Рейтинговые книги
Читем онлайн Россия в неволе - Юрий Екишев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 78 79 80 81 82 83 84 85 86 ... 98

На золотых кружочках, коими пользовалось государство – был профиль кесаря, который своим словом устанавливал границы своих действий, давал пример своим подчинённым. Деньги на своём, подчинённом месте, символически служили единству нации, и делить их – было безумием – всё равно, если бы пчёлы стали бы делить мёд: погибли бы все. Наоборот, у пчёл при недостатке гибнут солдаты, но не матка. Сравнение с ульем, конечно, имеет свои масштабы. Империя – гораздо колоссальней, по разнообразию производимого нацией внутреннего продукта, но сравнима по чистоте, по естественности устройства. И стремления к переустройству веками освящённой Божией власти, когда святые – учили князей, как им поступать, воспитывали, а сначала и вымаливали царских детей, беседовали о пророчествах и назначении жизни русской, смысле и необходимости Святой Руси, как свидетельства высокого происхождения и назначения человека (от Бога, – к Богу; а не от обезьяны – во тьму и пустоту) – на таком фоне звенеть презренным металлом, считать произведённую стоимость и переводить её на кир или стоимость доступных женщин – вся эта вера в экономику и её апостолы в кожанках с наганами и красными бантами – выглядели не просто аномалией, а считались воплощённой бесовщиной.

Агрессия жидократии в разных её гнусных формах, раны ею нанесённые организму России – демоничны по своей природе. Комиссары в кожанках, как воплощение бесов – очевидная реальность, если смотреть изнутри той, Белой России. Нынешние заявления об окончании гражданской войны их потомков – это ультиматум: пусть русское тело с отсечённой головой Царя, с отсечёнными руками и ногами – армией и делателями, потихоньку забудет о святости, и сгинет, и исчезнет – хватит уж трепыхаться, всё кончено. Некоторые, правда, ностальгируют – Путин: "Я бы мечтал оказаться там в то время, во время революции…"

# # #

Не надоело еще слушать ультиматумы? – сдавайтесь, всё кончено! Не устали от шепотков садистов, гонящих триллерной жути – России конец… Согласились, что ли?.. Медленная агония обрубка под милостивым наблюдением маньяка, адского выблядка, радующегося нашей боли – никогда для нас не будет жизнью. Существование из милости – не в характере русского человека. Пока Россия рожает буйных – она способна к восстановлению (пока что в помешательстве она сама себя уродует, вырывая своими руками куски своего же тела, взрывая друг друга, уменьшая при каждой разборке наше и так уже малое число). Даже на Куликовом поле лихим людям досталось дело – смотреть за переправой. Минин и Пожарский в своё время, при неудаче, объявлены были бы простыми разбойниками. В опричниках Иоанна Грозного уж точно бы не удержались ди-джеи да звёзды эстрады с гребнями на головах. Так что нужны все, кто может ещё в нашем организме доводить до других единую волю, белую волю, волю будущего Белого Царя. Нужны и добрые, и злые, но те, кто способен идти вперёд, к цели, наплевав даже на то, что считали собственным мировоззрением.

Мы способны, когда нас бьют, смеяться в лицо врагам, и вставать, несмотря на рапорты: "Раскидал одним ударом десять сотрудников ОМОН, причинив им лёгкие телесные повреждения…" Почему бы нам не встать навстречу орде Пидерсии? И не стряхнуть вонючих спидоносных тварей? Недолго им ползать по телу страны… Рассвет уже близко…

Часть третья. 

# 23. Десять веков.

Снова тусанули. Третья уже хата на этом централе – сначала 21, потом 79, теперь 67 – и третья часть книги. Камера – опять как 21, строгая подследственная. Срока светят большие, как шутят здесь – набрали плану десять веков (судьи имеются ввиду с прокурорами) – и раздают. Не раздадут – выговор. Раздадут с лишком – премия.

За хатой – Денис. Заходит обычный разговор – кто я, что я, что в перспективе, что можно и чего лучше не касаться. В каждой хате на централе – свой внешний вид, своя как говорится "постанова", и своя начинка, свой людской материал.

