— Ну, смотрю, все разместились, — на глазах «умнеет» брат.
— Да, конечно, иди сюда.
Мама запечатлевает на щеке Адриана поцелуй, награждая безупречным следом помады, потом брат долго, но осторожно сжимает в объятиях меня, и наконец немножко неловко хлопает по плечу отца. Наш самый младшенький уже направляется к выходу, когда я его окликаю, намереваясь сказать о помадном следе, но папа машет ему рукой: ничего-ничего, иди! И только Адри скрывается из виду, усмехается:
— Вы же не думаете, что помадный отпечаток его расстроит или навредит репутации?
Перекапывая вещи в поисках пилочки для ногтей, я все еще посмеиваюсь над собственной семьей. Ну, в первые несколько часов мы с родителями еще не поругались, а, значит, надежда есть. В прошлый раз… И на меня обрушивается лавина воспоминаний, затягивая в омут депрессии. Не знаю, как продержалась эти несколько недель. Я вообще не знаю, из какого благословенного места берутся мои улыбки…
В прошлый скандал со мной был Арсений. Парень, в которого я влюбилась, и который встречается с Ви — одним из самых близких мне человечков. Черт, ведь этот козел мне понравился с самого начала, с первой ночи, и все больше и больше завораживал своей неоднозначностью и глубиной, которая просвечивала сквозь амплуа среднестатистического придурка. А потом, внезапно, он пришел ко мне ночью, едва стоя на ногах, и наговорил кучу безбожно изумительных вещей… у меня не было ни одного шанса устоять. Вот только теперь он ничего не помнит, снова нацепил маску отстраненной холодности… А как мне быть? Как забыть? Зачем так жестоко?
Он и Ви. Увидев их вместе, я поняла, что никому не расскажу о случившемся той ночью. Это не просто обман. Это предательство в худшем его смысле. Она не знала, что мы с Арсением знакомы, а я, в свою очередь, — что они. Но самое поганое, что даже наше яблоко раздора не обвинить. Он был не в себе. Сиди теперь и определяй, кто в ответе… Может быть, Ви бы и хватило ума не перевалить все на меня, но отношения прежними бы не остались, а она не из тех, кто легко прощает. И хуже всего, что я не могу перестать обдумывать, как бы все было, если бы не…
Когда Арсений зашел в палату, я не знала, сохранились ли у него воспоминания, а еще не могла определить, что хуже: если он все помнит и воспринимает равнодушно, или если забыл, и мне тянуть эту повозку одной. Но пока Ви бегала по палате, убираясь, мой ненаглядный успел спросить, каким образом оказался у меня, и сомнения развеялись. Захотелось ему еще раз по голове заехать — на этот раз, чтобы образумился.
Было больно. Ответила, что он ехал сообщить мне об отце, но новость так и не донес, а потом потерял сознание. Таким образом я вышвырнула из нашей с ним жизни час, для меня расставивший все по местам. Ну и как мне теперь с ним прикажете общаться? Функция взаимопонимания претерпевает разрыв, и я в той ее части, где уже все на своих местах, а он — нет.
Арсений попробовал выспросить у меня подробности, но я ничего не рассказала. Шанс на то, что воспоминания восстановятся, минимален, но есть, вот и пусть работает в этом направлении. Авось вспомнит не только «как» говорил, но и «почему». Пусть вспомнит, что признался если не в любви, то хотя бы в том, что я ему нужна!
Поезд трогается с места, и я заставляю себя отвлечься на пейзаж за окном. Итак, меня ждут три недели реабилитации от сердечной травмы вдали от дома. За это время я обязана прийти в себя.
Сантино
Я узнал о том, что Алекс, Карина и Жен уехали из города, когда на пороге моей квартиры появился приживал в лице адова дитятка. Я и в страшном сне не мог представить, что однажды стану нянькой, но обстоятельства вынуждают. Хотя, пожалуй, будь на месте братца-кролика его добрый близнец, номер бы не прошел. Здоровые и занудные люди вызывают у меня приступ неконтролируемого цинизма, а такие вот придурковатые — самое оно. Над ними даже глумиться не скучно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нет, это не значит, что я готов предоставить жилплощадь всем питерским уродцам, но Яна впустил, ибо начал всерьез опасаться одной блондинистой мечтательницы. Пусть лучше у меня в квартире обживаются кролики, чем Ви. С тех пор, как она влезла в ящик с моими семейниками, дабы собрать больничный, мать ее, чемоданчик, возомнила о себе бог весть что, понатащила еды и даже лишила девственности перечницу. Это стало последней каплей. Ее перец рядом с моей солью — это ладно, но черта с два в моей ванной рядом с бритвой поселится депилятор. Гладкие ножки — конечно, супер, так же, как и ежедневная порция качественного секса, но, если стоимость удовольствия неприлично завышена, стоит поискать более непритязательную компанию.
Хотя пожрать Ян мог бы и привезти, ведь это их семейка гребет золото лопатой. А фигушки: троглодит снова открывает мой холодильник и сует в него прожорливую башку в поисках еды. Когда кто-нибудь из приютских так делал, обязательно находился второй — пинающий его под зад. Иногда еще дверью припечатывал. Жаль, что на четвертом десятке лет мне быть тем «вторым» по статусу не положено, а то иногда ужасно хочется устроить одному субъекту прелести приютского воспитания и посмотреть, чем закончится образовательный процесс. Вдруг кролик человеком окажется?
— И как там? — спрашиваю по возможности бесстрастно.
— Плов уже закончился? Когда?
— Я чуть не лопнул, пытаясь доесть его, чтобы тебе не досталось.
Ян поворачивается и смотрит на меня круглыми глазами.
— Серьезно?
— Как удар по яйцам.
После моих слов братец-кролик морщится. Думаю, он вспомнил упомянутый мной коварный прием: такие, как Ян бывают биты нередко.
— Вот ведь паразит, — наконец сообщают мне.
— На месте недомерка, который опустошает мой холодильник и спит на моем диване, я бы обзываться поостерегся.
— Я мог бы спать рядышком, на кровати, — тут же находится пацаненок. — Я худой и незаметный.
А то как же. Такой же скромный и тихий, как пушечный залп среди ночи.
— Смотрю, адекватная самооценка — это у вас семейное, — фыркаю. В ответ на вопросительный взгляд приходится пояснить:
— Твоя сестра полагает себя человеком исключительно предсказуемым.
Сказал вот и жалею теперь. Потому что незачем кролику знать, насколько отчетливо я помню часы в сладких объятиях его сестрицы.
— Жен что ли?
— А у тебя есть еще?
— А тебе снова спать не с кем? Ну прости, я больше не помощник. Две, и взятки гладки.
Однако. Отбрил что надо. Иногда я задаюсь вопросом: корректно ли поступил, связавшись с блонди. И ответ таков: навряд ли. Хотя… с Жен бы в любом случае ничего не получилось, а с Ви долговременную интрижку я завязывать не планировал. Вот только когда инопланетянка увидела нас вместе на пороге палаты ее отца, разочарование в ее взгляде прошило насквозь. Она мне с тех пор всего пару фраз сказала. Да и то все больше по медицинской части.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
