Войдя в стойбище, стали все расходиться по своим чумам, и она направилась к своему с мешком на взмокшей спине. Она думала, как сейчас сбросит мешок и первым делом отправится на реку, искупаться, вместе с Режущим Бивнем, если он дома, у своего очага, или с другими, если его в чуме нет. С теми, кто дожидается. Ведь кто-то мог её дожидаться, кто-нибудь мог, и она даже подозревала, кто… Она подумала об этом – и опять о чём-то ещё, неуловимом, побочном, но очень тревожащем. Очень.
На земле играли дети. Они прорыли палками длинную канаву, в которую даже принесли воды, и вода сочилась на дне этой детской реки. Чёрная Ива сначала хотела её обойти, сделать несколько лишних шагов – но надоевший мешок нудно скребал горящую спину, и она поленилась обходить детскую реку, она её переступила с виноватой улыбкой, она не ожидала, что маленький мальчик, один из копателей, придёт в ярость.
А маленький мальчик ударился в слёзы и начал кричать:
– Какая ты вредная! Вредная! Вредная!
Она остановилась, сбросила свой мешок. Она хотела сказать крикуну ласковых слов и одарить колосками ячменя – но он неистово сжал свои хлипкие кулачки и готов был кинуться драться. Ей казалось, будто она всё ещё спит на солнцепёке, её голова перегрелась и впустила в нутро кошмарный сон. Кошмарный, кошмарный, кошмарный. Ей так казалось, а мальчик кричал и махал кулачками, остальные дети смотрели в недоумении, не понимая, что происходит, как и она. И ей захотелось поскорее прервать этот сон. Она схватила под мышку противный мешок и бросилась прочь, рассыпая колосья, устилая дорогу жёлто-зелёными метёлками ячменя.
Она ворвалась в свой чум и бросилась на лежанку. Её мужа не было в этом дурном сне. Её голова раскалывалась пополам, как будто в оба уха вбили острые колья. А потом ей привиделась мать с ежевичным лицом. Кислым-кислым.
Она обхватила ладонью глаза и попыталась уснуть. Или, наоборот, проснуться.
Где-то над стойбищем очумело каркали вороны.
****
Маковый Лепесток поправила рукой волосы и непринуждённо оглянулась. Из-за куста тут же вышел охотник с обритой чёрной головой и как будто бы улыбнулся. Зловещая получилась улыбка. Маковому Лепестку стало не по себе. Этот мрачный охотник слишком часто встречается ей. Даже теперь. У него колючие маленькие глаза, у этого Угрюмого Носорога, и противная щетина на щёках. Хотя в трауре кто выглядит лучше? Но всё равно он ей не нравится, как бы ни улыбался.
– Маковый Лепесток, ты не выспалась ночью? Что же ты делала? Может, с призраком виделась? – заливисто захохотала подружка, Лесная Поляна, и другая подружка, Жёлтый Мотылёк, тоже засмеялась.
– Угрюмый Носорог в который раз проходит мимо, – смутившись, высказала свои мысли вслух Маковый Лепесток. И услышала новую порцию смеха в ответ.
– Он в кого-то влюбился из нас… Уж не в тебя ли?.. Ждёт не дождётся, когда ты станешь женщиной.
Безостановочный хохот дурёх стал раздражать, и Маковый Лепесток сердито огрызнулась:
– А, может, как раз в тебя, Лесная Поляна… Мне показалось, он на этот раз глядел как раз на тебя… Хотя в прошлый раз вроде бы на Жёлтого Мотылька. Наверное, он посватается к вам обеим. Одна будет первой женой, а другая второй.
Выпад получился очень удачным. Подружки быстро угомонились и даже обе немного нахмурились, зато сама Маковый Лепесток уже, наоборот, улыбалась.
– Разве Угрюмый Носорог такой хороший охотник, что сможет прокормить двух жён? – усомнилась Лесная Поляна.
