– Или как лук амура, – добавила королева, – это сравнение более подходящее, так как он посланник любви. Любезный мой Невил, вы всегда были внимательны к бедным женщинам, которые к тому же не знают, куда им девать свое время. Дайте нам возможность взглянуть на этого посланника любви. Я много видела турок, мавров, но мне ни разу еще не пришлось видеть негра.
– Я готов исполнить волю Вашего Величества, – отвечал любезный рыцарь Невил, – только если вы вступитесь за меня перед моим повелителем. Впрочем, я должен вам заявить, что вы будете разочарованы.
– Тем лучше, – воскликнула Беренгария, – значит, он еще безобразнее, чем я ожидала!.. О, тем более интересно видеть его в качестве любовного посла.
– Умоляю, Ваше Величество, – раздался голос третьего лица, леди Калисты, – позвольте сэру Невилу отвести этого невольника прямо к леди Эдит, к которой он и прислан с письмом султана. Вспомните, Ваше Величество, какие могла иметь страшные последствия наша недавняя шутка.
– Вы все сказали? Последствия? – повторила раздосадованная Беренгария. – Впрочем, вы правы. Итак, Невил, пусть этот нубиец сперва выполнит данное ему поручение и встретится с нашей кузиной Эдит. Да, вы, Невил, кажется, говорили, что он немой.
– Да, Ваше Величество.
– Как счастливы восточные женщины, – воскликнула Беренгария, – им служат люди, при которых они могут говорить все, что им вздумается, тогда как у нас в лагере, как говорит прелат, птицы, летя по воздуху, разносят все, что слышат!
– Это оттого, Ваше Величество, что в лагере вместо каменных стен полотняные перегородки, – позволил себе улыбнуться Невил.
После слов рыцаря Невила голоса стихли, слышался только шепот.
Невил вышел от королевы и сделал знак нубийцу следовать за ним. Нубиец повиновался, и они направились к небольшому шатру, расположенному рядом с шатром королевы, который занимала леди Эдит со своими приближенными. Невил сообщил одной из египетских невольниц о повелении короля и немедленно получил разрешение ввести нубийца. Молча последовали они за невольницей в шатер Эдит. Дойдя до шатра, Невил удалился, а нубиец в сопровождении невольницы вошел и предстал перед Эдит Плантагенет.
Невольница по данному ей знаку удалилась. Смиренно потупив взор, словно преступник, ожидающий приговора, скрестив руки на груди, несчастный рыцарь, облаченный в платье раба, преклонил колено перед дамой своего сердца. Эдит была так же одета, как и при посещении короля Ричарда. Длинное черное полупрозрачное покрывало окутывало ее с головы до ног. Она держала в руках наполненный благовонным маслом серебряный светильник, разливавший яркий свет.
Эдит была одна. Молча подойдя к коленопреклоненному нубийцу, она поднесла к его лицу огонь, как бы желая лучше рассмотреть его, затем отошла, поставила светильник на табурет, так, чтобы он освещал его лицо, и тихим, спокойным, но печальным голосом обратилась к нему:
– Вас ли я вижу, доблестный рыцарь Спящего Барса, благородный сэр Кеннет Шотландский? Может ли это быть? Вы в платье раба?
При звуке голоса любимой девушки, в словах которой слышалось глубокое, искреннее сочувствие к постигшему его горю, Кеннет едва удержался от ответа, но вовремя вспомнил о данном королю обещании и твердо решил молчать. Глубоко вздохнув, он только устремил грустный взгляд на Эдит Плантагенет.
– Теперь я знаю, убедилась, что не ошибалась, – продолжала Эдит. – Еще недавно, когда я вместе с королевой любовалась смотром войск с высоты башни, я узнала вас. Вы стояли рядом с королем, я узнала и вашу собаку. Я была бы недостойна рыцарского поклонения и тем более поклонения такого доблестного рыцаря, как вы, если бы перемена его костюма или цвета лица могли бы скрыть от меня верного и преданного слугу. Поэтому говорите с Эдит Плантагенет откровенно и не смущаясь, она сумеет утешить в минуту горя преданного рыцаря, который служил для прославления ее имени, храбро сражался, совершая воинские подвиги. Но почему вы молчите? Страх или стыд сковывает ваши уста? Но вам всегда чужд был страх, а если стыд, то оставьте его тем, кто с вами не по-рыцарски поступил.
Рыцарь был в отчаянии, не смея отвечать на этот дружеский привет прекрасной Эдит. Но он помнил про обещание, данное Ричарду, изменить своему слову не решался и потому вместо ответа приложил палец к губам, устремив на Эдит взгляд, полный признательности.
– Как?! – в ужасе воскликнула она. – Вас обратили в невольника, и эти палачи лишили вас языка? – Она вздрогнула при этих словах. – А, вы качаете головой, стало быть, ваше молчание умышленное, вызванное совершенно непонятной мне причиной? Быть может, вас не обрадовало мое признание в том, что я всегда обращала внимание на ваше служение мне и почитание? Не обвиняйте Эдит. Ей известны границы благопристойности и скромности девицы знаменитого рода, она прекрасно знает, до какой степени можно простирать свою благодарность и признательность за все несправедливости, которые перенес рыцарь из-за своей преданности к ней. Зачем с таким отчаянием вы ломаете себе руки? Если вы явились сюда с поручением и желаете оставаться немым, это дело ваше, и я тоже сумею быть немой.
Рыцарь Спящего Барса глубоко вздохнул и сложил руки в знак мольбы о пощаде. Напоминание Эдит Плантагенет о том, чтобы он выполнил данное ему поручение, заставило его сделать то, зачем он явился. Достав письмо султана Саладина, завернутое, по восточному обычаю, в шелковую материю и парчу, он подал его ей. Она взяла письмо, небрежно на него взглянула, положила на стол и, снова обратив свой взор на рыцаря, тихо спросила:
– Как? Даже ни одного слова и от посла?
Он прижал обе руки ко лбу, выражая этим испытываемое горе и страдание от того, что не может ей ответить, но она в гневе отвернулась от него.
– Уходите! – воскликнула она. – Я достаточно сказала, даже слишком много, человеку, который не желает мне отвечать. Уходите! Теперь совесть моя чиста: если я и была невольной причиной того, что вы отлучились от вверенного вам поста, то сейчас ради вас я забыла, что я принцесса королевского дома Плантагенетов и унизилась как в собственных, так и в ваших глазах.
Она закрыла глаза рукой, ее тяжелое прерывистое дыхание выдавало ее волнение. Сэр Кеннет сделал движение, чтобы приблизиться к ней, но Эдит повелительным жестом остановила его.
– Не подходите ко мне! – гневно воскликнула она. – С переменой одежды вы переменили и свою душу. Даже такое робкое и жалкое создание, как сарацинский невольник, и тот бы произнес хоть одно слово благодарности, чтобы не дать так сильно страдать моему самолюбию. Чего же вы дожидаетесь? Я вам приказываю удалиться.
