— Совсем не обязательно испытывать на себе гнев кого-нибудь из ее рода, — отдуваясь, сказал Рот. Оризиан задумчиво кивнул, но внимание его уже было обращено совсем на другое. Он смотрел на груду меха, оставленную Ивен на выступе.
— Как думаешь, эти меха для нас? — поинтересовался он, энергично растирая озябшие руки.
— Смею надеяться, но давай подождем, пока она сама это скажет, — ответил Рот.
V
Когда Ивен немного остыла, она подтвердила, со всей любезностью и добрым юмором ужаленного пчелой мула, что меха действительно предназначены для гостей. И Оризиан, и все остальные сразу в них закутались. Сидевший у костра и наблюдавший за обугливавшимся зайцем Оризиан впервые за последние дни почувствовал настоящее тепло, проникавшее до самой глубины души. Ивен неохотно разрешила оставить огонь, поскольку заяц уже готовился, когда она вернулась. Они жадно съели его, не обращая внимания на стекавший по подбородкам жир и евший глаза дым. Эсс'ир сломала лапку и высосала костный мозг. В одном из глиняных горшков Ивен они растопили снег, чтобы утолить жажду.
После этого Эсс'ир вышла посмотреть, не видно ли брата. Оризиан представить себе не мог, что она волнуется за Варрина; он подозревал, что ее скорее выгнало желание еще раз оказаться под открытым небом. Рот настаивал на том, что нужно иметь охрану снаружи, и оставил Эньяру и Оризиана наедине с на'киримом. Очевидно, щитник посчитал, что никакой угрозы для его безопасности Ивен не представляет, какой бы несносной она ни была.
Оризиан сначала колебался, опасаясь острого как лезвие языка Ивен (особенно, если она все еще была в дурном настроении), но все же сомневался, что сейчас подходящее время для излишней осторожности в отношении ее характера.
— Иньюрен говорил, что вы могли бы нам помочь. Он хотел, чтобы мы пошли в Колдерв, и сказал, что вы нас туда отведете, — спокойно сказал он.
Ивен вытирала губы рукавом куртки и, казалось, не слышала вопроса. Потом она прислонилась к стене, вытянула вперед ноги и с пристальным вниманием посмотрела на него.
— А почему ты хочешь идти в Колдерв? — спросила она. — Ты же знаешь, там не слишком много ваших друзей.
— Чтобы найти лодку. Это была идея Иньюрена, однако…
— Явно не твоя, — проворчала Ивен.
Оризиан неуверенно дернул плечом. У него было ощущение, что своими сомнениями в советах Иньюрена он его вроде бы предает.
— Я… не уверен. Сначала я думал, что мы должны отправиться прямо в Гласбридж или на Дамбу Сириана. Но Иньюрен и Эсс'ир, и Варрин тоже, кажется, уверены, что мы туда не доберемся.
Ивен пошуровала палкой в угасающем костре, угли опять вспыхнули.
— Тогда и я не предполагаю, что доберетесь. Если уж даже Лиса с тройным кин'тином чувствует, что умнее удрать сюда, то, возможно, у вас хорошие шансы умереть, если бы вы этого не сделали. Знаешь, таких, как он, среди Лис немного. С тройным рисунком, я имею в виду. Хотя, конечно, Лисы никогда не были большим кланом…
— Но мы не можем здесь оставаться, — вмешалась Эньяра.
На'кирим остановила на ней острый взгляд и вздернула бровь. Она была недовольна.
Эньяра гнула свое:
— Я имею в виду, что мы не можем вернуться в Гласбридж по суше, и для меня это значит, что у нас нет другого выбора, как только добраться до Колдерва и найти лодку.
— Остра, как игла, — проворчала Ивен и уставилась в огонь.
Эньяра смотрела на хозяйку, а Оризиану очень хотелось, чтобы сестрица попридержала язык.
Вдруг Ивен сказала:
— Иньюрен уже пытался втянуть меня, — создавалось впечатление, что она все еще разговаривает сама с собой. — Он хотел, чтобы я… что-нибудь предприняла в отношении некоего Эглисса. Возможно, именно поэтому он послал вас сюда. Кроме того, вы вроде бы не слишком и нуждаетесь в том, чтобы я провела вас в Колдерв, когда эти две Лисы нянчатся с вами.
— Эглисс? Вы с Иньюреном говорили об Эглиссе? — удивленно воскликнула Эньяра.
Ивен кивнула:
— Пока он был в Андуране. Я сама взглянула на Эглисса. Это была не лучшая идея; поскольку он имеет привычку меряться силами… во всяком случае, у меня до сих пор болит голова, и я не могу от этого избавиться.
— Так Эглисс как раз нас и преследует. Вернее, он — один из преследователей, — сказал Оризиан. — Даже если он сам не убил Иньюрена, то уж руку-то к этому делу приложил.
