— тем более. — Она с несчастным видом покачала головой. — Честное слово, я уже устала его убеждать в чем-либо, и не хочу начинать новых ссор. Матери и без того несладко.
Интересное начало. Посетительница меня заинтриговала, и я присел напротив.
— Простите, мэм, но кто вы?
— Ах! Я вроде бы представилась вашему сержанту. Наверное, он меня не расслышал. Я — миссис Манро, Шарлотта Манро, — вздохнула она.
У меня в голове словно нажали переключатель, и сон как рукой сняло. Как же я ее не узнал? Разумеется, сейчас миссис Манро выглядела несколько иначе, чем полураздетая женщина в лодке.
Я в замешательстве кашлянул, вспомнив, что видел ее обнаженную грудь, и несколько секунд помолчал, стараясь избавиться от смущения.
— Ну конечно же — миссис Манро! Знаете, я удивлен, что вы пришли. Ваш отец заявил, что вы не станете со мной разговаривать.
— Отец меня не спрашивал, — возразила женщина. — Он считает, что я сейчас в книжной лавке, поэтому приходится спешить.
— Понимаю. Еще раз приношу извинения, что не признал сразу. Рад вас видеть, — искренне сказал я.
Она наклонилась над столом и серьезно глянула мне в глаза.
— Вчера я невольно подслушала разговор двух слуг, а потом горничная тайком принесла мне газету. Так что я только-только осознала, что могла погибнуть.
Соображал я небыстро, и все же кое-какие выводы напрашивались. О Шарлотте Манро рассказывали, что она кое-что знает о темных делах, творящихся в Лондоне, потому и поставила себе целью спасать женщин, которым угрожает опасность. Я испытал прилив надежды: возможно, разговор с ней позволит мне поставить на место последние части головоломки. Другое дело — какую часть правды нужно сообщить, чтобы направить ее воспоминания в нужное русло? Шарлотта могла знать такие подробности, которые помогут нам найти Прайса, только она сейчас не сознает, что они ей известны.
— В газете говорилось, что покушения — дело рук душевнобольного, и он не остановится, пока его не поймают. Это правда, мистер Корраван?
— Мы и в самом деле считаем, что он продолжит убивать, если мы не положим этому конец.
— Мне хотелось бы вам помочь, — тихо сказала Шарлотта. — И все же… Знаете ли вы, почему преступник выбрал именно меня? Его побудило к этому мое прошлое? — Она едва сдерживала слезы. — Что я должна была сделать, чтобы этого не случилось?
Я сочувствовал ей всем сердцем. Пусть миссис Манро была замужней дамой, однако я воспринимал ее как молодую и уязвимую женщину.
— Нет, ваши поступки тут совершенно ни при чем.
Похоже, я ее не убедил.
— Видите ли, я работаю в доме призрения для падших женщин…
— Миссис Манро, я вас не обманываю. Вы не совершили ничего такого, что стало бы поводом для убийцы. — Я тщательно подбирал слова. — Если честно, мне кажется, что именно ваша миссия заставила его отступиться, потому вы и живы. Или… ваша беременность.
— Моя беременность… — эхом повторила она.
— Вы ведь в положении, не так ли?
Вздохнув, Шарлотта изумленно посмотрела на меня.
— Мистер Корраван, вы слово в слово повторили вопрос убийцы. Откуда вы знаете?
Значит, и миссис Манро, и Элейн — обе были в положении. Поэтому Прайс и пощадил третью жертву.
Задумавшись, я глубоко вздохнул. Мозаика постепенно складывалась. Миссис Манро не дала задать мне вертевшийся на языке вопрос — что говорил ей Прайс? — спросив сама:
— Мистер Корраван, пожалуйста… Что еще вам известно о преступнике? Я должна знать!
Выбора не было. Кое о чем я умолчал, однако рассказал о суде, об Элейн и ее отце: Шарлотте не следовало считать, что она дала убийце повод. Также мне хотелось, чтобы миссис Манро осознавала важность тех вопросов, которые нам еще предстояло обсудить.
Во время разговора она не отрывала от меня взгляд. Шарлотте нередко приходилось сталкиваться с жестокой правдой жизни, и все же в конце моего рассказа ее набухшие слезами синие глаза были полны ужаса.
— Подумать только, мой отец участвовал в этом спектакле, — пробормотала она, спрятав лицо в ладонях. Наконец взяв себя в руки, Шарлотта подняла голову. — Несчастная девушка, несчастный отец… — прошептала она.
Я не из тех, кто от удивления лишается дара речи, однако сочувствие миссис Манро к едва не убившему ее мужчине поразило меня до глубины души. Помолчав, я сказал:
— Это и в самом деле огромная трагедия. Другое дело, что нам неизвестно, сколько еще женщин планирует лишить жизни Прайс. Есть еще три человека, которых можно считать главными действующими лицами, но преступник может заняться и присяжными. Тогда жертв будет больше. Впрочем, не исключено, что он остановится и примется за Бэкфордов.
Миссис Манро задумалась, а когда заговорила, голос ее звенел от напряжения. Тем не менее, мыслила она рационально.
— Вы сказали, что первые три нападения случились в ночь на вторник, однако последнюю женщину убили в пятницу. Стало быть, следующий шаг преступник может сделать в любой момент, не так ли?
— Именно так, — признал я. — Вероятно, он обеспокоен тем, что мы напали на его след, и медлить не будет. Поэтому нам необходимо знать, как он вас нашел, откуда похитил, что говорил — словом, все, что вам удастся припомнить. Все же эти нюансы составляют модель его поведения, и она как раз вряд ли изменится.
— Да, понимаю. — Шарлотта выпрямилась и глянула вдаль, словно вновь увидела убийцу. — Ему приблизительно лет сорок пять. — Она окинула меня взглядом. — Не так высок, как вы, но сложен не менее крепко. Ладони мозолистые — видно, что человек рабочий. Волосы темные, густые и волнистые, почти до плеч. Да, у него были бакенбарды.
Ее описание полностью совпало с рассказами кучеров из конюшни Дорстоунов.
— Слава богу, что вы тогда не потеряли самообладания. Был ли у преступника кашель?
— Да, точно, — подтвердила миссис Манро. — В целом же он походил на самого обычного кучера.
Я сопоставил ее слова с уже известными мне данными. Видимо, Прайс проследил за Шарлоттой до дома Форсайтов и дождался, пока она не отужинает. На этот раз тревожное письмо ему вручать не потребовалось.
— Наверное, мистер Прайс и в самом деле кэбмен? — спросила женщина.
— Вряд ли. Впрочем, кэбменом может притвориться любой человек, когда-либо имевший дело с лошадьми. Продолжайте, пожалуйста.
— Он остановился у перекрестка — заявил, что лошади в копыто попал камень. Извинился и сказал, что ему необходимо взять инструменты из-под сиденья коляски. Так что он вошел внутрь, а потом я ощутила запах хлороформа. — Шарлотта помедлила, припоминая подробности. — Очнулась я со связанными руками; во рту был кляп, так что позвать на помощь не удалось. К тому моменту он уже
