Джонатан стоял выпрямившись, с высоко поднятой головой, и Бену почудилось, будто перед ним пророк, который сквозь время и пространство прозревает далекое будущее. Но он знал, что пророков нет и ни в чем нельзя быть уверенным. Есть одни только шансы, и даже они ничтожны. Да, записи по-прежнему у него, в его нагрудном кармане, — он машинально положил на карман руку и услышал похрустывание бумаги. Но действительно ли записи эти представляют еще какую-нибудь ценность?
Они услышали, как кто-то спускается по лестнице — это был Франсуа, который сейчас нес вахту.
— По-моему, принимаются за нашу улицу!
Харди, который, совсем обессилев, опирался о стену, поднял голову. Глаза его неестественно блестели: у него был жар.
— Я сматываюсь: мы здесь как в мышеловке!
— Оставайся на месте! — приказал ему Джонатан.
Но Харди уже взбегал по ступенькам, и они тут же услышали, как он идет по усыпанной обломками стен мостовой…
— Если мы здесь останемся, нам конец, — сказал Бен.
— Не хочу больше перебегать из одной дыры в другую. Словами не выразить, до чего я устала. Больше не могу. — И Эдвиге, вытянувшись на своей импровизированной постели, закрыла глаза.
Джонатан бросил на нее презрительный взгляд. Потом сказал:
— Вы все отдаете себе отчет в том, что будет, если нас поймают? — Он обвел их взглядом, однако ответа не последовало. — Не исключено, что они знают о том, кому обязаны катастрофой, — продолжал Джонатан. Несколько секунд он смотрел на Бена, однако и тот на его слова никак не реагировал. — Но вполне вероятно, что мы в их черных списках числимся на тех же основаниях, что и многие другие. Естественно, если мы попадем к ним в руки, скрыть не удастся ничего. У них есть способы заставить человека говорить. Достаточно им поймать одного, и…
Он сдвинул рукав пальто и посмотрел на часы. Открыл рот, чтобы сказать что-то еще… и тут они услышали короткую автоматную очередь. Не слишком близко, но и не слишком далеко. Все подумали об одном и том же: Харди.
— Нужно выбираться отсюда! — прошептал Франсуа.
Подчеркнуто спокойно Джонатан сел на первый попавшийся мешок.
— Надо дождаться ночи. Тогда попробуем прорваться. Но на этот раз, похоже, придется туго: кольцо вокруг района сужается. Остается одно — попробовать выйти из оцепления, попасть на ту сторону.
Франсуа впился в него глазами:
— Ты думаешь, может получиться?
Джонатан неопределенно махнул рукой.
— Надежды мало. Последняя и очень сомнительная попытка, ничего более. А для того, чтобы ни один из нас не мог предать другого, я предлагаю применить одно необычное средство.
Он встал и направился в угол, где лежало несколько оставшихся у него вещей: сумка, коробка, обернутая газетной бумагой, небольшой ломик, который в случае необходимости можно было использовать как оружие. Он открыл коробку, вынул из нее продолговатый футлярчик — пластмассовую коробочку с несколькими ампулами. Там же лежали шприц и несколько игл. Взяв одну из них пальцами, Джонатан навинтил ее на шприц.
— Этот препарат стирает воспоминания, — сказал он. — Необходимые для повседневной жизни способности остаются, но все, что мы делали в последние месяцы и годы, мы забываем — и сами события, и вовлеченных в них людей.
Он замолчал и прислушался, и они услышали постукивание и негромкое потрескивание: группа очистки приближалась.
— Времени у нас немного, — сказал Джонатан. — Оголите до плеча руку, каждый получит свою дозу. Экономить я не буду — пройдут годы, а может, и десятилетия, прежде чем воспоминания оживут опять.
— А… через сколько времени… — спросил, запинаясь, Франсуа, — через сколько времени средство начнет действовать?
— Часа через два-три, — ответил Джонатан. — Сейчас уже темнеет, и мы разойдемся в разные стороны. Пройти через оцепление каждый будет пытаться в одиночку. Кого-то из нас могут ранить, кто-то попадет в руки полицейских. Однако, когда начнутся допросы, никто не сможет ничего рассказать.
Они молчали. Возможно, они верили его словам, а возможно, просто слишком устали, чтобы говорить. Один за другим они подходили к Джонатану, и он вводил каждому препарат. Не миновало это и Эдвиге: Франсуа завернул рукав у так и не поднявшейся девушки, и Джонатан встал около нее на колени. Последнюю инъекцию он сделал себе. Потом встал и тихо сказал:
— Желаю удачи!
Больше они друг друга не видели. Один за другим они поднялись крадучись по лестнице и исчезли в сгущающихся сумерках. Осталась только лежавшая безучастно Эдвиге.
Выйдя наверх, Бен остановился на мгновение: он еще слышал осторожные шаги Франсуа, который вышел чуть раньше. Не все ли равно куда идти? Почти сразу приняв решение, Бен перешагнул невысокую стену слева, оказался среди обломков сброшенной с дома крыши и полез дальше через руины. Нужно найти место, где спрятаться. И выбрать такое место нужно очень продуманно, чтобы инфракрасными детекторами его не обнаружили. Он заглядывал во все новые и новые полуразрушенные комнаты, но безрезультатно. Один раз попытался влезть через окно в какой-то подвал, но начали осыпаться кирпичи, и он повернул назад. Остановился, прислушался… издалека доносился шум, и совсем близко из громкоговорителя раздавались слова:
— Призываем всех сдаться! Без медицинской помощи вы погибнете! Кладите руки на затылок и выходите по одному из укрытий…
Бен повернулся и побежал прочь. Снова и снова приходилось прыгать через металлические балки и остатки стен. Он старался двигаться бесшумно, но это было невозможно. Между тем местность с каждым шагом становилась все фантастичнее. Дома выглядели так, будто их разрезали бритвой, некоторые части остались совершенно нетронутыми — можно было заглянуть в жилые комнаты, где стояла мебель, висели занавески, лежали и сидели мумифицированные трупы; и тут же, совсем рядом, прокатилось колесо разрушения и все превратило в пыль.
Войдя через ворота в узкий проход между двумя полуразрушенными стенами, Бен неосторожно наступил на кусок жести, поскользнулся и упал с грохотом. Тут же взлетела осветительная ракета, за ней другая, третья… Как загнанный зверь, он пытался скрыться в каком-нибудь темном углу, однако свет от ракет ослеплял его, и было чувство, будто он стоит беззащитный на открытой лестничной площадке…
Тут он увидел неширокую щель между стеной дома и перевернутым вагоном подземки и с трудом в нее втиснулся.
За спиной послышались шаги, теперь уже совсем рядом, — казалось, ему наступают на пятки.
Шаги загрохотали и впереди.
Снова он попытался уйти в сторону, нашел короткий крытый отрезок улицы, явно остаток какой-то галереи. Нырнул туда, но, к своему отчаянию, обнаружил, что оказался в тупике: другого выхода отсюда не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
