Край земли, как считалось, находится где-то в этих местах, и когда туманы окутывали судно, Адисла невольно задавалась вопросом, уж не дорога ли это на Нифхельм, туманный ад, о котором она слышала едва ли не с младенчества. Земли людей именовались Мидгардом, Серединными землями, по вполне понятной причине. Существовали и иные края, царства богов и великанов, куда был запрещен вход смертным. Но вдруг этот драккар стремится именно туда?
Подошел Хаарик и уселся рядом с ней. За все время пути он не сказал ей ни слова, но теперь ему было скучно. Корабль шел под парусом, ветер дул попутный, почти вся команда спала, и ему нечем было заняться. Конунг взял Адислу за подбородок и развернул к себе лицом. Затем оглянулся на своих спящих воинов. Никто не смотрел в их сторону. Хаарик отпустил Адислу.
— Я скучаю по жене, — пояснил он.
В другое время Адисла сочла бы его сильный акцент и искаженные слова смешными. В Эйкунд как-то приезжал балагур, который здорово изображал данов, и Хаарик, произносящий норвежские слова нараспев, сейчас напоминал его. Но конунг казался Адисле только нелепым, а вовсе не смешным.
— Тебе лучше позвать своих телохранителей. Без борьбы ты меня не возьмешь, а сам ты старый и слабый.
Конунг рассмеялся.
— Поговорить, — пояснил он. — Хочу поговорить. Славно побыть в кругу воинов, но мужчинам иногда хочется услышать и нежный женский голос. Мне лично хочется. Ты знаешь, почему оказалась здесь?
— Я думала, вы хотите меня продать.
— Тебя, в принципе, уже продали, — сказал он, — точнее, обменяли, хотя мне кажется, что сделка несправедливая.
Адисла внимательно посмотрела на него. Хаарик не был человеком грубым или неприятным, на самом деле в нем чувствовалось даже что-то отеческое — он не был похож на ее отца, он был похож на того отца, какого бы ей хотелось. Но она все равно ненавидела его. Хаарик — точнее, его воины, — убил ее брата, увез ее из родного дома, обрек на смерть ее мать. Однако Адисле хотелось узнать, что ждет ее впереди, а для этого надо было держаться как можно учтивее, поэтому она просто промолчала.
— Тебя обменяют на моего сына, — пояснил конунг, — хотя я уже сомневаюсь, стоило ли затевать все это. Может, лучше было назвать моей наследницей тебя? Ты сможешь провести корабль по морю? Владеешь мечом?
— Все это не входит в число моих талантов, — ответила Адисла.
— Значит, ты нисколько не хуже его. Его отправили в набег на острова на Краю Света. Там он и остался. Для этого воистину надо быть непревзойденным глупцом. Я сказал ему: «Отправляйся на запад». Он же оказался на востоке, причем забраться дальше уже просто невозможно.
— Его взяли в плен?
— Ага, те, которые не простужаются. Его схватили люди из китового народа, представляешь? Они вооружены всего-навсего ножами из заточенной оленьей кости, и вдруг они берут его в заложники. По пути на север он потерпел кораблекрушение. Поднялся слишком высоко, воспользовался не тем течением. Один из двух выживших — самый здоровый берсеркер, какого мне только доводилось видеть, — явился ко мне с мечом моего сына и этим китовым шаманом. Я спросил берсеркера, Бодвара Бьярки: разве возможно, чтобы ученика Одина, воина в медвежьей шкуре, схватила кучка сборщиков сосулек, но он только бормотал что-то о колдовстве. Сказал, до них дошли слухи о золоте колдунов, они отправились его искать, хотя в подобные россказни верят только круглые дураки.
— И ты сам едешь за сыном? — удивилась Адисла. — Неужели у тебя нет верных воинов, которые могли бы сделать это вместо тебя?
Хаарик засмеялся:
— Я такой старомодный правитель, не то что нынешние — они окружают себя закапанными чернилами священниками и поклоняются новому богу, а сами не умеют держать меч. Нет, я сам решаю свои проблемы. Кроме того, я боюсь, что мальчик скажет что-нибудь не то, когда его явятся спасать. И опозорит себя еще больше.
— Неужели он настолько глуп?
— А разве он оказался бы там, будь он умнее? Золото колдунов! Если бы я получал по серебряной монете за каждый слух о золоте колдунов, который до меня доходил, мне уже не понадобилось бы никакое золото. У этих дикарей нет даже гребней для волос, какое там золото! Но даже если бы оно существовало, разве в самом названии не угадывается предостережение? Золото колдунов! Не золото детей, не золото крестьян, а золото колдунов! Не удивлюсь, если они просто развязали мешочек с ветром и сдули корабль на скалы. Ну, как бы там ни было, берсеркер сказал, что они провезли моего парня через полмира, и теперь эти истребители китов хотят получить кое-что взамен.
— Что?
— Тебя. Если б не позор, я бы оставил паршивца у них лет на десять, чтобы как следует остудил себе мозги.
— Но откуда они вообще узнали обо мне?
Хаарик кивнул на устроившегося рядом шамана, который время от времени поглядывал в их сторону.
— Спроси у него. Мне он не сказал, но тебе, может, скажет. Суть сделки такова: я доставляю его в Рогаланд, он находит тебя. Я везу тебя на север и получаю назад сынка-идиота. Все счастливы.
Хаарик посмотрел на Адислу.
— Все, кроме одного.
Шаман закрыл глаза и захрапел.
Конунг взглянул на него с презрением.
— Они просто слабоумные, эти китовые люди. Они платят дань трем королевствам, по землям которых бегают в поисках оленей, — ничего удивительного, что они беднее грязи. Но разве они стараются как-то улучшить свое положение? Устраивают ли они набеги, сражаются ли, чтобы сохранить свое добро? Ничего подобного. Вот что я тебе скажу: любой финн или швед, который постучит ко мне в дверь, требуя дани, отправится восвояси не только с гребнем из китового уса.
— И все же, когда шаман китового народа приходит к тебе, ты, рискуя развязать войну с ригирами, оставил двор на дружинников и отправился на край земли, потому что он тебя попросил?
— Сын все-таки, — пояснил Хаарик, — какой бы он ни был.
Адисла поглядела в сторону берега. Местность здесь была уже не такая холмистая. Только вдоль серого моря поднимались ржавые горы, а за ними тянулась зеленая полоса равнины.
Хаарик продолжал:
— В любом случае, когда вернем моего парня, мы обагрим клинки их кровью, потом пару дней попируем, если у них есть что пить, а потом отправимся домой. Ты симпатичная девушка, я сделаю тебя своей рабыней. Если получится, никому не позволю тебя трогать.
— Как великодушно, — заметила Адисла.
— И предусмотрительно. Отдать тебя дружине еще хуже, чем не отдать, — они будут драться, как псы за кость.
Хаарик был довольно приятным человеком. Он искренне верил, что оказывает ей любезность, обещая объявить своей добычей. Адисла сглотнула комок в горле и посмотрела на море. Ей уже не хватало храбрости, чтобы лишить себя жизни, поэтому она решила принять все, что будет. Она вспомнила о разрушенном Эйкунде и не удержалась от того, чтобы не поддразнить конунга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
