Артемьев со злостью попросил не прерывать его. У него путаются мысли, когда его прерывают. Прерывать человека невежливо. Он ненавидит тех, кто его прерывает. Когда шесть лет назад на Марсе, в безводной пустыне, он вытранслировал прямо из головы свой знаменитый шедевр «на тонущего в океане человека бросается акула», один из наглецов марсонавтов уронил на него угловой шест палатки и, вместо того чтобы молча поднять тот проклятый шест, не обрывая захватывающего сновидения, стал бесцеремонно извиняться. Возмутительные извинения погубили конец сна, человеку не удалось заглотать акулу, как складывалась вначале бредо-ситуация, утопающий сам угодил акуле в пасть. Вот к какому шаблону привело невежественное вмешательство в искусство!
— Я ненавижу извинения! — гневно прокричал Артемьев. — Начнете беспардонно извиняться — поставлю крест на обоих! Можете вы, наконец, ответить по-человечески: ясно?
— Ясно, — успокоил Артемьева Рой.
Братьев стала забавлять воинственная нетерпимость прославленного сновидца. Генрих, повеселев, придвинулся поближе:
— Извиняться не будем. Тем более, что еще не прови...
Артемьев опять не дал договорить. Он явился в институт не для болтовни. Болтовня — способ общения у сумасшедших, именующих себя нормальными, то есть ординарными людьми. Бредовики общаются между собой лишь видениями. Сновидец клокотал минуты три, потом извилисто подобрался к теме прихода. С ним несчастье. Когда других людей постигает беда, это их личная драма, но неудачи искусного бредовика — горе для всех, ибо художественный бред — продукция, с увлечением потребляемая зрителями. Его заслуги известны каждому. После Джексона Петрова еще не существовало снотворна, столь умелого и разнообразного, столь широкоохватного и своеобразного, столь глубокого и увлекательного, столь, наконец... В общем, такого мастера, вот что он хочет сказать.
— Вы говорите, естественно, о себе? — деликатно уточнил Рой.
Снотворен зло сверкнул глазами.
— Не о вас же! В области бреда от вас пока еще... Оригинальность. Неповторимость. Непохожесть. Несравнимость. Особость. Своевыражаемость. Своекартинность. Своекрасочность. Своемузыкальность. Весь — свой. И потому — для всех. Ибо общий бред уже не бред, а реальность. Вы меня понимаете?
Из дальнейшего объяснения стало ясно, что несчастье снотворна как раз и состоит во внезапной утрате оригинальности. Недавно он после веселой прогулки в горах пошел не отдыхая на работу, то есть уснул. По многолетнему обычаю (а также, добавил он, в соответствии с пунктом третьим договора с Управлением телеискусства), подключенный к кровати ретранслятор передал в эфир его сон. Сновидение было красочное и впечатляющее.
— Вы, очевидно, видели его? — сказал сновидец, подозрительно вглядываясь в обоих. — Не поверю, чтоб вы не... Мое творчество столь популярно... Насчет горилл во Вселенной. Было повторение на планеты.
— Я слышал об этой передаче, но мы не видели ее, — ответил Рой. — Я в это время на Марсе расследовал аварию, а брат лежал без сознания. Мне говорили, что зрелище было восхитительное.
— Да, это верно, сновидение захватывало. В лаборатории, заставленной механизмами, вот примерно такой же, как эта, исполинская горилла орала человеческим голосом: «Мы вас не звали! Вы несете смерть! Вы сами погибнете! Удалитесь! Живей! Живей!» И сама горилла была удивительна, и еще удивительней — загадочные механизмы, а всего поразительней — молнии, вылетавшие из мохнатой головы обезьяны при каждом жесте. К тому же она кричала не словами, а вспышками разрядов, она гремела, а не говорила, так было выполнено телезрелище. Люди отшатывались от экранов, две женщины упали в обморок, они сами написали об этом на студию. Дело не в нервных женщинах. Искусство хорошего производителя снов захватывает и терзает, печалит и радует даже флегматиков!
— Короче, вас можно поздравить с созданием нового бредового шедевра, — вежливо промолвил Рой.
Да, его можно поздравить, сам он тоже так думает об этом трижды неладном сновидении, оно ему удалось, хотя и принесло множество огорчений. Коротенькая жуткая картинка, фантастическое эссе — вот как он сам воспринимает это произведение, названное сжато и точно: «Гориллы у космопульта». А на другой день посыпались письма и зазвенели звонки на телестудии: точно такое же видение имеется и в четырнадцатой завершающей катушке полного собрания сновидений Джексона Петрова, и даже название похожее: «Обезьяны в космосе»... Нет, он спрашивает, отдают ли братья себе отчет в трагизме ситуации? Оригинальнейший снотворец сегодняшнего века эпигонски повторяет ветхий бред полузабытого древнего мастера, гениального, конечно, но допотопного, как ихтиозавр! Что общего между ним и стариком Джексоном? Каким образом видения давно истлевшего человека могли повториться в мозгу современного бредовика? Вот какую задачу он ставит перед братьями, вот почему приехал к ним. Генрих и Рой распутали тайну гибели Фреда Редлиха, восстановили доказательства великой теоремы Ферма, а теперь могли бы потрудиться над загадкой передачи бреда из одного мозга в другой. Буквальное повторение одного и того же видения через сто лет после его первой трансляции — величайшая тайна века, он и такой формулы не побоится!
Когда снотворец умолк, Рой осторожно сказал:
— А может быть, тайны-то нет? Вы когда-то познакомились со сновидением Петрова, оно отпечаталось в вашем мозгу...
Артемьев остановил его возмущенным взмахом руки:
— Нет! Сто тысяч раз — нет! Я не хотел говорить... Будет ужасно, если телекритики узнают...
Рой со скукой пожал плечами:
— Чтоб распутать загадку, мы должны быть уверены, что она реально существует. Такой убежденности у меня нет.
Снотворец теперь запинался на каждой фразе:
— Дело в том, что... Оригинальность видений — такое бесценное качество... Любое чужое видение столь ужасно на меня влияет... Даже мастер превращается в эпигона. — Он набрался духу и выпалил: — Я никогда не видел этого сновидения Джексона Петрова! И других его сновидений не знаю. Вот полная правда о моем отношении к Джексону.
— Но можете ли вы поручиться, что его сновидения не стали вам известны иным путем, кроме стереоэкрана?
— Два миллиона раз — нет!
— Я подразумеваю книги, рассказы бредозрителей...
— Еще один миллион! Книг я не читаю, а рассказы о снах выношу, когда говорят лишь о моих собственных сновидениях. Оригинальность — нежный цветок, ее надо оберегать от постороннего воздействия. Я, конечно, могу быть уверен, что вы займетесь срочным распутыванием моей загадки?
Рой развел руками:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
