— Ну, я Вас предупредил. А где Вы ели устриц? В Москве?
— Нет, в Париже. Я там была не один раз, и все время зимой, в сезон устриц.
— Надя, — сказала, толкнув меня в бок, Морин — Держитесь подальше от дяди Аристида, он у нас записной ловелас. Тети рядом нет, вот он и разошелся.
— Спасибо, дорогая, — шепнула я, — Не волнуйся, я в полной безопасности.
Тут принесли десерт: мороженое с фруктами и фруктовый салат. Я взяла мороженого, и все мужчины тоже. Дамы предпочли фруктовый салат. А после десерта все поспешили уйти: гостиные, столовую и другие парадные комнаты внизу спешно готовили к приему гостей.
Меня взяли за руки Эрик с Катей, и вывели в сад. После грозы небо очистилось, но следы ее были ясно видны: гравий под ногами оставался мокрым, кое-где стояли небольшие лужи, с листьев все еще капало, и стало нежарко. Погода просто чудесная.
— Надя, Вы меня ни о чем не спрашивали, и зря. Сегодня Вам пришлось получать разъяснения по поводу нашей семьи у Морин. Я ее люблю, она хорошая девочка, но полная дурочка.
— Мне она такой не показалась.
— Просто Вы очень добрая. Давайте, я отвечу на Ваши вопросы.
— Проще будет мне все рассказать в общих чертах, а то я такого наспрашиваю. Расскажите о Вашей семье, а я постараюсь усвоить информацию.
Эрик повел нас туда, куда я еще не ходила, и вскоре мы наткнулись на беседку. В ней было сухо, и мы дружно сели. Эрик начал свой монолог. Катька, которая, я уверена, уже обо всем выспросила, все равно слушала, как в первый раз.
— Вы хоть немного знаете историю Бельгии? Так вот, всегда, со времен Людовика Четырнадцатого и войны за испанское наследство, здесь существовал антагонизм между франкофонами, валлонами и фламандцами. Мы — франкоязычные бельгийцы, всегда тяготели к Франции, и часто женились на француженках. То же самое можно сказать о Швейцарии и швейцарцах, только там французы и немцы. Когда-то де Кассали были очень богаты. Один из них, во время Великой Французской революции, приютил в своем замке прелестную аристократку, бежавшую от ужасов гильотины. Естественно, он на ней женился. Она была из очень знатного рода и бежала не с пустыми руками. Она принесла в семью свои фамильные драгоценности на фантастическую сумму. До Второй мировой войны они сохранялись в нашем семействе нетронутыми. Кассалям не было нужды с ними расставаться. После войны мой прадед оказался в очень стесненных обстоятельствах. Но драгоценности не продал, а положил в банк. Часть отдал в приданое своей дочери, которая вышла замуж за швейцарского банкира Корбелона. С его потомком Вы сидели за столом. Но основная часть драгоценностей дождалась моего отца. Он учился в Штатах, там познакомился и подружился с Анри Пеллерненом, сыном банкира из Тулузы. Они решили начать совместное дело, и начали его здесь, в Бельгии, в Брюсселе. Дяде Анри дал денег его отец, в долг, разумеется. А мой отец вошел в дело как раз этими драгоценностями. Их пришлось заложить, а потом и перезаложить. Но у них так хорошо все пошло, что через четыре года мой папа выкупил драгоценности. Они опять лежат в банке, и пусть себе лежат. Мой отец женился на Франсуазе, сестре дяди Анри. А когда мне исполнилось пять лет, родители разошлись. Я их не виню, они слишком разные. Сначала мама увезла меня в Тулузу, но там я ей только мешал, и она вернула меня отцу. А папа за это время познакомился с Лизой. Вы удивляетесь, что за это время они не поженились? Понимаете, наши семьи католические. Мой отец все еще считает себя женатым на маме, а Лиза замужем за свои бароном. Они играют комедию, притворяясь просто друзьями, хотя все знают, как на самом деле обстоят дела. Мама в этом смысле молодец, поступила проще. Французские законы не препятствовали ей оформить развод и выйти замуж вторично. Она и вышла за профессора Тулузского университета. Сумасшедший, между прочим, тип! Так что папа все еще считается на ней женатым, а она — нет! Бред, как по-вашему?
— Бред совершеннейший.
— И мне так кажется. А дядя Анри через некоторое время открыл филиал фонда в банковском центре Франции — в Лионе, и теперь там живет. Мы с ним очень дружим. В Лионе ему нужен был банк, чтобы с ним работать, так он познакомился с семейством Рагузье, они были лионскими банкирами с доисторических времен. А потом папина младшая сестра вышла за старшего сына Рагузье, который унаследовал все дело. Я его не люблю, он какой-то ненастоящий. Да и тетя Кло тоже.
Точно. И сам Рагузье, и его супруга, с первого взгляда показались мне вырезанными из картона. А я не могла понять, что в них мне так не понравилось.
— Дядя Жером — сын папиного дяди. Дядя, кстати, жив. Но ему в обед сто лет, он никуда не ходит. Мой отец выучился и стал специалистом, экспертом в области финансов. Тетя Аньес — музыковед, тетя Клодин — фармацевт, правда, она не работает. Но все учились, у всех есть профессии. А дядя всегда был лентяем. Но Вы его видели, он и сейчас красавец. А в молодости, Вы можете себе представить…
— Могу.
— А к такой внешности еще и титул. Он, правда, не граф, а виконт. Но дамы просто с ума сходили. Он женился на очень богатой женщине. Я Жерома не уважаю, но отношусь хорошо. Он добрый. Но к чему это я рассказываю? А вот к чему. Раз в год все семейство собирается. Не только те, кто носит фамилию де Кассаль, но и все, связанные с ними узами родства или свойства. В это время обычно нам представляют тех, кого планируют принять в лоно семьи: невест и женихов, а также их родственников. Не удивляйтесь, сейчас народу мало, только самые близкие, а вечером здесь будет прием, на нем обычно присутствуют все жены, мужья, дяди и тети, а также дети, достигшие того возраста, когда им уже наливают шампанское. Будет форменное столпотворение. Некоторые из них останутся до завтра. Тетки, дядя Анри и Жером задержатся до конца следующей недели. А в конце следующей недели будет второй прием, гораздо более пышный. На нем присутствуют деловые партнеры, клиенты фонда, ну, Вы понимаете…Им всем лестно быть принятыми в родовом поместье, и это поднимает престиж компании. Большой части семейства на втором приеме не будет. А Вы приглашены на оба торжества.
— Спасибо, Эрик!!! Я все поняла, и даже знаю теперь, какое платье надеть на первый прием, а какое на второй.
— Ой, мама, — вмешалась моя дочь, — тогда надо поторапливаться. Прежде чем надеть платье, ты должна причесаться и привести себя в порядок. Мне тоже надо заняться собой, а времени у нас остается мало.
Мы пошли к дому. Я поднялась наверх, не встретив никого, кроме ребят, которые суетились, убираясь в зале и расстилая ковер на лестнице. Вошла в комнату, разделась, приняла душ и достала из чемодана платье. Вот балда! Могла бы подумать заранее. Платье помялось и требовало глажки. Я влезла в халат и заметалась… Куда идти? Тут зазвонил телефон на трехногом столике у двери. Я его заметила, когда в первый раз осматривала комнату, но не удосужилась выяснить предназначение этого полезного предмета. Телефон верещал, я сняла трубку.
