Любезный до тошноты владелец ведомственной усадьбы пригласил нас на веранду, где и вправду на столе пузатился самовар, горящий золотом, на блюде горбились баранки, в вазочках кислилось ежевичное варенье. Как говорится, приятного аппетита, чтобы вы подавились. Спасибо, кивнул на приглашение, плюхаясь на стул. Кажется, беседа будет проходить в самых изысканных тонах.
— Угощайтесь-угощайтесь, гости дорогие, — господин Савелло был прекрасен в роли хозяина. И было такое впечатление, что мы будем говорить о последних причудах парижской моды. — Люблю субботу, чувствуешь себя человеком, — ухмылялся, как тульский пряник на тещиных именинах. — И то до обеда, а потом… — махнул рукой. — Суета сует…
Я решил испортить настроение халифу на час и спросил о морской прогулке на яхте «Greus». И что же? Мой оппонент спокойно отхлебнул чаек и рассмеялся, будто я ему показал порнографические картинки с политическими деятелями нынешнего исторического среза:
— Ох, Ваня-Ваня, папарацци ты наш. Такую окрошку накрошил, что мы только диву даемся.
— Что же я такого? Уже давно умираю от любопытства.
— Умираю от любопытства, — повторил Аркадий Аркадьевич, хохотнув. Прелестно-прелестно, — и сделал жест рукой.
Из ничего возник служивый гибкий человечек в лилейных перчатках и, передав хозяину конвертик, исчез. Прошу полюбопытствовать, Иван Павлович, проговорил господин Савелло, извлекая на свет фотоснимки. Я покосился и узнал знакомый, скажем так, ракурс. С безразличием передернул плечами: ну и что, видел я эту голую натуру?
— Дело не в голой натуре, а во втором плане, — назидательно проговорил чиновник.
— О втором плане я уже слышал, — кивнул на скучающую Александру. — И что из этого?
— Прошу обратить внимание на это, пардон, лицо, — и отметил ноготком физиономию на картинке.
Я обратил внимание: помнится, нервничал и «Nikon» ходуном ходил в моих руках, и поэтому неудивительно, что случился сбой и аппарат зафиксировал в соседних окнах моськи любителей славянской старины.
— И что это за лицо? — удивился.
— О! Это лицо всем лицам лицо, — со значением проговорил выдвиженец. Мировая акула капитализма Sodos.
— Это Ф.И.О. мне ничего не говорит, — признался я. — И что из этого проистекает?
— А все события и проистекают, Лопухин, — широким жестом обвел окружающий мир и объяснил суть проблемы: этот деятель прибыл в нашу страну исключительно инкогнито. Нелепейшая случайность — и в результате появилось документальное подтверждение его пребывание в РФ. И если бы эти фото вдруг появились в СМИ, то возникала реальная угроза определенным планам, связанным с размещением международного капитала на отечественном рынке.
— Не программа ли «S»? — выступил я. — Программа Sodos'а?
— Иван Павлович, вам бы лучше о ней забыть, — процедил сквозь зубы Аркадий Аркадьевич. — Доживете до глубокой старости.
— Забуду, если объясните её суть, — с готовностью пошел навстречу доброму совету. — Можно в двух словах. Я пойму.
Моя готовность не была по достоинству оценена собеседником, он потемнел лицом и нервозно звякнул ложечкой о чашку.
Наступила, как утверждают в этих случаях, мертвая тишина. Признаться, я не понимал, почему граф Аркадий Аркадьевич Савелло так откровенен с дворовым, обозначив во всеуслышание имя мирового мошенника. Неужто Ванек это твое последние чаепитие, сказал я себе, следующее будет или на облаках с ангелами небесными, или внизу с чертями адовых планет? Пока я размышлял о бренности своего существования, господин Савелло привел свои чувства в порядок и ответил, что суть программы он изложить не может. Ни в двух словах, ни в более. Почему? Потому, что не положено тле видеть звезды, примерно так поэтично выразился он. Намек я понял и заявил, что за себя отвечать не могу, пока не утолю любопытство.
— В кого ты, Ваня? — устало поинтересовался молодой сановник.
— В папу.
— И где он?
Я ответил правду — колесит на тракторе «Беларусь» в геенне огненной. Вместе с визжащей Изой. Вот, назидательно сказали мне, он плохо кончил. Женщинам нравилось, пожал я плечами. Что, не постигли моей мысли. Ну это самое, ушел от откровенного ответа, его любовь нравилась; Александра, вижу, меня понимает.
— Хватит болтать, Лопухин, — поморщилась, сделала паузу и проговорила с миловидно-блядской ухмылочкой. — Если такой умный, помоги. Нам и себе. Думаю, один миллион долларов тебе не помешает на карманные расходы, шутила?