– Почему нет? Если обе женщины будут усердно собирать зёрна и ягоды – разве ж они вдвоём не прокормят одного Угрюмого Носорога? – Маковый Лепесток расхохоталась так же заливисто, как перед тем её подружки. Зато те совсем поникли. Словно Угрюмый Носорог уже и впрямь брал их в жёны обеих, несмотря на препятствия. А они даже ещё не выстроили свой игрушечный чум. Лесная Поляна, насупившись, схватила три длинные жерди, сложила вместе верхушки и, тряхнув косами, гневно сказала:
– Обвязывайте!
У Лесной Поляны чудные длинные косы. И у Макового Лепестка могли быть такие… Почти такие же длинные… Но ей пришлось срезать волосы весной, и когда косы Лесной Поляны попадаются ей на глаза (а как они могут не попадаться?), ей иногда становится неприятно, словно Лесная Поляна похваляется специально. Как сейчас. Однако что толку грустить? Опять скажут: «Не выспалась». Маковый Лепесток связала бечёвкой верхушки жердей, а потом они поставили треножник стоймя, развели жерди-ноги пошире, расковыряли палкой ямку рядом с каждой ногой, вставили ноги на места, обсыпали землёй и утрамбовали. Основа жилища была готова. Три девочки заспорили, из чего они сделают поперечины стен, из длинных прутьев или из оленьих рогов. И Лесная Поляна, и Жёлтый Мотылёк настаивали на прутьях, с которыми будет меньше возни, но Маковый Лепесток возразила, что в настоящих старинных жилищах всегда использовали оленьи рога. «Мы же можем стащить их из ямы, разве нет?» – призывала она. Подруги не согласились: «Оленьи рога велики для нашего чума. Не будем их трогать. Увидят и ещё начнут ругаться». «Трусихи. Трусихи!» – зарделась от чувства своей правоты Маковый Лепесток. – «Нужно делать по-настоящему. Если боитесь, так и скажите. Я сама притащу рога. Ломать ветки с деревьев нельзя. Они могут наслать лихоманку, и…» Она не договорила, потому что Лесная Поляна приложила палец к губам. Маковый Лепесток оглянулась.
К ним направлялись мальчишки.
Из ватаги мальчишек вышел вперёд её брат и суровым ломким голосом позвал:
– Поди сюда, Маковый Лепесток! У нас к тебе разговор.
Она пренебрежительно передёрнула плечами:
– Вот ещё… У вас разговор – сами идите.
Маковый Лепесток ходит в девочках последнее лето. Так говорит её мать. Щёки девочки румяны и гладки, глаза блестят синевой, русые волосы вьются колечками – но самое главное, что так притягивает к ней мальчишек, так это то, что её открытые груди начали набухать и обретать женские формы. Мальчишек так и подмывает дотронуться ненароком до вздувшихся розовато-коричневых пупырышек. А ей это не нравится. Или всё-таки нравится. Она сама не понимает. Она по ночам часто слышит движения матери и отца – и ей не нравится холодность матери. У неё жадная мать. Жадная даже на своё тело. Отцу всегда приходится долго упрашивать мать – и она это слышит. Ей это не нравится. Она больше любит отца. Она не хочет оказаться похожей на мать. Поэтому, когда мальчишки касаются её нежных грудей, даже если они делают это грубо, если больно хватаются, всё равно она не кричит на них и не злится. Может быть, это здорово, что она так привлекает мальчишек, что у неё уже имеется при себе, чем их привлекать. Хотя и у Лесной Поляны груди тоже потихонечку вспучились и округлились, но Лесную Поляну мальчишки не очень-то лапают. И та из-за этого обижается, хотя никогда не сознаётся. Говорит, что так и должно быть, что мальчишкам нельзя давать спуску. Это Маковый Лепесток, по её словам, чересчур наряжается: то на ней бусы, то ожерелья на запястьях или щиколотках, то бахромчатый налобник на голове или венок из цветов – потому мальчишки и льнут к ней, что она, если верить завистливым словам Лесной Поляны, слишком любит взрослые украшения. Говорят, её отец, когда был молодым, тоже очень любил украшения. Что тут плохого? Ведь она делает их сама. Иногда только брат помогает. Или отец. Но не мать. И сейчас на её голове красивый самодельный венок из крупных жёлтых поздних одуванчиков.
