он так и не снял с головы капюшон, и его голос звучал приглушенно и вместе с тем сурово и холодно. Лица мага Герард не видел.
Рыцарь вспомнил, что говорили о Палине в Утехе в последнее время. Было известно, что он очень изменился с тех пор, как была разрушена Академия, и изменился далеко не в лучшую сторону. Он оставил освещенный ярким светом путь ради темной тропы, той самой, по которой до него шагал его дядя, маг Ложи Черных Одежд Рейстлин Маджере.
– Господин, – произнес Герард, – ваш отец скончался.
Палин ничего не сказал и не шелохнулся.
– Ему не пришлось страдать, – поторопился уверить его рыцарь. – Смерть была внезапной. Он подошел к дверям таверны, взглянул на солнце, произнес имя вашей матушки и, прижав руку к сердцу, упал. Я был с ним, когда он умирал. Он отошел с миром, ничто его не тревожило. Похороны состоялись на следующий день, теперь он покоится рядом со своей женой.
– Он сказал что-нибудь перед смертью? – наконец разжал губы Палин.
– Он попросил меня кое-что сделать. Об этом я расскажу вам в свое время.
Палин долго смотрел в лицо Герарда, не говоря ни слова. Затем спросил:
– Какие еще новости в Утехе?
– Господин? – Герард был изумлен, подавлен. Кендер в мешке издал вопль, но никто не обратил на него внимания.
– Вы разве не слышали, что я вам сейчас… – Герард растерялся от изумления.
– Мой отец умер, это я слышал, – спокойно ответил Палин. Теперь он откинул капюшон и устремил на Герарда пристальный взгляд. – Он был старым человеком. Он тосковал по своей жене. Смерть – это всего лишь часть жизни. Некоторые считают, – его голос стал еще более жестким, – ее лучшая часть.
Герард не сводил с мага глаз. В последний раз они виделись всего несколько месяцев назад, когда он прибыл на похороны своей матери Тики. В тот раз Палин не стал задерживаться в Утехе и почти сразу после погребения уехал, отправившись на поиски древних магических артефактов. После того как Академия была разрушена, Утеха ничего не могла дать Палину. Зная по активно циркулировавшим слухам об угасании сил магов, люди посчитали, что Палин не отличается в этом смысле от прочих. И добавляли, что, по всей видимости, жизнь теперь потеряла для него всякую ценность. Брак его не был счастливым. Он перестал заботиться о своей безопасности, ничего не боялся и готов был отправиться куда угодно, если была хоть какая-то надежда отыскать памятник магии Четвертого Века. Лишь таким памятникам удалось сохранить магическую силу, которую искусный маг смог бы извлечь и использовать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
