честь у наемников, Мирный? — возмутился Серов. — Только банковский счет! А заказ наверняка взяли из религиозных соображений: какой-то безродный москаль обидел благородного поляка.
— Убить такого мало, — усмехнулся я.
— Ну, типа того.
Мы помолчали.
Я подумал о том, что городу явно не хватает камер на каждом шагу. Но до всеобщего видеонаблюдения местному техническому прогрессу еще ползти и ползти. А еще подумалось о том, что эти упыри от меня теперь точно не отстанут.
— Так и что делать-то, Антон Васильевич? — спросил я. — Еще пара таких перестрелок на улицах города, и вы ж сами из меня душу вынете.
Серов кинул на меня та-а-акой взгляд, что я сразу понял — сейчас мне сделают предложение, от которого нельзя отказаться.
— Ты, Сашка, парень умный, талантливый, — издалека начал мужчина, отчего я лишь закатил глаза.
— Ой, вот давайте только без этого. Я не девица, чтоб меня обхаживать и комплиментами осыпать.
Серов усмехнулся.
— Вот смотри, Мирный. Наемники Лисовски от тебя теперь точно не отстанут. Думаю, ты и сам это понимаешь.
Я в ответ кисло улыбнулся.
— Прищучить этих выродков формально не за что, — продолжил он. — Можно подергать на допросы, немного помариновать тут, но толку особо не будет, зато они, скорее всего, в результате станут злее и примутся охотиться за тобой с удвоенной силой. Ты, конечно, можешь сказать, что бояться тебе нечего: и двумя стихиями всех положишь, и снайперу в прицел плюнешь, и без парашюта полетаешь, и под водой дышать не будешь, а семьи у тебя нет, чтобы через нее давить, но…
— Да я не… — начал было возражать я, но пришлось захлопнуться.
Особист посмотрел на меня очень внимательно. Таким тяжелым, отеческим взглядом, каким смотрит батя или командир, прежде чем выписать люлей за нарушение субординации.
— Но исходя из моего опыта, в конечном счете, боюсь, мы найдем тебя в какой-нибудь канализационной трубе, — закончил свою мысль Серов. — Чисто статистически удача не на твоей стороне.
— Ну, судя по всему, мне пора подбирать костюм не для свиданий, а на похороны? — раздраженно спросил я.
— Нет, почему же? У меня есть отличное предложение, которое решит сразу все проблемы: и мои, и твои.
Пришлось изобразить живейший интерес, и Серов продолжил:
— Я сейчас оставлю на столе адрес, где наемники Лисовски квартируются. И выйду покурить, — сказал он. — Ты, как и всякий буйный молодой человек, у которого горячая кровь и острая жажда справедливости, туда наведаешься. Посмотришь, что да как, может, по душам побеседуешь с пшеками. Мои ребята, чисто случайно, конечно, тем временем будут курить за углом. И как только ситуация станет неконтролируемой, наши бойцы спасут подающего надежды студента от бесчинства польских наемников. Как тебе? Круто я придумал?
Круто — не то слово. Просто охренеть.
— Я это… — медленно проговорил я, внимательно смотря на собеседника. — Я, может, что-то не так понял… Но пока что выглядит так, словно вы мне предлагаете вашу работу за «спасибо» выполнить.
У Серова от такой наглости дернулся глаз.
Понятное дело, почему. Тут пацану без башни предлагают пойти и погеройствовать, а он решил поторговаться. Где это видано?
— Ладно, — нехотя произнес мужчина. — Чего ты хочешь?
Ну вот, совсем другой разговор.
По адресу, который я «подсмотрел» у Серова на столе, располагалось кафе. Это было отдельно стоящее строение на объездной магистрали города, чем-то напоминающей МКАД, только немного смещенной в пространстве.
Со стороны заведение выглядело как типичная шашлычка для дальнобойщиков с небольшим набором дополнительных услуг определенного характера. Учитывая, что прямо сейчас тут «голосовали» несколько потрепанных жизнью девиц и на парковке стояла пара фур, проезжая мимо, никак нельзя было заподозрить, что здесь укрывается банда польских наемников.
Пока я на ведомственной машине, разукрашенной под такси, ехал на место театрального действия, успел обдумать ситуацию в целом.
