Любимое хобби – автомобили
Я уже писал в начале главы, что у Брежнева было много самых различных увлечений. Он любил бывать на футбольных и хоккейных матчах и не пропускал почти ни одного международного состязания. Однажды очень важный матч был даже задержан минут на 20–30, так как Брежнев опаздывал на него из-за какого-то затянувшегося заседания или приема. И все игроки и десятки тысяч зрителей должны были послушно ждать одного запоздавшего, но почетного зрителя. Увлекался Брежнев и охотой. Он охотился не только в охотничьих заповедниках под Москвой, но нередко летал с гостями поохотиться в Астраханское госспецохотхозяйство, где для высоких и знатных охотников было построено роскошное здание. Такие же усадьбы строились, впрочем, и в других местах, где охотился Брежнев, – в предгорьях Кавказа или в Беловежской Пуще. Очень любил Леонид Ильич и игру в домино, наш бывший генсек мог часами стучать костяшками по столу вместе с другими любителями этой игры из своего окружения…
Брежнев терялся на всякого рода торжественных церемониях, и когда переговоры с высокими иностранными гостями происходили в Кремле, он удивлял часто своих партнеров неестественной малоподвижностью и молчаливостью. Иначе чувствовал себя Брежнев в неофициальной обстановке. Неудивительно, что с усилением своей власти он все чаще стал проводить даже самые важные переговоры или на своей государственной даче в Крыму, или в охотничьем угодье Завидово под Москвой.
Любил Брежнев и прогулки на яхте – на Москве-реке или на Черном море – и нередко приглашал на эти прогулки своих зарубежных гостей. К театру Леонид Ильич был совершенно равнодушен, и если ему приходилось бывать в Большом театре или МХАТе, то только по обязанности.
Как рассказывал в одной из телепередач актер театра и кино Георгий Бурков, на спектакле «Так победим!» престарелый уже генсек, сидевший в правительственной ложе, во время одной из сцен громко, хотя и не совсем внятно произнес: «Что он сказал? Ничего не слышу». Оказалось, что Брежнев забыл слуховой аппарат. Сцену пришлось повторить.
Я уже говорил, что Брежнев почти не читал художественную литературу, а тем более литературу по общественным наукам. Но он очень любил смотреть кинофильмы, предпочитая, как я уже сказал, американские приключенческие ленты. Интересно отметить, что Брежнев знал о Рейгане как голливудском артисте задолго до того, как тот стал губернатором Калифорнии, а затем и президентом США. Во время визита Л. И. Брежнева в США Р. Никсон пригласил на большой прием в честь высокого гостя и многих наиболее известных голливудских актеров. Некоторых из них Брежнев узнавал по просмотренным ранее фильмам. Он был очень рад и даже гордился подарком известного артиста Чака Коннорса, который, подойдя к Брежневу, распахнул свой пиджак, под которым все увидели широкий ковбойский пояс с двумя большими пистолетами в кобурах – справа и слева. Сняв пояс, Чак преподнес его Леониду Ильичу. Когда через три дня Брежнев покидал США, он увидел среди провожавших Чака. Оттеснив охрану, наш генсек бросился к Коннорсу и обнял его. Брежнев не был низкорослым, но огромный американец был выше Брежнева на 20–25 сантиметров. Он также обнял Брежнева, приподняв его при этом от земли. Поскольку отъезд Брежнева передавался «Интервидением» прямо в эфир, советские телезрители были в недоумении, не поняв этой неожиданной выходки Брежнева. Не смог сразу понять ее и комментатор.
Но подлинной страстью Брежнева были автомобили. Я не знаю, когда и где Брежнев научился водить машину. Вероятнее всего, это произошло еще в годы Отечественной войны. Но он был настоящим мастером по вождению машин, причем самых различных марок. Еще при Хрущеве, когда Брежнев стал Председателем Президиума Верховного Совета, в его личном гараже было несколько машин иностранных марок. Их число быстро увеличилось, как только после октября 1964 года Леонид Ильич возглавил партию. В прошлом он сам водил машину по Москве и за городом. Потом ему из соображений безопасности запретили садиться за руль в пределах города. На пустых же загородных дорогах вокруг своей резиденции он продолжал водить машину и чаще всего на очень большой скорости. Он уверял, что быстрая автомобильная езда для него – лучший отдых. Иногда, собираясь утром в Кремль, он сам садился за руль «мерседеса», «кадиллака», а чаще роскошного «роллс-ройса» и мчался в центр Москвы, посадив своего личного шофера рядом с собой. Конечно, весь маршрут по Рублевскому шоссе и Кутузовскому проспекту был заранее очищен, а со всех сторон мчались с такой же скоростью машины сопровождения.
Любовь Брежнева к автомашинам и быстрой езде часто пугала западных деятелей, встречавших его в своих столицах. Так, во время поездки в ФРГ и встречи с В. Брандтом Брежнев получил в подарок двухместный спортивный «мерседес» последней модели. Он сел в кабину, чтобы посмотреть на ее оборудование, но неожиданно захлопнул дверь и, оставив в растерянности своих телохранителей и агентов немецкой спецслужбы, помчался на предельной скорости по шоссе по направлению к Рейну. Лишь в 150 километрах от Бонна он остановил машину, так как произошла небольшая поломка. Подоспели машины сопровождения. Брежнев похвалил «мерседес», но сказал, что ему подошла бы машина другого цвета. Конечно, он получил другую машину и пополнил ею свою коллекцию.
Генри Киссинджер писал в своих мемуарах об одной из первых поездок в Москву:
«Сразу после прибытия в аэропорт моих коллег и меня повезли из Внуково-2 не в массивный дом для гостей на Ленинских горах, а в Завидово, охотничий заповедник Политбюро, приблизительно в 90 милях от Москвы. Мы двинулись в автомобильной колонне, мчавшейся со скоростью около 100 миль в час, причем автомобили шли хвост в хвост друг другу, а машины службы безопасности въезжали и выезжали из строя колонны. Это отражало или преднамеренную психологическую войну, или же склонность к самоубийству, описывающуюся в русских романах XIX века. У американских гостей и их советских сопровождающих не было никаких шансов спастись, если бы передний автомобиль внезапно остановился»[68].
Еще больший страх пережил Киссинджер в Завидове через несколько дней, где его решил покатать на машине сам Брежнев. Киссинджер вспоминал:
«Однажды подвел он меня к черному “кадиллаку”, который Никсон подарил ему год назад по совету Добрынина. Брежнев сел за руль, и мы помчались на большой скорости по узким извилистым сельским дорогам, так что можно было только молиться, чтобы на ближайшем перекрестке появился какой-нибудь полицейский и положил конец этой рискованной игре. Но это было слишком невероятно, ибо, если здесь, за городом, и имелся бы какой-либо дорожный полицейский, он вряд ли осмелился остановить машину Генерального секретаря партии. Быстрая езда окончилась у причала. Брежнев поместил меня на катере с подводными крыльями, который, к счастью, он вел не самолично. Но у меня было впечатление, что этот катер должен побить тот рекорд скорости, который установил генсек во время нашей поездки на автомобиле»[69].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
