— Здесь вы ошибаетесь. Разве вы не заметили, что среди нашей команды участились случаи заболеваний?
Нейдельман пожал плечами.
— Когда в работах участвует столько народу, болезни неизбежны. В особенности когда люди устают, а в работах присутствует риск.
— Сейчас речь не идет о симуляции. Я всякий раз делал анализ крови. И во всех случаях обнаружил заметное снижение лейкоцитов. А сегодня утром один из рабочих, который участвовал в раскопках, пришел ко мне в кабинет — у него чрезвычайно редкая болезнь кожи. Красная сыпь и вздутия на руках, бедрах и в районе паха.
— Что это такое? — спросил Нейдельман.
— Пока я не знаю. Проверил в справочниках, сделал запросы, но окончательного диагноза нет. Если бы я не был уверен, что этого не может быть, то предположил бы, что столкнулся с бубоном.[90]
Нейдельман приподнял бровь.
— Черная смерть? Бубонная чума в двадцатом столетии? В Мэне?
— Как я уже говорил, мне пока не удалось поставить диагноз.
Нейдельман нахмурился.
— О чем вы тут разглагольствуете?
Хэтч вздохнул, стараясь контролировать свой гнев.
— Джерард, я не знаю, что такое меч святого Михаила. Но не вызывает сомнений, что он очень опасен. Всюду, где он появлялся, умирали люди. Теперь я начинаю думать, что мы ошиблись, когда предположили, что испанцы собирались использовать его в качестве оружия против Окхема. Возможно, они даже хотели, чтобы меч попал ему в руки.
— Ага, — заговорил Нейдельман, не скрывая иронии. — Быть может, меч действительно проклят?
Стоявший рядом Стритер презрительно фыркнул.
— Вы прекрасно знаете, что я верю в проклятия не больше, чем вы, — резко сказал Хэтч. — Но из этого не следует, что не существует какой-то реальной причины, породившей легенду. Например, эпидемия. Возможно, этот меч подобен Тифозной Мэри.[91]
— Но разве таким образом можно объяснить, почему несколько наших людей заражены бактериальной инфекцией, один получил вирусную пневмонию, а у кого-то странное заболевание полости рта. О какой эпидемии может идти речь, доктор?
Хэтч посмотрел в худое лицо капитана.
— Да, разнообразие болезней меня смущает. Но одно не вызывает сомнений: меч опасен. И мы должны понять суть этой опасности, прежде чем продолжим работы и достанем меч.
Нейдельман кивнул, но на его губах появилась отстраненная улыбка.
— Понятно. Вы не знаете, почему болеют люди. Вы даже не в силах определить, чем они болеют. Тем не менее во всем виноват меч.
— Дело не только в болезнях, — возразил Хэтч. — Вы должны знать, что усиливается северо-восточный ветер. Ураган идет к нам — по сравнению с ним буря, которая была на прошлой неделе, покажется весенним дождичком. Продолжать в таких условиях — настоящее безумие.
— Продолжать — настоящее безумие, — повторил Нейдельман. — И как вы собираетесь остановить раскопки?
Хэтч помолчал немного, до него начал доходить смысл последних слов капитана.
— Обратившись к вашему здравому смыслу, — сказал он, стараясь сохранять хладнокровие.
Наступило напряженное молчание.
— Нет, — твердо сказал Нейдельман. — Раскопки будут продолжаться.
— Тогда ваше упрямство не оставляет мне выбора. Я немедленно останавливаю работы. С этого момента.
— Как именно?
— Руководствуясь девятнадцатым пунктом нашего контракта.
Повисла пауза.
— Моя поправка, помните? — продолжал Хэтч. — Она дает мне право остановить работы, если они станут слишком опасными.
Нейдельман не торопясь вытащил трубку и принялся набивать ее табаком.
— Забавно, — произнес он безжизненным голосом, поворачиваясь к Стритеру. — Очень забавно, не так ли, мистер Стритер? Теперь, когда нам остается всего тридцать часов, чтобы добраться до сокровищ, доктор Хэтч намерен остановить работы.
— Через тридцать часов, — начал Хэтч, — ураган может достигнуть…
— Почему-то, — прервал его капитан, — мне кажется, что дело тут вовсе не в мече или урагане. Да и средневековые бредни из ваших бумаг меня не убеждают. И я не понимаю, почему вы… — Он помолчал, затем в его глазах загорелся холодный огонь. — О да, конечно, теперь я понимаю. У вас совсем другой мотив, не так ли?
— О чем вы говорите?
— Если мы завершим работы сейчас, «Таласса» потеряет все свои вложения. Вы прекрасно знаете, что наши инвесторы уже пошли на десятипроцентное увеличение расходов. Они не станут вкладывать еще двадцать миллионов в новую попытку в следующем году. Вы ведь рассчитываете именно на такое развитие событий, не так ли?
— Только не надо выдавать ваши параноидальные фантазии за реальность, — гневно бросил Хэтч.
— Но это вовсе не фантазии, верно? — Нейдельман понизил голос. — Теперь, когда вы получили всю необходимую информацию от «Талассы», когда мы практически открыли для вас парадную дверь, вам больше всего на свете хочется, чтобы мы потерпели неудачу. Тогда в следующем году вы сможете закончить раскопки без нас и получить все сокровища. И самое главное — меч святого Михаила. — Он смерил Хэтча подозрительным взглядом. — Все одно к одному. Теперь понятно, почему вы настаивали на включении девятнадцатого пункта договора. А также из-за чего происходили сбои в работе компьютеров, бесконечные задержки. Наконец, я знаю, почему все прекрасно работало на «Цербере», но ломалось на острове. Вы подстроили все это заранее. — Он с горечью потряс головой. — А я вам верил. Я сам пришел к вам и рассказал о подозрениях в саботаже.
— Я не пытаюсь отнять у вас сокровища. Мне плевать на них. Меня волнует лишь безопасность людей.
— Безопасность людей, — презрительно повторил Нейдельман.
Он выудил из кармана коробок спичек, вытащил спичку и зажег ее, но, вместо того чтобы прикурить трубку, неожиданно поднес ее к лицу Хэтча. Тот невольно отпрянул.
— Я хочу, чтобы вы кое-что поняли, — продолжал Нейдельман, отбросив спичку в сторону. — Через тридцать часов сокровища будут моими. Теперь, когда я понял, какую игру вы ведете, Хэтч, я больше не стану с вами считаться. Если вы попытаетесь меня остановить, я применю силу. Вы меня поняли?
Хэтч внимательно посмотрел на Нейдельмана, пытаясь понять, как далеко готов зайти капитан.
— Вы готовы применить силу? — повторил Хэтч. — Это угроза?
Наступило долгое молчание.
— Вы меня правильно поняли, — наконец ответил Нейдельман, понизив голос еще сильнее.
Хэтч расправил плечи.
— Завтра на рассвете, — сказал он, — если вы все еще будете оставаться на острове, я вас вышвырну. И даю вам личную гарантию: если кто-то будет убит или ранен, вам предъявят обвинение в убийстве по небрежности.
