– А, – домыслил сержантик, – наверно, внутряки себе окончательно геморрой отрастили!
– Кто это внутряки? – спросил я.
– Внутренняя охрана. Старперы, нудные, одно слово – ВОХР. Скучные, и вообще. Ни поговорить, ни выпить. Они тут внутри охраняют всякие склады да на мертвяках всякое разное пробуют.
– А вы кто?
– Мы – основная охрана форта! Вон и пулеметный расчет – наши. И часовые – тоже мы. Если что, наша задача защитить форт. Вот так вот.
Тут явился старпер из внутряков – худощавый парень лет тридцати. Отрекомендовался коротко:
– Травин.
Я полез было за паспортом, но он пренебрежительно махнул рукой, за что удостоился несколько презрительного взгляда от бдительного морячка.
Ворота в форт выглядели грозно, даже брутально. Сварены были крепко, но грубовато. За ними открылся внутренний дворик. Я завертел головой, впервые оказавшись во дворе этой крепости. Забавное впечатление – видно, что была впечатляющая разруха, но здание стремительно привели в порядок. Странное впечатение: старье древней кирпичной кладки и тут же современные окна и лестницы. И тут же грубо сваренные решетки.
– Старые ворота с львиными головами сперли «эффективные собственники», – тоном экскурсовода поясняет загадочный Травин походя, – пришлось тут срочно все восстанавливать.
Это да, тут я в курсе, какие убытки нанесли фортам эти самые «собственники». Например, на форте Шанец была уникальная бронезащита наблюдательного пункта, этакий литой стальной гриб, которых в Европе осталось штуки три. Наш еще был украшен витиеватой надписью «Тут нес караульную службу в 1957–1960 году старший матрос Пантелеев. Дембель неизбежен, как крах капитализма!» Чем вышеуказанный матрос выбил на броне эту продирающую до печенок надпись во время караульной службы, не знаю. Наши уроды сдали все на металлолом. И угробленных ради копеечной прибыли раритетов – масса. Такой вот бизнес пустоголовых придурков…
Мы поднялись по гранитным ступенькам крыльца, и в небольшой канцелярии Травин предложил мне подписать невзрачные бумажки, грозящие всякими карами в случае разглашения полученных сведений. Подписал, куда деваться. После того, как я оставил на бумаге свою подпись, Травин как-то подобрел лицом. Надо полагать, что он рассчитывал – вот стану я Великим, тут он мой автограф и продаст по спекулятивной цене. Про себя я отметил, что канцелярию ожидал увидеть этакой музейной – табуретки, крашенные масляной краской, стенки поштукатуренные и прочее… А тут весьма все современное стояло, даже не без роскошества.
– Слушайте, Травин, а без этих игр и плясок нельзы было обойтись? – спросил я.
– Вы знакомы с федеральным законом от пятого июля тысяча девятьсот девяносто шестого года № 86-ФЗ?
– Честно говоря, первый раз о нем слышу, – признался я.
– Серьезно? Федеральный закон от пятого июля тысяча девятьсот девяносто шестого года № 86-ФЗ «О государственном регулировании в области генно-инженерной деятельности» с изменениями от 12 июля 2000 г. и последующими. Не читали?
– Не читал, – опять признал я.
Травин фыркнул.
– Вирус – это «внеклеточная форма жизни», то есть не форма жизни, а кусок информации, с данными о последовательной репликации аналогичного куска информации из материала клетки-хозяина, заключенный в белково-липидную оболочку. Вирус не является, собственно, жизнью. Это не жизнь, это скорее то, что как раз перед катастрофой называли наноботами. Их очень сложно уничтожить. Зато сами по себе вирусы отлично размножаются. Хоть в компьютерной сети, хоть в живом организме. Вы же работали на эпидемиях гриппа?
– Работал. Ежегодно.
– Значит, имели дело с внутриклеточниками – репликаторами информации. То есть вирусами. И сейчас мы как раз с таким вирусом и имеем дело. Только он вызывает не свиной грипп, а зомбификацию. В том, собственно, и секрет. Текст федерального закона я вам дам для ознакомления, чтобы вы поняли, насколько все серьезно. Разумеется, такая работа строго регламентирована.
– Погодите, нам толковали, что этот вирус выпустили случайно. Случайно вывели, случайно вылетел за пределы частной лаборатории…
– Биомедицинские исследования, генно-инженерные модификации вирулентного для человека вируса случайно получили? В случайном месте на коленке практически? Вы серьезно так считаете? И верите в это? Не шутите? Без капитального прикрытия сверху это было б невозможно.
– Но нам Кабанова рассказывала про уцелевшего сотрудника из лаборатории…
– Ну раз вы подписали документы… Без серьезного покровительства сверху, причем с очень большого «сверху», все сотрудники этой лаборатории получили бы с ходу очень немаленькие срока тюремного заключения. Начиная лет этак с пятнадцати. Причем быстро. Даже еще быстрее. Так понятно?
