— Марк, — повторил мальчишка уже более решительно, — нынче утром во дворец прибыла Ведьма, а с ней охрана… охранница, — поправил он себя.
Марк ждал, догадываясь уже, о чем хочет сказать подросток.
— Вам не докладывали, должно быть, — он снова сбился с официального тона, — да никто и не знает, наверное, но целый час она провела где-то во дворце без всякого разрешения и присмотра.
— Она? — переспросил Марк, чтоб не выдать свою осведомленность.
— Ну, то есть не Ведьма! Её ктран!
— Ты ведь, верно, подумал, что, раз ктраны живут почти на границе…
— Ну, да, — грум покраснел еще мучительней.
— Ты молодец, — похвалил Марк, — никогда не стоит доверять незнакомым людям. Что же касается ктранов — они чтут договор. Я нынче сам отправил её домой, дав в сопровождение двух гвардейцев, — добавил он, чтоб окончательно успокоить парнишку, и был прав. Улыбка, сверкнувшая на его загорелом лице, показывала, что старый дед Гнат, видно, не раз рассказывал о былых приграничных стычках и о той великой услуге, которую столетиями ктраны оказывали Далиону.
Этот эпизод, однако, напомнил Воину о других незавершенных делах, и скоро грум подвел к нему оседланного жеребца. Крысёныш насторожился было, вскочив по своему обыкновению на калитку стойла, но Воин велел ему оставаться в конюшнях, и тот послушался.
Солнце с ясного небосклона жарило вовсю. Хотелось бы верить, что именно поэтому я так взмок под стеганой кожанкой. Волосы под шлемом липли ко лбу, щекотали шею, я пожалел вдруг, что не обрезал своей шевелюры.
— Алан, — я кинул пробный камень.
— Идём, — он развернулся, направившись к засыпанной белым песком площадке для поединков. — Думаю, начнем с простого гвардейского клинка. Времени не так уж много, я должен научить тебя хоть чему-то.
Я не поверил этому спокойному, деловому тону. Я уже достаточно знал своего случайного напарника, чтобы понимать, он может и не убьет меня… но наверняка покалечит.
— Алан, не сходи с ума, — мне все же пришлось пойти за ним, просто чтобы не орать через весь плац. Идея с признанием, позволившим бы взять в свои руки хоть какую-то инициативу, уже не казалась мне столь удачной.
— Боишься? — бросил он через плечо со злой усмешкой.
— Алан! — я встал, решив, что не позволю больше вертеть собой всем и каждому. Что-то в моем тоне заставило его остановиться. — Ты можешь убить меня прямо здесь, или покалечить так, чтоб я не смог больше жить и радоваться жизни. — Он ждал продолжения, щурясь на бьющее прямо в лицо солнце. Я подавил желание скрестить руки на груди, но заткнул большие пальцы за ремень перевязи, и медленно пошел к нему навстречу, — Алан, когда короля зарежут в его покоях, — он дернул уголком рта, и я продолжил с нажимом, не дав ему перебить, — а это непременно случится в первую же ночь празднеств, будет уже всё равно, кого именно провозгласят сводным братом Ллерия и посадят на трон править. Ты поручишься, что я не сын Августа, зачатый тридцать лет назад на границах Пустошей? Выйдешь перед смятенной толпой, которой, так же как тебе, нужен король?
Теперь мы смотрели глаза в глаза друг другу, и я, наконец, увидел в его взгляде понимание.
— Ты… Ты-то как ввязался в это?…кто? — Его ярость вспыхнула с новой силой, — кто посмел? Вадимир?…Марк?!
— Не Марк! — поспешил я пресечь подозрение. Я ни разу не слышал, чтобы хоть кто-нибудь из заговорщиков упоминал его имя, хотя до сих пор не мог понять, какие виды имел на меня главнокомандующий. Предательство далось не легко. — Вадимир… и прочие.
— Кто? — его голос был тих и не оставлял сомнений в последующих действиях.
— Алан! Алан, остынь! — Я до смерти боялся, что вот сейчас он сграбастает меня за ворот и начнет тормошить как тузик грелку. — Думай, дубина! Думай! — я рявкнул на него так, что он отшатнулся. — Ну, назову я тебе десяток имен. Что? Дальше что?!
— Пытать, — ответил он как нечто само собой разумеющееся.
Меня замутило.
— Алан, так нельзя, — я отмел сиюминутный порыв объяснить, почему нельзя, поспешил продолжить, — нельзя. Разве армия довольна королем? Тихо! — прикрикнул я, видя, как он вновь начинает закипать, — тихо, дай сказать. Ну, побежал ты к кому надо… к Марку тому же, например. Ну, пойдет он на доклад Ллерию, заложит всех с потрохами, — он снова поморщился, но не стал перебивать, — ты думаешь, король останется благодарен?
— Разве нет? — простодушно удивился младший сын провинциального барона.
— Нет! — снова рявкнул я. Меня начало бесить это детское простодушие. — Нет. Помяни мое слово, вы же еще виноваты и выйдете. Смотри, — я приобнял его за плечи, увлекая за собой. Шевеление извилин зудом передалось на ноги. Он пошел послушно, как теленок, заглядывая мне в рот. — Марк был главнокомандующим еще при Августе, при королеве-покойнице. Короли умирают, генералиссимус остается. Меня ничуть не удивляет та неприязнь, что Ллерий испытывает к армии. — Кажется, все мои слова были для Алана настоящим откровением. — Не знаю, о чем себе думает главнокомандующий, но именно он — источник всех ваших бед. Ей богу, ему бы следовало уйти на покой, после стольких-то лет службы… — мысль заставила меня замереть на полушаге. Прослужив в Далионе более полувека, Марк вовсе не был стар.
— Ну? — Алан жадно слушал, явно не заметив так насторожившего меня факта. Что же это за морок такой, спросил я себя, глядя в ставшее совсем юным лицо напарника. Сорокалетний Изот выглядит старше, чем Марк!…в свои как минимум семьдесят. Вспомнились вдруг слова Калкулюса о том, что Ведьма наверняка была любовницей генералиссимуса. «А ведь Калкулюс по крайней мере так же стар!» — это давало некоторый простор для исследований. Обо всем можно было расспросить гнома. Я встряхнулся, возвращаясь к насущным проблемам.
— Да… Так вот, будь уверен, любая новость, полученная от Марка, любая оказанная им услуга против него же и обернется. А Марк олицетворяет собой армию.
— Что же делать? — Алан был действительно растерян.
— Армии нужны новые лица, — сказал я решительно, молясь всем богам, чтобы слова мои не были истолкованы превратно. Но Алан кивнул, соглашаясь.
— Идти должны мы, и прямо к королю, — от этих слов я схватился за голову.
— Алан! Алан! Ну, остановись ты на минутку, — он послушно встал, — остановись и подумай. Кто к нему пойдет? Мы? Мелкопоместный дворянчик и грабитель, вчера еще приговоренный к эшафоту? С чем мы пойдем? Чем докажем наши слова?…пытками?
Это был верный вопрос. Кровь схлынула с его лица, а глаза распахнулись от ужаса.
— Что же делать? — повторил он совсем беспомощно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
