от обилия выползших из своих квартир горожан.
Я паркуюсь в кармане у ресторана и выхожу первый, открывая и придерживая своей Царице дверь. Она, выпорхнув с переднего пассажирского, привстает на носочки и чмокает меня в нос.
— Спасибо, мой рыцарь.
— Всегда пожалуйста, моя королева.
— И чего это ты так расстарался, Бессонов?
— У меня большие ожидания от предстоящей ночи.
— Так я и знала, — притворно вздыхает Обезьянка, — все старания исключительно ради секса.
— Не всегда, — захлопываю дверь. — Иногда исключительно потому, что я люблю тебя.
— Но не сейчас? — вперивает в меня свой пытливый взгляд Царица.
— Ну, — почесываю подбородок, якобы задумавшись, — пятьдесят на пятьдесят?
— Вот зараза, — качает головой жена. — А я то думала, что я просто вышла замуж за джентльмена.
— Детка, я хоть раз давал тебе повод так обо мне думать?
— И правда, что это я кислое с пресным попутала…
Мы переглядываемся. Смеемся. Она знает, что для нее я готов быть кем угодно: от джентльмена до супермена. Сколько бы я не хорохорился. Я знаю, что она это знает. И что любит и принимает меня со всеми косяками. Что это, если не идеальный союз?
Обезьянка кладет свою ладошку мне на щеку и мимолетно целует.
— Не забудь пакеты, — шепчет у моих губ.
— Будет сделано, — шепчу в ответ.
Метнувшись к багажнику достаю два бежевых подарочных пакета для родителей и, поставив тачку на сигналку, догоняю свою Царицу у дверей ведущих в ресторан. У входа, столкнувшись нос к носу с парочкой хоккейных фанатов, раздаю быстрые автографы и вежливо отделываюсь от фото сославшись на важную встречу.
Мы с Царицей заходим в ресторан. В помещении играет легкая музыка и стоит тихий гул голосов посетителей. Оглядываемся. Мать с отцом уже на месте. Сидят за забронированным нами столиком и о чем-то переговариваются пока еще не замечая нас.
Обезьянка едва заметно передергивает плечами.
Я кладу ладонь ей на поясницу, успокаивающе поглаживая.
— Идем? — киваю, подхватывая и сжимая ее ладошку в своей. Ободряюще улыбаюсь и тяну за собой, вперед по проходу к нужному нам столику.
Матушка замечает нас первая. На ее губах расцветает довольная улыбка, а в глазах гордость, когда она опускает взгляд на наши с Обезьянкой руки. Наверное, пока я сам не стану отцом, не смогу понять ее непомерного рвения женить меня. Но понять то, что Марта моей матери нравится — на это у меня жизненного опыта и проницательности хватает.
— Мам, пап, привет.
— Ирина Георгиевна, Владимир Александрович, здравствуйте!
Оба родителя поднимаются на ноги, тепло нас встречая.
— А мы вас уже потеряли.
— Пробки в городе. Вы еще не делали заказ?
— Нет, решили подождать вас.
Покончив с приветственными обнимашками, я подзываю к нам официанта и отодвигаю для Обезьянки стул. Сам сажусь рядом, наблюдая за ней. Вроде градус ее нервозности немного падает. Волнение моей жены выдает, разве что, румянец на щеках и забавная привычка сжимать и разжимать пальцы.
Уличив момент, накрываю ее ладошки своей, останавливая. Ловлю ее благодарную улыбку. Мы делаем заказ и между нашей четверкой завязывается ненавязчивый разговор. Пока на столе медленно появляются салаты и закуски, мы обсуждаем все: от предстоящего хоккейного сезона до нашей свадьбы, на которой мы со все командой знатно гудели почти три дня. Это было событие таких масштабов, что почти все спортивные каналы мельком, но упомянули о нашей с Царицей росписи. Самые фартовые даже получили от нас короткое интервью из двух слов:
— Поженились и счастливы.
В огромном загородном особняке, на выездной регистрации, мы собрали всех друзей и родных, устроив реально сказочную церемонию бракосочетания. От воспоминании о том дне и о моей Обезьянке в белом платье — до сих пор ком в горле встает. Эта весна в моей жизни выдалась по-настоящему яркая.
Выныриваю из мыслей, когда к нашему столику подходит официант с горячим и бутылкой красного вина. Ставит четыре бокала. Я свой отодвигаю:
— Я за рулем, — объясняю, а у самого голос проседает до хрипа.
Поерзав на стуле, смотрю на Царицу, взглядом говоря: когда, если не сейчас. Она, едва заметно, кивает, тоже отодвигая свой бокал, жестом дав понять официанту, что он ей не понадобится. Парень забирает лишнюю посуду и ретируется. Оставляя нас вчетвером.
— Марта, деточка, а ты тоже не будешь вино? — спрашивает матушка.
Обезьянка смущенно улыбнувшись, качает головой.
Я тянусь к пакетам у нас за стульями.
— Мам, пап, мы вообще-то сегодня не просто так устроили этот ужин.
— Правда? — хмыкает отец. — А мы-то думали, что вы просто по нам соскучились.
— Не без этого! — пихает меня локотком по ребрам Царица. — Но есть и кое-что еще. Вот, — забирает у меня пакеты, протягивая родителям, — это вам от нас небольшой презент.
— Какой еще презент, вы чего удумали? — охает мать. — Зачем вы тратитесь, дети?
— Да мы, собственно, не сильно тратились, — улыбается Царица, обнимая меня за руку. — Просто хотели сделать вам приятно. Надеюсь у нас это получилось, — договаривает тихо.
— Нам приятно уже то, что вы нашли время в вашем плотном графике, чтобы с нами встретиться, — отмахивается беззаботно мама, — остальное, знаете, такие мелочи, — посмеивается, доставая из пакета небольшую картонную коробку с бантом.
Мы улыбаемся, переглядываясь.
Знала бы она, что ее ждут за “мелочи”…
— А упаковали-то как красиво, — приговаривает Ирина Георгиевна, потянув за белую ленточку, развязывая массивный бант. — Ну вот, теперь мне неудобно, что мы без подарков пришли. Сынок, так нельзя же!
— Можно, мама, можно, — киваю и бросаю взгляд на отца.
Он уже открывает крышку.
Обезьянка крепче сжимает мою руку.
Батя хмуро заглядывая внутрь коробки, спрашивает:
— Что это? — достает оттуда маленькие голубые пинеточки. — Погодите, это… — вскидывает взгляд. — Да ладно… — теряет дар речи будущий дед.
Мы с Царицей синхронно задерживаем дыхание.
Матушка тоже открывает свою коробку.
Ей хватает ровно двух секунд, чтобы проанализировать увиденное, после чего с ее губ срывается рваный выдох. Губы мамы начинают дрожать. Она смотрит на нас и на содержимое коробки. На коробку и на нас. Трясущимися руками роняет крышку, совершенно того не замечая, и достает из коробки крохотную распашонку с машинками и открытку с аистом. По щекам родительницы катятся слезы, когда она переворачивает открытку и читает шепотом:
— Привет, бабуля, — дрожит ее голос. — Ж-жди меня в январе. Твой… внук, — вскидывает взгляд на нас. — Внук? Вы… вы что… правда…? — всхлипывает матушка, прикрывая рот ладошкой. — Правда?! — смотрит на Марту.
Тут уже и моя жена не выдержав, начинает плакать.
Кивает, сквозь слезы с улыбкой, говоря:
— Мы беременны. У нас будет мальчик.
— Деточка моя-я-я! Золото ты мое! Любимые вы
