— Что за новости?
— Сейчас увидишь.
Он вернулся к истории с обвалом и сообщил сыну, что обнаружил новую информацию о его семье.
— Мы не знали, что еще один грузовик со спасенными увезли в маленькую деревушку под Тбилиси, и их имена не занесли в список спасшихся. Твоя сестра была среди них.
Михаил побледнел.
— Она жива? Она жива?
Петров кивнул, довольный тем впечатлением, которое произвели его слова. Он достал журнал «Лайф» и швырнул его по столу к сыну. Фотография была потрясающе выразительной. Она изображала Валентину босой, с обнаженными плечами, сидящую на камне на побережье в тонком белом хлопчатобумажном платье, которое насквозь промокло от морской воды. Ее изумрудные глаза пристально смотрели в камеру.
Михаил нахмурился и с пренебрежением отбросил журнал.
— Зачем все это?
— Это твоя сестра.
— У меня нет сестры. Это ложь. Ты показываешь мне портрет американской рок-звезды и думаешь, я поверю, что она моя… — Михаил снова посмотрел на обложку, и лицо его побледнело. — Она не может быть моей…
Плечико белого платья соскользнуло, обнажив маленькую родинку. Взгляд Михаила был прикован к родинке. У него была точно такая же.
— И более того, — ухмыляясь, сказал Петров. Он испытывал глубокое удовлетворение, видя, что Михаил начинает верить. — Я налью тебе водки, а потом мы подробнее поговорим.
Михаил вышел из здания КГБ и, не видя пути, брел по Красной площади. У него стучало в висках от головной боли и начали ныть раны. Сидя в кабинете отца, он сдержал свой гнев. Но если бы он остался в той жаркой тесной комнате еще хоть на секунду, он бросился бы на этого человека и сжимал бы его горло до тех пор, пока не задушил.
Ему сообщили, что у него есть сестра, и тут же велели встретиться с ней и использовать ее в качестве прикрытия для выполнения задания КГБ. Это, конечно, потрясло и не воспринималось им как случайное совпадение. Неужели отец считал его настолько глупым? Петров, должно быть, все время знал, что Валентина жива.
Да, Петров знал, но умышленно лгал. Слезы покатились по щекам Михаила, но он не чувствовал их и не замечал ничего вокруг, находясь во власти своего ужасного горя.
Крики и бурные аплодисменты продолжались более десяти минут, и Валентина снова и снова раскланивалась. Русская молодежь подпрыгивала, кричала, свистела. Цветы сыпались на нее дождем, покрывая сцену ковром из роз и лилий. Телекамеры показывали это буйство более чем двадцати миллионам зрителей, смотревших программу НВО. Наконец охрипшая и задыхающаяся от волнения Валентина сбежала со сцены.
— Фантастика! Ты выступила просто сказочно! — поздравил ее Майк, ждавший за кулисами вместе с няней и Кристой.
— Не могу поверить! — с лица Валентины стекали капли пота, и белое платье от Боба Маки, которое она надела для финала, промокло насквозь. — Я просто не могу поверить, что они так тепло принимают меня!
Малышка не спала и начинала понемногу похныкивать, ее пора было кормить. Валентина нагнулась и поцеловала Кристу.
— Подумай только, солнышко, здесь танцевала твоя бабушка… О Майк, мне не верится, что я действительно в России. Все это так невероятно, словно сон.
— Позже состоится прием, который устраивает американское посольство, и ты сможешь познакомиться с некоторыми влиятельными советскими деятелями. Посол Хау, только что объявивший о своем выходе в отставку, устраивает грандиозный прием, своего рода «лебединую песню». Говорят, что туда могут ненадолго заехать Горби и Раиса, и это вполне реально. Это не сон.
Валентина кивнула, она знала, что еще много часов не опустится на землю с послеконцертных высот.
— Миссис Дэвис, пожалуйста, отнесите Кристу в уборную, я скоро приду и покормлю ее.
На прием, устроенный в Центральной гостинице на улице Горького, собралось много американских высокопоставленных особ и советских должностных лиц с женами.
Прохаживаясь среди гостей, Валентина видела дипломатов, генералов, руководство Большого, а в роли хозяина — Чарлза Хау III, американского посла, и его очаровательную жену Андрею.
«У вас есть машина?» «Вы знакомы с Мадонной?» «Вас часто обманывают?» «Вы едите гамбургеры в „Макдоналдс“?» — подобные вопросы наперебой сыпались на нее. Она помнила с детства некоторые фразы на русском, но бегло говорить не могла.
— Все эти русские слова звучат для меня совсем по-гречески, — пожаловался через час Майк. — Не могу дождаться, когда вернусь назад в Нью-Йорк, где смогу в любое время поболтать со старыми добрыми американцами.
Когда они вернулись в гостиницу, работавший с ними интуристовский гид сказала:
— Возникли проблемы с вашими документами. Вы не сможете дать второй, объявленный на завтра, концерт до тех пор, пока не посетите службу безопасности.
— Что? — Валентина с ужасом смотрела на женщину.
— Меня попросили передать это вам.
— Но… но мы же подписали контракт на концерт! Компания грамзаписи и я. Все наши бумаги в порядке и визы тоже! Обо всем этом позаботились!
— Вы должны встретиться с сотрудниками КГБ, прежде чем выступать, — повторила гид.
На следующее утро, в восемь часов, ее с Майком — он настоял на том, чтобы поехать с ней, — посадили в черный лимузин. Женщина-гид поехала с ними.
«Что они сделали не так?» — с волнением думала Валентина. Стараясь удержать слезы, она убеждала себя: они не сделали ничего предосудительного. Конечно же, они в полной безопасности.
— Эта машина похожа на катафалк, — прошептала Валентина Майку.
— Да, — тоже шепотом ответил он. — Но что меня беспокоит — это куда, черт побери, они нас везут?
— Надеюсь, нас не продержат весь день, мне нужно кормить Кристу.
Наконец они остановились перед высоким старым домом рядом с одним из больших московских парков. Резные ворота семнадцатого века были украшены скульптурами, а в окнах — старинные рифленые стекла.
— Мы приехали, — объявила гид.
— Вот дерьмо, — пробормотал Майк.
— Я генерал Петров, — представился мужчина в военной форме, когда они вошли в библиотеку.
Но все внимание Валентины было обращено на красивого мужчину, стоявшего у окна, со скрещенными на груди руками. Он был высоким, более шести футов, с тонким лицом и точеными скулами.
В нем было что-то невероятно, сверхъестественно знакомое… Валентине показалось, что у нее остановилось сердце. Она видела его прежде, но где? Он был похож… на кого он был похож?
Эти глаза… темно-зеленые, точно такого же цвета, как у и нее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
