что собиралась биться с Фэйтом насмерть. – Чтоб русалка тебя!.. Дерни… пират… разэтак!
Фэйт опустил лапы, и они за минуту превратились обратно в человеческие руки.
– Вот как-то так, – он пожал плечами с таким видом, словно не понимал, чему удивляется принцесса.
– Ты ДРАКОН!
– А ты – Янтарина Цорнская, – Фэйт деловито обтер ладони о фартук, и с них ссыпались последние осколки чешуи. – Если ты знаешь еще хоть что-нибудь о драконах, то мне не понадобится объяснять, что к чему.
И Янтарина знала.
Творец оставил Нерушимого Дракона на земле как судью, как поборника правосудия. Дракону невозможно было солгать – он слышал истину за ложными словами. Тем его потомкам, которые могли принимать форму и человека, и огромной летающей рептилии, была доступна такая же способность. Вы говорите ложь – в его ушах звучит правда.
– Меня не называли так уже довольно давно, – ответила Янтарина, а про себя подумала: «Прах с ним, попробуем довериться этому… человеку».
– И я не буду повторять этого имени, чтобы не подвергать тебя опасности, – он позволил себе остаться с ней на «ты».
– Так сколько тебе лет? – вопрос так и вертелся у нее на языке. Выглядел он ненамного старше нее самой, может, возраста Андо. Но кто знает этих драконов? Наверняка он не молод.
– Мне много лет, – подтвердил ее догадку получеловек-полудракон. – Я перестал стареть в двадцать пять, а так мне осенью будет двести двадцать восемь.
– А имя?
– Имя настоящее, Фэйт.
– Скажи мне, Фэйт, – Цорнская прислушалась к шестому чувству, но оно не подсказывало ей об опасности. Скорее, наоборот, по ее позвоночнику растекалась приятная нега. «Нужно узнать, может ли дракон химичить с настроением. Готова поспорить на портки дедушки Гердара, что да». – Зачем было все это представление?
– О том, кто ты такая, я не знал, пока ты не назвала то имя, под которым ты живешь.
Принцесса мысленно выругалась.
– Я удивился, точнее даже сказать, поразился, но подумал, что такое вполне может быть. Я и вправду собирался выковать тебе в награду за искусство меч, но узнав, кто ты такая, понял, что тебе понадобится кое-что получше. Плюс у меня должок перед твоим… – он пошевелил губами, как бы что-то подсчитывая: – пра-пра-прадедушкой, так уж вот получилось. Должок, конечно, размером не в стоимость клинка играющей стали, но почему бы и нет?.. И Ардрич мне ни капельки не нравится.
Звучало это все как бред сумасшедшего, но по лицу человека-дракона принцесса прочитала нечто похожее на… скуку.
– Я не ковал таких мечей достаточно давно, – он сделал неопределенный жест, который, вероятно, должен был дать понять ей, что «достаточно давно» – это не двадцать-тридцать лет и не пятьдесят. – Так что не обещаю, что ты получишь свой меч быстро. К тому же нам нужно обязательно похоронить твой старый.
– Похоронить? Меч? – с удивлением переспросила принцесса, наблюдая за суетливыми приготовлениями дракона-кузнеца.
Он даже обернулся, что посмотреть на нее, как на сумасшедшую.
– Вот поэтому-то у вас, потомки Жар-птиц, такие проблемы, – непререкаемо проговорил Фэйт. – Мечи положено хоронить – возвращать земле. Это обязательно нужно, чтобы ты хорошо сжилась с новым клинком. В конце концов, кровь и огонь дадут мечу некоторое подобие жизни, а эта жизнь будет уважать заветы предков. Не то что вы – готовы станцевать кракентаг на палубе корабля в открытом море12.
Он мог говорить о стали и видах ковки вечно, и получалось у него это несравнимо лучше, чем у занудного учителя в Королевской школе. Однако когда кузнец был готов приступить к делу, он выгнал девушку на улицу, велев вернуться через неделю, и процесса рождения меча девушка не увидела.
Глава 14. ТРИ КОРОЛЯ
Утром третьего августа 2019 года
Отсыпался я после приключений на Русском острове часов до двенадцати. Потом меня разбудила Полуночница:
– А поехали на море? Мясо жарить и купаться ночью. Один выходной на работу мы уже потратили, а вот оно – лето в самом разгаре.
– А поехали.
По-хорошему, в Андреевку следовало выезжать часов эдак в шесть утра, потому что дорога в Хасанский район занимала часа четыре. Но уж не знаю, какая магия была на нашей стороне, потому что машине Гефеста удалось доехать на берег бухты Троицы залива Посьета за два.
Баз здесь было море, царил разгар сезона, и улочка, по которой мы ехали, чем-то напоминала улочки вдоль пляжей в Таиланде. Те же пиво, горячая кукуруза и мороженое, те же надувные матрасы и круги, те же попытки втридорога продать креветки и краба.
Гефест уверенно привез нас к дому, который стоял на опушке небольшого леска. Домик был одноэтажным, с верандой, на которой стояли стол и пара скамей, и мангалом у ступеней. Нещадно палило солнце, и пара минут, в течение которых Антон возился с ключом, показались вечностью.
Воздух внутри был спертым и влажным, и я сразу распахнул окна. Через них в комнату ворвался легкий морской бриз. По берегу сновали люди, то и дело кто-то бросался в воду за прохладой, дети возились у самой кромки, восторженно крича, когда солеными брызгами прибоя их окатывало с головы до ног.
Шаркая шлепанцами по полу, ко мне подошел Антон. Опершись о подоконник, он с умиротворением на лице посмотрел на синее небо с единственным облаком сбоку, пушистым и воздушным, точно сахарная вата.
– Здорово жить у моря, – вздохнул я.
– Многие уже не обращают на него внимания, – печально ответил парень, отворачиваясь от вида.
– Впервые остро ощущаешь существование моря в местах, где его нет. Такой вот парадокс, – крикнула нам Полуночница.
В домике было три комнаты, в каждой из которых стояло по две кровати, а еще гостиная, совмещенная с прихожей, и маленькая ванная.
В гостиной тоже стоял небольшой стол, накрытый синей клеенкой в лимонах и окруженный шестью стульями. Еще один столик был у дверей, и на нем стоял чайник, а сбоку приткнулся маленький холодильник. В целом обстановка была спартанской – ничего лишнего, но нам и так было хорошо.
А я все думал о затонувшем в море городе Гексалиме.
Стоило нам разложить вещи, Гефест разделся до плавок и побежал к воде. Антон заулюлюкал ему вслед и, стянув рубашку, побежал в море тоже.
Я же был склонен продолжать спать, так что, когда девочки расстелили на берегу полотенца, я тоже лег рядом с ними.
И только стоило мне немного прикорнуть, как что-то скользкое и мокрое коснулось моих пяток. От неожиданности я вскрикнул и приподнялся на локте.
Антон и