Такие шутки я не воспринимаю на слух. О миллионе долларов. И поэтому открыл рот, позабыв его закрыть. Чай, не воспитывался Ванек в забугорных колледжах и университетах, что, конечно же, не оправдывает его топорных манер за парадным столом. Думаю, однако, что и выпускник Оксфорда, услышав о такой сумме на карманные расходы, прекратил бы изображать из себя джентельмена с монархическими жестикуляциями.
Наконец я услышал придушенный голос и не узнал его, хотя это был мой голос:
— С-с-сколько?
— Миллион, Ванечка, миллион, — последовал спокойный ответ. — Ты же хотел купить островок в океане? Ну вот, мечта твоя…
Я решил, что над моими святыми чувствами издеваются самым неприкрытым образом и даже сделал попытку подняться. Александра жестом руки приказала сидеть, и я сел, как послушный цыц. У неё было незнакомое и старое лицо, и я понял, что шутки закончились, началась суровая, прошу прощения, правда жизни. Ее смысл заключался в следующем: миллион долларов тому, кто найдет дискетку. Да-да, за пластмассовое фуй-фуй один миллион баксов. Наличными. Или счет в банке с видом на альпийские луга. Желание клиента, как говорится, превыше всего.
— А где её искать? — растерянно проговорил один из перспективных клиентов, то бишь я.
— Ваня, спроси, что попроще, — не была оригинальна Александра. — Все ищут, да не все находят.
Я понял, что она имела ввиду: медицинское ток-шоу, и вспомнил о кремлевской таблетки. Что это такое, господа? Какой-то транквилизатор, ответили мне, медицина с его помощью пытается расшифровать бредовые измышления господина Любошица, надеясь вырвать из-под корки безумца секретное местечко, куда он спрятал предмет, так нужный в хозяйстве.
— А можно с ним поговорить? — спросил я. — По душам.
— С кем? — не поняли меня.
— С душевнобольным.
… Покидал я приятное общество с чувством глубокого неудовлетворения. Такое случается с импотентом — в мыслях он граф де Сад, а как дело доходит до конкретной и трудной работы по претворению в жизнь законов природы, то никнет, как путник перед разбойниками с большой дороги. Было такое чувство, что от меня решили откупиться, нарисовав перед мыслительным взором цифру 1 000 000 $. И отправили туда, неизвестно куда, чтобы найти то, неизвестно что. А, возможно, ситуация была настолько аховая, что заказчики надеялись на всякое чудо. Вдруг?.. А что вдруг? У нас только так пустые путчи да кровавые революции случаются, остальное требует кропотливых занятий ума.
Я запрыгнул в «Мерседес», встревожив дремавшего дога, и покатил вон из барской усадьбы, поглощенный замечательными перспективами воплотить в жизнь свою большую мечту о маленьком острове среди лазури Мирового океана.
Итак, что мы имеем? Ничего, кроме как много трупов, сумасшедшего в шкатулке и желания совершить чудо. Прежде всего во благо себе и дочери Марии. Машка-Машка, о ней позабыл из-за хлопот последних дней. Как она там, все лётает на роликах?.. Опасное занятие эти полеты над асфальтированной планетой… И на этой мысли возникло тревожное предчувствие, точно что-то плохое должно случиться с Марией. Откуда это беспокойство, спросил я себя и не нашел ответа. Потом подумал, что надо её познакомить с Ванечкой и оставить песика охранять дочь. Представляю состояние бывшей тещи, когда внучка явится с милым собачьим теленком. На этом потешном видении я отвлекся от дурных предчувствий и принялся смотреть в окно — приближался город, это чувствовалось по интенсивному движение транспорта, по грузовым грязным трайлерам на обочинах, по напряженному гулу, всплывающему над окраинами новостроек.
Люди с маниакальным упорством возводили многоэтажные дома, чтобы в них жить и плодиться, потом, незаметно старясь, испытывать ненависть собственных детей, а после с чувством затхлой ненужности уходить на вечный покой. Такое будущее меня не привлекало, лучше погибнуть во цвете лет, но в любви и обожании близких и родных.
… Родной коммунальный дом встретил меня очередным скандалом, и я имел возможность спокойно прогулять дога Ванечку на кухню, где он сожрал миску с фаршированным мясом, приготовленную Фаиной Фуиновной для дорогих гостей, прибывающих из Тель-Авива. Я этого не знал (про гостей и мясо) и зазевался, задумавшись над пыхтящим чайным паровозиком. Над чем же я задумался? А если, мелькнула мысль, господин Любошиц валяет дурака, а мы все ему верим? Все у него так складно получается и про судный день, и про семиглавого зверя с цифрой 666, и про великую блудницу… Такое впечатление, что он считывает информацию с какой-то магической книги чернокнижника. Не есть ли это прямое воздействие кремлевской таблетки? Заглотил пилюлю и вперед, в другие измерения, неведомые нам, приземленным недоумкам.