Ивен уклончиво проворчала:
— Иньюрен ничего не говорил насчет заботы о своих заблудившихся и заблудших. Он хотел, чтобы я кое-что напомнила Хайфесту, вот и все. Заставила их позаботиться об Эглиссе.
— Я думала, Хайфест был крепостью, — опять встряла Эньяра.
Ивен ответила:
— Был. И говорят, ни разу не был взят, что мне кажется вполне достоверным. Сначала киринины осадили его во время Войны Порочных, потом ваш собственный род в Бурные Годы, и снова в войнах Темного Пути. Хайфест прошел через это все довольно благополучно. Хотя как сказать: то, что оставили воины, больше видимость того, что было. Самый первый Тан Килкри предоставил крепость нескольким на'киримам, искавшим место, где бы спрятаться, и они там до сих пор прячутся, или по крайней мере их преемники. Это не большой секрет, но скорее всего большего не нужно и знать.
Она тяжело вздохнула.
— Там хорошие люди, но есть много вопросов, над которыми они не любят задумываться. Они заплесневели так же, как книги, которые они охраняют, и в половине того, что они болтают, не больше чувства, чем в карканье их ворон. Чтобы запереть себя среди такого количества слов и учености, требуется определенный характер. Ни Иньюрен, ни даже я в полной мере таким характером не обладаем. Стыдно, до некоторой степени. Для тех, кто может там обосноваться, это очень… большое облегчение.
— И Иньюрен думал, что именно они могут справиться с Эглиссом? — спросил Оризиан.
— Иньюрен всегда предполагал и искал в людях самое лучшее. Подозреваю, он думал, что в Хайфесте могли бы помочь разобраться с любой путаницей и теми бедами, что творит Эглисс, только потому, что он такой же на'кирим, как они. Очевидно, он считал, что этот Эглисс — замечательный молодой человек, или мог бы им быть, и одарен исключительными талантами.
На это Эньяра что-то проворчала, но довольно тихо, чтобы не привлечь внимания Ивен.
А Ивен продолжала:
— Если Иньюрен прав, то действительно только кто-то вроде на'киримов, которые живут в Хайфесте, способны противостоять Эглиссу. — Глаза у нее потускнели, голос поплыл, словно какие-то другие мысли отвлекли ее. — Или Диркирнон… он сказал, что мальчишка, возможно, жил там. Нет?
Она опустила голову.
— В Диркиноне? — переспросил Оризиан.
Ивен подняла взгляд и будто удивилась, что она не одна.
— В Диркирноне, — поправила она. — Да. Еще одно убежище моего рода. Хотя, это совсем не то, что Хайфест. Есть на'киримы и на'киримы. На'киримы Диркирнона, когда на них находит, могут быть менее дружелюбны, чем медведь с занозой в лапе.
На некоторое время воцарилась тишина. Лицо Эньяры выдавало нетерпение.
— Даже если вы только укажете нам направление… — начала она, но тут ее прервал хриплый кашель Ивен.
— Извините. Иногда сырость и холод очень давят на мою грудь. Особенно когда я думаю, — объяснила Ивен, прочистив горло.
Все опять напряженно замолчали. Оризиан с Эньярой тревожно переглянулись.
— У него еще была та ворона? Что с ней случилось? — спросила Ивен.
Ответил Оризиан:
— Идрин. Он отослал его. Я думаю, велел ему отправляться домой.
Ивен кивнула, как будто Оризиан подтвердил то, что она уже знала:
— Значит, они, там, в Хайфесте, уже знают, что он умер.
Она надолго погрузилась в размышления. Ни Оризиан, ни Эньяра не решались потревожить ее. Глаза Оризиана блуждали по стенам. Он рассматривал фигурки людей и животных, нарисованные широкими, простыми одиночными линиями и штрихами. Это была грубая работа, но подходящая для этого, освещенного огнем костра, места. Рисунки могли дойти из древнего, еще не развитого мира.
— Ты что-нибудь знаешь о Небесных Странниках? — спросила его Ивен.
— Никогда о них не слышал.
— Вот! Нет лучшего примера глупости твоей расы. Ты знаешь по крайней мере, что одна из первых рас совершила преступление против Богов, украв огонь с крыши мира? Ну а б самые ранние годы Королевства нашлись такие, которые решили, что Богов можно убедить вернуться, если в качестве епитимьи повторить тот поход. Это и были Небесные Странники. Множество их прошло здесь на пути в Тан Дирин. Это была не самая успешная вера, и неудивительно, что чаще всего ее сторонников преследовали разные несчастные случаи, вплоть до смертельных.
— И они сделали эти рисунки на пути туда? — спросил Оризиан.
— Думаю, да. Я не вижу в них особого смысла, но смысл всегда был не самым заметным качеством Небесных Странников.