– Понятно, в общем, – сказал я в ответ.
Ну да, конечно, те, кто сверху, они себя считают вне человеческих слабостей. Вроде как они уже небожители. Только смертные.
А попутно вспомнил, что во время крупных зимних учений саперы создали имитацию ядерного взрыва – соляра там в бочках и прочее… Короче, рвануло знатно, красиво рвануло. И вся куча «партизан» (как называли у нас призывников-резервистов, одетых в старые запасы еще военной поры формы), выступавших в роли атакующей пехоты в составе отделений, собрались и стали активно любоваться грибом. У саперов получилось зачетно, ручаюсь. Мне самому понравилось. И танки встали. И пехота. Подбегает лейтенантик, орет:
– Вспышка прямо, ложись!
Ему:
– Да ты сдурел, летеха! Чего нам в снег-то валиться, и так холод собачий!
Он чуть не воет – генералы же смотрят! А там на бугре и впрямь куча народа с лампасами глазеет а-ля Наполеон, токо барабана не хватает.
Ему рассудительно:
– Да ну наф. Ты гляди, до взрыва километра нету, мы тут уже испарились, так что не шуми. Любуйся, когда еще такое покажут.
Ну летеха и смирился. А генералы посмотрели на это безобразие и сделали вид, что не заметили неотработанности команды «вспышка под носом»… Сами, суки, тоже не ложились, кстати… Хотя будь ядерный взрыв в километре, сгорели бы и они с лампасами вместе, равно как и безлампасная пехота под холмом.
Видно, и с вирусами этими тоже генералы, а может, и штатские бонзы дали добро на изыскания. Типа вирус обеспечивает бессмертие. Да он и обеспечил. Только не так, как высокие покровители ожидали. Вид, к слову, у Травина этого такой, что он-то бы всех в той бурковской лаборатории вместе с покровителями с удовольствием обработал струей из ранцевого огнемета. И я даже его понимаю в этом…
– Спасибо, – кивнул головой Травин. – Эту «шестерку» – вирус – выделили у глубоководной рыбы. То есть весьма вероятно, что этот вирус очень древний, чем и объясняется его заточенность на бескислородные обменные процессы. Вот и ответ, зачем вообще зомби кидаются на людей и жрут их. Им нужны митохондрии живых, дабы ускорить свой собственнный энергетический цикл. После поедания живой плоти митохондрии «встраиваются» в клетки зомбака, что вполне допустимо, ибо они сами когда-то были живыми организмами, поглощенными нашими клетками. Чем больше плоти, тем больше митохондрий и тем шустрей мертвяк. Наш разум не более чем приспособительная реакция клетки для выживания. Может быть, и вся эпидемия – стремление активированного вируса размножиться. Какая разница, каким путем происходит размножение – через эякуляцию в половые пути или через кровь. Второй путь более эффективный, кстати.
– Знаете, – уточнил я, – мне такие тонкости сложны. Я и цикл Кребса помню плоховато.
Травин осекся, видно, рассчитывал, что я как собеседник вполне соответствую его уровню.
– Я был уверен, что вы, как доктор, поймете хотя бы простейшие биохимические открытия, которые наша лаборатория успела уже сделать, – укоризненно вымолвил провожатый.
– Ну я более практик, так что биохимию подзабыл, – извинился я, приняв максимально виноватый вид.
Нет, я понимаю, что то, что тут сделали уже, вполне заслуживает пяток Нобелевских премий. Их вообще за всякую фигню выдавали, но мне-то какой от всей этой науки прок?
– Поскольку при зомбировании возникает сильный ацидоз, возможно, что обменные процессы у новообращенных идут не по циклу Кребса, а по анаэробному механизму (что вполне оправданно – покойники не дышат). Возможно, вирус запускает этот цикл после смерти коры мозга. Это, кстати, объясняет, почему «новообращенные» – медленные; им энергии не хватает. Вы понимаете это? – спросил меня Травин.
– Ну это-то я вполне понимаю, – надул щеки я.
Травин успокоенно кивнул.
– Очень удивляет, что в многочисленных случаях упокоения зомби, описанных в свидетельствах очевидцев, зомби валятся как снопы при удачном попадании в голову. А ведь у живых полно случаев, когда и пули, и осколки в башке мирно существуют, да и вообще при любой трепанации мозги, бывает, ложкой черпают, потом детрит[71] из всех щелей прет, а человек не то что живет – даже в сознании… Я здесь это видал, да и раньше в госпитале… Может быть, при запуске вирусной программы происходит стирание межнейронных связей в коре и последняя начинает работать по типу некоего «жидкого кристалла». Стоило бы уточнить у электронщиков: это чистой воды бред или что-то в этом есть?
