— Здравствуйте. — спокойно произносит Марат. — Чем могу помочь?
Люди оживленно перешептываются. Кто-то хватается за пистолет, кто-то — направляет оружие на бегунов, но людей слишком много — они мешают друг другу, и, потому, не успевают среагировать вовремя. Это не солдаты — обычные люди, взявшие в руки оружие. Удивительно, как это никого не покалечило взрывом? Впрочем, я не могу этого знать — может быть раненных и убитых неудачно заложенной миной уже унесли прочь…
Автоматная очередь прорезает воздух лазарета, и люди тряпичными куклами отлетают от двери. Кто-то — раненный, или убитый, а кто-то — уносимый человеческим потоком.
Марат полосует очередью из-под одеяло еще раз, и вскакивает на ноги.
— Серега, если попрут — кидай гранаты… — на ходу кричит он, и исчезает в коридоре, перешагивая через окровавленные тела.
Он словно забыл о том, что в этом подземном мире он больше не бегун, а всего лишь обычный человек. Здесь нет радиации, нет того живительного воздуха, придающего нам силы и ловкости… Марат привык быть богом, но не учел того, что каждый бог всевластен лишь в своем мире.
Он не видит поднимающейся из груды тел руки, не слышит мягкого хлюпанья капель крови, срывающихся с залитого кровью ствола «Токарева». Слышит лишь щелчок затвора, но его реакции не хватит на то, чтобы увернуться от пули… Здесь он — не бегун, здесь он — обычный человек.
Когда Марат начинает заваливаться на спину, удивленно глядя на расплывающееся на его животе кровавое пятно, я хочу закричать, но не могу. Меня нет в этом мире и в этом времени. Я лишь призрак… Быть может, это не мой сон — быть может, это я сон этого мира и этого времени…
Мне остается лишь наблюдать, как люди возвращаются, чтобы взглянуть на мертвого бегуна, и чтобы нарваться на осколки гранаты, брошенной Сергеем в затянутый пороховым дымом коридор. Один взрыв — еще восемь трупов. На следующую вылазку срываются лишь трое, молнией проносясь по коридору и забрасывая лазарет гранатами… Я не вижу, как Сергей пытается выбросить их обратно, но понимаю, что ему, тяжелораненому, это дается с трудом. Наружу вылетает лишь одна граната… остальные две взрываются в лазарете, разрывая Сережу на куски…
Я снова пытаюсь закричать, и на этот раз крик вырывается из моего горла, но лишь потому, что я вновь оказываюсь в реальности, выброшенная из мира своих жутких снов.
Теперь я знаю, что произошло на заводе. Люди сказали свое слово… БУБ! Бегуны, Убирайтесь в Безмолвие… А они не думали о том, что что-то может придти и оттуда, из Безмолвия, которого они так боятся? Не кто-то, не человек, и даже не бегун. Что-то — фурия, вместо одежды покрытая сажей, пристающей к телу. Ночная кошка, горящая жаждой мести. Ночная кошка — не в понимании Мадьяра, а в прямом смысле этого слова. Хищное создание, гуляющее само по себе.
И крепче сжав в руке верный нож, я срываюсь с места, чувствуя, как холодный воздух обволакивает меня, помогая движению. Я могу опираться даже на него, ногами отталкиваясь от земли, а всем телом — от пружинящего воздуха. Ветер свистит в ушах, напевая до боли знакомую песню, слова которой никак не всплывают из моего подсознания. Я помню лишь три строчки, и повторяю их про себя, мчась к заводу со скоростью, которую раньше не могла себе и представить.
Но это будет ад,Трижды ад…Но ни шагу назад!
Глава 12
Не знаю, сколько времени у меня уходит на то, чтобы добраться до завода — кажется, даже само время становится для меня упругим и гибким, позволяя мне делать с ним все, что оно захочет. Но это лишь иллюзия — я точно это знаю, так как иногда поднимаю глаза в небо, где в ИК-диапазоне за черными тучами угадывается контур солнца, которое за время моего сумасшедшего бега успело сделать пройти большую часть своего пути над землей. Или после дня первой атаки даже солнце стало двигаться как-то не так… Не знаю.
Я выхожу точно на один из западных внешних постов — тот самый, на котором приютили меня и Бомбодела, когда я везла его в завод… Однако, постовые там, естественно, стоят другие… А жаль — мне так хотелось бы поверить, что все происшедшее было лишь сном, и сейчас я всего лишь вышла из Безмолвия после встречи с Мадьяром и ядерного взрыва над моей головой. Нет, лучше так, что не было никакого Мадьяра, а я просто потеряла управление при ядерной атаке и врезалась в обломки какого-то строения, что Антон погиб, а я, чуть живая и контуженная, добралась до завода… Но нет — увидев, что мне навстречу выходят шестеро постовых в защитных костюмах, я понимаю, что все происшедшее было на самом деле… Жаль. Тех парней я даже не стала бы убивать, в отличие от этих шестерых. Шестеро! Сырецкий усилил охрану постов, как будто думает, что это сможет меня остановить! Или целую армию Мадьяра, которая, моими стараниями, сейчас стучится во врата Ада.
Я особенно и не таилась, не старалась подкрасться к посту, я просто дала им себя заметить. Дала шанс броситься бежать без оглядки, увидев черную фурию, шагнувшую к ним из темноты безмолвия. Но долг в них пересилил страх, и они встретили меня поднятыми автоматами… Зря.
— Кто вы и откуда пришли?! — обратился ко мне один из них, должно быть, старший.
— Не узнаешь, дружок? — хищно улыбаюсь я, и взвиваюсь в воздух, отталкиваясь от него, словно от твердой опоры. Боже мой, как это просто, бежать по воздуху! Почти как по хрупкому снегу, несясь с такой быстротой, что он просто не успевает просесть под моими ногами. А как просто убивать людей! Как они медлительны и неповоротливы!
Я оказываюсь за их спинами, и раньше, чем они успевают повернуться, впечатываю кулак в позвоночник ближайшего ко мне постового. Тонкая свинцовая ткань костюма рвется, а следом раздается и хруст сминаемых позвонков — свинцовая одежда может защитить от радиации, но не от ее порождения. Не от меня!
Стволы автоматов уже смотрят в мою сторону, но раньше, чем кто-то из солдат успевает прицелиться, я пинком выбиваю автомат из рук одного из них, и вновь проношусь над их головами, на лету хватая оружие, и еще на лету начиная стрелять. Двоим пули входят точно в голову, вонзаются в макушку, и пробив череп ввинчиваются в мозг… Третий успевает податься в сторону, так что моя очередь лишь цепляет его плечо, еще двое вообще находятся правее линии огня… Но это временно!..
Тройное сальто, и я уже вновь ощущаю под ногами землю, точнее — холодный черный снег Безмолвия. Громоздкие костюмы мешают солдатам прицелиться, закрывая большую часть поля зрения. Будь у них еще секунда — они бы успели поймать меня на мушку, что, правда, ничего бы им не дало — я бы легко ушла с линии огня. Но у них нет даже этой секунды! Я отбрасываю в сторону автомат — никогда не любила огнестрельное оружие, и проношусь между ними, пригнувшись к земле, и полосуя ножом им по ногам. Постовые еще только начинают заваливаться на землю, когда я вновь оказываюсь рядом с ними, чтобы всадить одному нож под подбородок, а другого приложить стеклом шлема об свое колено, вбивая осколки тому в лицо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
