выбор.
– Полководец? – спросила Анна. – Когда-то про меня говорили, что я прирожденный игрок.
– Вы ведете крупную игру, – согласилась Элис. – Но где была бы я, если бы вы не рисковали так сильно? На дне озера в Сент-Джеймсском парке.
Глава 45. Санкт-Петербург, Эрмитаж, январь 1852 года
Кошки кружили вокруг ног мраморного сатира. Кошки, свернувшись калачиком, лежали в средневековых купелях. Кошки прогоняли друг друга с лучших мест на мягкой мебели Людовика XIV. Даже на картинах были кошки. На холсте «Спокойная» художник изобразил особь со светлой шерстью, вовсе не выглядевшую такой безмятежной, как уверяло название произведения искусства.
Александр поймал себя на том, что остановился перед картиной и ждал, что нарисованное на ней животное выпрыгнет из холста, чтобы смешаться с сородичами.
Кошки восхищали его больше представленных произведений искусства. С тех пор как он оставил Анну в белом зале, его сопровождали мрачные господа и дамы, увековеченные масляной краской и свирепо глядевшие на него со стен. При этом картины висели так близко друг к другу, что создавалось впечатление, будто он стоит лицом к лицу с угрюмой толпой.
Лучше уж кошки. Они не обращали на него внимания, когда он, подобно вору, прокрадывался через залы.
Жаль, он не взял с собой Анну. Надо признать, за последние недели она доказала, что может позаботиться о себе сама. Но под огромной люстрой ее фигура показалась ему такой маленькой и беззащитной, что ему захотелось немедленно заключить ее в объятия. Но, видимо, именно этого Анна и не принимала.
Александр вздохнул. Ему никогда не понять женщин. Даже если он проживет тысячу лет и каждый день будет любить разную. С головой, полной мыслей, он неуверенно брел по залам, стараясь не сбиться с пути.
Музей был полон произведений искусства, которые никто не рассматривал. Почему в Эрмитаже нет посетителей? Неужели их отпугнула русская зима? В Париже люди, напротив, теснились в Лувре именно в холодные дни, потому что в музее было тепло.
Сквозь стекло витрины в соседнем зале Александр заметил переливающийся на свету кошачий мех. Но разве может кошка быть такой большой? Он прищурился. Нет, это вовсе не музейное животное. Это шуба.
Там кто-то стоит.
– Эй! – крикнул Александр. – Подождите!
Фигура исчезла из поля зрения.
Дюма надеялся, что это один из сотрудников Эрмитажа, который сможет сказать ему, где найти хранителя египетской коллекции. Он уже предвкушал, каким будет выражение лица Анны, когда он вернется к ней с амулетом.
Александр поспешил в следующий зал. Его подошвы скрипели по плиткам пола. Пройдя через дверь, он увидел, как шуба исчезла в следующем проходе.
– Эй! – снова крикнул Александр. – Я хотел спросить.
Только сейчас он понял, что говорит по-французски. Как это будет по-русски?
Sacrebleu!
Похоже, фигура все-таки что-то поняла, потому что она обернулась.
Александр уставился на лицо Леметра.
Не было никаких сомнений. На него смотрели те самые глаза, которые Александр впервые увидел в карете перед шато. В них тоже проблеснуло узнавание.
Они встретились вновь. На краю света.
Однако во внешности Леметра что-то переменилось. Но рассмотреть его Александр не успел: магнетизёр исчез в соседнем зале.
Александр погнался за ним. Как этот негодяй так быстро добрался до Санкт-Петербурга?
В другом зале располагался будуар царицы. Леметр уже ускользнул через следующую дверь.
– Он здесь! – прокричал Александр.
Затем он перевел дыхание. Даже если Анна и Элис услышат его – что тогда? Только он один, Александра Дюма, может схватить магнетизёра. Раз и навсегда.
Он споткнулся о ножку кровати и замахал руками. Чуть не упав, он все-таки смог сохранить равновесие. При этом у него из-за пояса брюк выпал пистолет, который ему дал Шувалов. Александр поспешно поднял оружие и побежал дальше.
У Леметра с его легкой, худой фигурой было преимущество. Но злодей бежал не так уж и быстро. Увидев его в следующий раз, Александр заметил, что Леметр хромает. Он что, ранен?
Александру не хватало дыхания. Почему расстояние никак не сокращается?
Он поднял было пистолет, но сразу же его опустил.
Стрелять в человека, бегущего впереди, не в его вкусе. Гораздо сильнее ему хотелось сжать руками горло Леметра и заглянуть в его распахнутые от ужаса глаза.
Но магнетизёр вот-вот сбежит.
– У меня пистолет! – хотел крикнуть Александр, но смог произнести лишь «пистолет».
Казалось, предупреждение Леметра не впечатлило. Он забежал за витрину; еще немного, и магнетизёр скрылся бы в следующем зале.
Александр вновь поднял оружие, направил ствол в потолок и спустил курок. Грохот выстрела разнесся по пустым залам и коридорам.
Леметр остановился.
Охота подошла к концу. Однако, как заметил Александр, его усилия были тут ни при чем.
Зал оказался тупиком. Леметр забежал сюда вслепую. Вернуться он мог, только миновав своего преследователя.
Магнетизёр повернулся к Александру спиной. Только теперь Дюма заметил, что шуба Леметра промокла. Мех растрёпанно торчал, из-за чего магнетизёр в такой шубе казался зверем, страдающим от блох.
Плечи Леметра вздрагивали. Вот он и попался: мужчина стоял там, согнувшись, словно животное в западне.
– Повернись! – приказал Александр.
Грудь его быстро вздымалась и опускалась. Он с трудом удерживал Леметра на мушке.
Магнетизёр все еще стоял спиной к Александру.
– Вы уверены, что мне стоит к вам повернуться, месье? – Голос Леметра напоминал кряхтение умирающей вороны.
– Я приказываю, – рявкнул Александр.
Он готов был убить противника. Прямо сейчас. Рукоятка пистолета была влажной на ощупь.
Леметр повернулся. Он двигался медленно.
Александр пришел в ужас, увидев лицо магнетизёра. Кожа клочьями свисала со щек, носа и лба. На подбородке она тоже была разорвана. Леметр казался темным, словно загорел на солнце. Александр прищурился.
Леметр растянул губы и обнажил зубы, между которыми виднелись щели.
– Смотрите внимательно, Александр. Тогда вы заметите, что глядите в зеркало.
Что за чепуха? Магнетизёр хотел сбить его с толку, чтобы потом провернуть какой-нибудь трюк и освободиться. Но с Александром Дюма такое не пройдет!
Он поднял пистолет и уже прицелился Леметру в сердце.
Но в последний момент опустил оружие.
Кожа противника была не разорвана. Клочья, свисавшие с его лица, были полосками грима. Александр вспомнил, что еще при первой их встрече в карете перед шато Монте-Кристо ему показалось, будто Леметр носит маску. Так оно и было! Похоже, теперь эта маска дала трещину.
Леметр был темнокожим.
Цвет его лица напоминал тот, что Александр каждое утро видел в зеркале: оттенок спелых оливок, не черный, а что-то между зеленым и коричневым. Цвет, помешавший Дюма поступить во Французскую академию и навлекший на него насмешки, печаль, гнев
