войсковые службы. Нахождение в городе различных управлений и квартирование значительного количества войск привело к возведению нового большого каменного госпиталя из трех громадных корпусов на 1800 больных и раненых, со значительным количеством медиков и обслуги. Военный госпиталь строился с 1835 года десять лет. Через два года после окончания работ за 15 месяцев появились еще две двухэтажные каменные казармы и три громадные круглые башни. В одном из этих строений помещалось училище кантонистов, а потом военное училище.
Тогда в Киеве жил Н. Н. Муравьев с женой, урожденной графиней Натальей Григорьевной Чернышевой. Ведя обширную переписку по делам вне службы, являясь пунктуальным человеком, имел привычку при получении письма ставить на нем номер и дату, и в таком порядке отвечал по очереди. Благодаря его аккуратности мы имеем документальные свидетельства эпохи. Являясь человеком добрейшей души, Муравьев старался напустить строгость перед своими подчиненными. После расформирования 1-й армии его заменил П. С. Кайсаров, в качестве начальника штаба 4-го корпуса «не подходивший к картонным генералам того времени». По словам Чайковского, «Кайсаров был человек замечательно образованный и рыцарски благородный, так что военная власть не давала себя чувствовать жителям и даже оказывала сильное влияние на действия гражданской власти». Начальником корпуса был генерал Ридигер, артиллерийским генералом – Л. М. Яшвиль. Мало кто помнил об его участии в заговоре и убийстве императора Павла І. Похоронили Льва Михайловича в Выдубицком монастыре в 1836 году, могила сохранилась, хотя в несколько изувеченном состоянии. Митрополит Иннокентий при погребении сказал речь, где весьма эффектно сделал паузу, во время которой последовал залп из орудий, а затем он продолжил – так отдали дань герою Бородино.
* * *
Большое количество военных в губернском городе несколько изменило привычный облик Киева, где до этого церковные строения преобладали над светскими. Он превратился в один из важнейших стратегических пунктов милитаризованной Российской империи, распространяющей свои интересы на Запад, Юг, Ближний и Дальний Восток. Роль международного жандарма очень импонировала Николаю I, ненавидевшему всё. При любом напоминании о непорядке, в Венесуэле или на Волыни, он мгновенно вспоминал Сенатскую площадь и Варшавский арсенал. В нем не было искренней доброты его отца Павла I, принявшего плененного, но непокоренного врага Т. Костюшко в Петербурге и отпустившего его на свободу. Поэтому расположение в Киеве крупного воинского соединения, готового отправиться в Германию или в Венгрию для подавления недовольства, вынуждало императора бывать здесь довольно часто. В армейских вопросах он больше опирался, и соответственно, общался с Н. Н. Муравьевым, напомню, начальником штаба 1-й армии. С командующим – князем Ф. В. Остен-Сакеном – разговоры не клеились, так как тот из-за преклонного возраста (80 лет) больше интересовался своими внебрачными детьми и внуками. Он своих законных не имел, так как находясь постоянно в походах и сражениях семью не создал. В 1-й армии процветали мздоимство и казнокрадство, которое не замечали и даже поощряли некоторые генералы. Фельдмаршал, по словам Муравьева, находился в руках генералов Красовского и Карпова, а главным образом начальника своей канцелярии Квиста. Этот действовал даже посредством разных особ женского пола, к которым Остен-Сакен в старости своей продолжал иметь еще непомерное влечение.
Император Павел I возвращает саблю Тадеушу Костюшко. Худ. А. Орловский, 1801 г.
Н. Н. Муравьев написал Николаю I записку, в которой указал на горестное состояние войск. В ней раскрывались причины состояния подавленности в армии, побегов, слабости людей, заключающиеся в непомерных требованиях начальства, частых и ненужных смотрах, муштровки, чрезмерной поспешности, с которой стремились обучать молодых солдат, и, наконец, в вопиющем безразличии к происходящему вокруг военного начальства. Но если родной брат генерала, известный писатель и попечитель церкви Св. Андрея А. Н. Муравьев, смог убрать публичные дома с нашего Андреевского спуска, то его брат в армии не достиг желаемого. Император не решился менять сложившуюся ситуацию в вооруженных силах. В своих записках Н. Н. Муравьев замечает: «Государь хотел заблуждаться насчет войск, и трудно было его уверить в противном, когда он сам, видя войска, как бы искал утешение мнимыми свершениями, упуская из вида то, что составляет самое важное». Как видим, военачальник предостерегал о тех страшных поражениях, которые понесла русская армия в Крымской войне, когда многочисленный гарнизон Севастополя, находящийся на территории громадной империи, окруженный незначительным десантом, приплыв за тридевять земель, не смог отстоять город. Не помогло ни мужество солдат и матросов, набранных в Украине, ни русских офицеров и адмиралов, погибших из-за бездарности руководства и своевременного непроведения радикальных военных реформ.
Н. Н. Муравьев оставил нам свидетельство интересного для киевлян разговора с Николаем I. Для лучшего понимания сути его вначале расскажем о преобразованиях, проводимых генерал-губернатором В. В. Левашовым, следствием которых и стала эта беседа. В 1820 году лучшей частью города считалась липовая аллея в районе урочища Клов. Василий Васильевич предназначил эту местность под строительство частных деревянных домов, и в 1833 году липовая роща была вырублена полностью. Через два года император спросил у Муравьева, что изменилось в Киеве. Этот диалог приводит «Русский Архив»: «„Укрепляется ли у Вас Киев?“ – спросил государь. – „Есть новые строения; но зато лучшее украшение города, целые ряды лип, срубаются“. – „Зачем это? Где эти липы были? Я что-то их не помню“. – „Липы были на улицах около домов, а рубят их, чтобы спрямить улицы“. – „Где их спрямляют? На разных местах и, между прочим, близ сада“. – „Как торговля в Киеве? Улучшается ли?“ – „Не полагаю, Ваше Величество; купцы там более приезжие, а с уничтожением главной квартиры они совсем обеднеют: ибо мы там издерживали до миллиона рублей в год“. – „Если перевести Бердичевскую ярмарку? Но я полагаю сие невозможно. Как ты думаешь о сем?“ – „Я думаю, Государь, что ярмарки учреждаются по обстоятельствам и надобностям народа, а поэтому полагаю, что правительство не может назначать и переводить их, так равно и торговые дороги“. – „Подвигаются ли крепостные работы? – Подвигаются, и отделка каменных стен очень чистая“. – „Как идет университет?“ – „Это одно из лучших заведений в Киеве“. – „Там Брадтке справляется с ним, он человек знающий“, – прибавил государь».
Особо популярен анекдот о давнем символе нашего города – каштанах. Губернатор приказал посадить аллею каштанов на Киевских горах. Когда они приобрели свою характерную для мая красоту, он с радостью показал их Николаю І, но тут же был неприятно удивлен категоричностью заявления императора: «Убрать!». Пришлось каштаны вырубить. Но спустя некоторое время не меньшую растерянность у него вызвал вопрос царя: «А где каштаны?». Не сразу администратор понял, что приказ «Убрать!» касался не деревьев, а кучи мусора под ними. Дотошность Николая І в стремлении