В этом мире Польша называлась Речью Посполитой, и ее также перманентно делили более сильные соседи, то выплевывая проблемные территории, то вновь откусывая обратно, когда без присмотра поляки начинали творить очередную дичь. Последний раз подобный акт кройки и шитья происходил сравнительно недавно, лет пятьдесят назад. Тогда остатки какой-то польской аристократической династии, имевшей птичьи права на престол, долго бегали по всем соседям, ноя и канюча, что они тоже имеют право на собственную государственность. Что поляки — это, вообще-то, чуть ли не лучшие друзья всем соседям, и будущие правители суверенной страны устроят у себя на территориях, которые соседи пожертвуют, особую экономическую зону для торговли между государствами, и вообще будут буферной зоной, чтобы никто ни на кого косо не смотрел.
К тому времени территории, которые слезно просил себе в управление польский народ, в бюджете Российской Империи были чем-то навроде черной дыры — деньги бесконечно утекали без результатов, малограмотное население регулярно саботировало вообще все: от восстановления промышленности до строительства медицинских учреждений. Вечно ходили разговоры, что у тех поляков, кому повезло оказаться на территории немцев, жизнь лучше и сытнее, и вообще. Про поляков на территории Османской империи в эти моменты не вспоминали, потому как они хоть и поляки, но христиане, а к неверным у турок был свой, особый подход.
В общем, ситуация складывалась такая, что из альтернатив было либо всех расстрелять, либо поездами раскидать несколько миллионов людей от Москвы до Японии. Либо отдать кайзеру со словами: «А теперь ты водишь».
Собственно, на фоне всех этих вариантов реанимация Речи Посполитой была не самым плохим выбором. Тем более что там перманентно находились наблюдатели от всех трех стран, да и вообще поляки были удивительно шелковыми первые лет тридцать.
Но все имеет свой срок годности, как говорится. И Польша тоже.
— Дорогой, приехали! — бодро сказал «таксист» с чистым кавказским акцентом.
Мужчина ободряюще подмигнул мне в зеркало заднего вида, и я вылез на дорогу.
Была уже глубокая ночь, казалось, что город спит. Объездная, конечно, абсолютно пустой не была, но те немногочисленные машины, что проносились мимо, создавали больше шума, чем действительно походили на транспортный поток.
Наемники Лисовца располагались в небольшом одноэтажном строении с вывеской «Бермуды», у которой половина букв не горела или моргала. Окна были зашторены, и хотя тусклый свет наружу пробивался, но силуэтов не обрисовывал. Серов сказал, что внутри от десяти до двадцати человек, но по моему опыту я рассчитывал минимум на тридцать.
Согласно хитрому сговору с представителями Лубянки, я должен был зайти, сделать заказ, немного подразнить гусей, и когда они начнут быковать, вызвать подкрепление. То есть просто выступить в качестве раздражающего элемента, чтобы подоспевшие бойцы Серова скрутили наемников. А потом правоохранительные органы, если не посадили бы всю шоблу под замок, так хоть выкинули бы с территории Российской Империи под видом нарушителей порядка.
Но Серов должен был понимать, что когда подряжаешь фрилансера на работу, тот может подойти к выполнению задачи творчески.
Пока я медленно шел к входной двери, ее петли начала покрывать изморозь. Железо тут было, конечно, получше, чем в конуре у Грифа, но и оно не выдержало сибирского мороза.
— Кто-кто в теремочке живет? — пробормотал я, и входная дверь с грохотом рухнула внутрь.
Внутри сидело… Ну, человек тридцать и сидело. Тридцать очень безрадостных поляков разной степени трезвости. И все они вылупились на меня.
— Господа, я прямо не знаю, что делать, — громко произнес я, оценив обстановку. — А как гласит пословица: в любой непонятной ситуации нужно делить Польшу.
Поляки от такой наглости охренели. Тишина была прекрасная, лишь музыка фоном что-то невнятное лялякала. И тут на наемников снизошло озарение.
— Да это же тот москаль, за которым Ежи с ребятами поехал! — выкрикнул один из них.
— Он самый, — усмехнулся я.
И поляки подорвались.
Согласно данным от Серова, магов тут не было. Собственно, поляки похватали оружие и решили банально угостить меня свинцом. Раздался удивительно дружный БАХ, а потом не менее дружный вопль боли.
— Ну что же вы, ребятушки, не учили технику безопасности? — ехидно осведомился я участливым голосом. — Кто ж с забитым дулом стреляет?
У тех ловкачей, кто повыхватывал огнестрелы первыми, я успел заморозить воду в стволе. Результат говорил сам за себя — наемники выли дурниной, лишившись пальцев, и были уже не противники. Но добить их возможности пока не имелось — осталось несколько человек,