После поселкового, спецлютого транзитного режима, с чуть не еженедельными этапами "троечников" и "троеборцев" (борцов с народным огненным напитком "Троей", а также "Трояром", "Максимкой", "Льдинкой", "Снежинкой" и тому подобными), с неизвестными личностями из таежных посёлков (кем они там были? – о них говорят загоревшие до уреза одной и той же рубашки коричневые шеи, ноги с растопыренными, не лезущими в тапочки пальцами с каменно-гранитными серыми ногтями) – после чуть не ежедневных новостей с санитарно-гигиенического фронта (оказывается, окурки надо аккуратно класть в урну, а не рассыпать вокруг, стол после себя протирать, а не оставлять сладкие круги от стаканов с чаем, шлёмки мыть в раковине не сразу же после того, как там кто-то ополоснул ноги и высморкался, брать хлорку для мытья долины – и так далее – что можно и нужно было научиться подтирать за собой…) – после этого безика напополам с дурдомом я попал чуть ли не в тихую спокойную гостиницу. Шконари – каждому свой. Дорога одна (на себя), не ухабистая (без зацепов, без проблем как словиться – пушки, пули, рваные нитки, распусканье носков, а главное, нервы, тратимые на всё это – в прошлом; тут спустил грузик, в нижней хате вытащили удочку метра полтора, затянули, стукнули в потолок – и вся дорога). Благодать. Утром, днём, вечером – тишина, негромкие разговоры. Телевизор слышно даже на минимуме.

Осторожные действия большинства – не задеть, не разбить, не уронить, не совершить лишнего. То, что я как новичок-первоход, принимал за местную норму, не смиряясь, не принимая как данность – оказалось аномалией. Жить не чёртом, не чушком, оказавшимся в загоне – всё-таки свойственно русскому человеку, как это ни стараются убить в зеках на поселковых командировках. Я не осуждаю никого, я просто констатирую факты: человек зависит от окружения, и со временем становится этим окружением, которое может разъесть до нуля, если нет стержня.

В новой хате практически у всех – проблемы с судом, прокуратурой, которые слились в единый "хор мальчиков" в своём стремлении – осудить, посадить, упрятать, изолировать, закатать, закрепить. Даже адвокаты – лишь часть этого хора, получающая свой кусок пирога за эту хорошо разученную всеми песенку: сколько будет двадцать разделить на три? Правильно, правильно – девять, семь, четыре…

То есть девять – руководителю преступной группы, семь и четыре – подельникам. Магия раздаваемых цифр иногда необъяснима. То, как это связано со справедливостью, какой ниткой – не понятно, немыслимо. Нельзя всерьез воспринимать те лазейки и хитроумные козни, которые уложены в жесткие формулировки обвинительных заключений, потом слегка изменяемые кочующие уже в приговоры, под "вечерний звон" свидетелей и адвокатов: девять, семь, четыре, бомм! бомм!

Любой человек подобен луне (в Китае императора даже называли Луноликим) – светит отраженным светом. Святые – Божьим, негодяи – светом демоническим, "который есть тьма". Вообще отражение власти – в её сподвижнике, наместнике – это отражение высшего авторитета, который уже вполне самостоятелен в силу переданной в свою очередь ему силы, или взятой им. Сил, источников сил – всего две. И князья света и тьмы сходятся в мире, сталкиваются, расходятся, хранят свои территории от нападений, используя свою власть во зло нападающим – во благо, охранительное суровое благо – тем, кто свой на этой территории. Кто-то правит своими, приближая одних, послушных, и подавляя любое другое движение – страхом, словом, связанным с применением силы, имеющей свой цвет. Кто-то окриком, другой обрезает гордящегося или поднимает ленивого, либо пускающего пыль в глаза мнимой деятельностью (такие громко, удвоенным эхом повторяют, что нужны нитки на нового коня, пораспускают пару минут носок или мочалку, и вновь на шконарь – чесать пузо или тянуть дармовую "Приму", сетуя на плохое качество сегодняшней баланды…)

В новой для меня хате всё делается почти молча, разумно, с расчетом на будущее, с долей предвидения – никому ничего не надо говорить: плети коней, приберись, постели скатерть. После поселковой дурки, когда в хату вползает нечто фантастическое (то ли "чужой", то ли очередной бессмертный-"егорец"), чуть не царапающий наш паркет закрученными винтом ногтями на ногах, только избавившегося в баньке от привычных вшей, – существо, которое разорило "Колгейт" (чистить зубы раз в неделю надо заставлять!) и уничтожившее рынок моющих средств, не говоря уже о порожденном им перепроизводстве туалетной бумаге – прямо с www.пришельцы.ру, ну, или восставшие-из-ада-2007 – после вынужденного общения с такими поселоковыми пассажирами – порядок новой хаты, такой великолепный и оказывается вполне достижимый – не мог не радовать. Он свидетельствовал о многом, – и кто в хате хозяин, и что "строгачи" все же люди посолиднее, и что во главе угла: людское или иное, звероподобное, превращающее людей в животных (что наша пенитенциарная система называет исправлением в сочетании с применением рабского труда) с грубыми инстинктами и потребностями.

1 ... 78 79 80 81 82 83 84 85 86 ... 98
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Россия в неволе - Юрий Екишев бесплатно.

Оставить комментарий