Она остановилась.
— ... правдоподобные результаты, — закончила она.
Голубоватое аура-поле дрона слабо блеснуло розовым.
Нопри, по-видимому, оскорбили ее слова, и он резко подался вперед.
— Я уверен, что бальбитиане тесно контактируют с Сублимированными, — заявил он.
— Вы уверены, — повторила Йиме. — А разве здесь нет сотрудников секции Нумина, чтобы заниматься этим вопросом? Госпожи Двелнер, например?
— Да. Я поднимал перед ними эту тему. Но бальбитианская структура желает общаться только со мной, а не с ними.
Йиме задумалась.
— А тот факт, что это общение для вас смертельно, причем без исключений, не поколебал вашу уверенность?
— Прошу вас, — взмолился Нопри. — Это не слепая вера. Я могу доказать свои слова. Или смогу в скором времени. Очень скоро.
Его лицо скрыл дымок, поднявшийся от чаши с наркотиком, откуда он только что глубоко затянулся.
Йиме поглядела на дрона.
— Корабль, вы слушаете?
— Да, госпожа Нсоквай. Я ловлю каждое ваше слово.
— Нопри, я хотела бы знать, сколько у вас тут сотрудников — восемнадцать, да?
Нопри кивнул, задерживая дыхание.
— У вас есть поблизости корабль?
Нопри энергично помотал головой.
— Тогда, может быть, Разум?
Нопри выдохнул дым и закашлялся.
Йиме повернулась к корабельному дрону.
— Правильно я поняла, что в составе исследовательской группы господина Нопри нет ни резидентного Разума, ни искусственного интеллекта?
— Нет, — ответил дрон, — как нет их и у представителей секции Нумина. Ближайший Разум, за исключением, разумеется, моего собственного, находится на борту корабля, который в настоящее время, отстыковавшись от Полного внутреннего отражения, держит курс на эту пересадочную станцию. Здесь нет ни Разумов, ни даже полноценных искусственных интеллектов. И ни у кого нет, если быть точным. Не только у миссии Культуры.
— Ему не очень-то симпатичны Разумы и искусственные интеллекты, — согласился Нопри и вытер слезящиеся глаза, чтобы снова затянуться из чаши. — Справедливости ради стоит заметить, что к дронам оно значительно более терпимо. — Он с улыбкой посмотрел на корабельную машину.
— Есть ли какие-нибудь новости о корабле, который направляется сюда, отстыковавшись от Полного внутреннего отражения? — спросила Йиме.
— Нет, — отрицательно качнул головой Нопри. — Никаких. Они, как правило, не публикуют своих судовых журналов.
Он глубоко затянулся из чаши, но на сей раз быстро отстранил ее от себя.
— Они появляются без предупреждения или не появляются вообще.
— Думаете, что он не появится?
— Нет, скорей всего, появится. Гарантий, однако, я вам дать не могу.
Нопри проводил ее во временную квартиру — неожиданно, ошеломляюще огромную, многоуровневую, расположенную в ответвлении широкого, изобилующего поворотами коридора. Чтобы добраться туда на своих двоих из Офицерского Клуба, у нее бы ушло не менее получаса. Вместо этого один из колесных дронов просто подвез их на себе, промчавшись гулкими темными коридорами прямо к порогу ее каюты.
Всю дорогу Йиме восхищенно разглядывала высокие перевернутые арки, уходившие в потолок. Странная архитектура бальбитиан, в которой верх и низ теперь поменялись местами, начинала ее занимать. Путешествие напоминало поездку по дну маленькой долины. Ровный участок пола, по которому двигался дрон, был всего около метра шириной. Остальное пространство вплоть до стен производило впечатление вскрытой, обнаженной до ребер грудной клетки какого-то огромного зверя. То, что могло быть его ребрами, сходилось к широкому плоскому потолку шириной десять метров и высотой не меньше двадцати.
— Они обожали высокие потолки, правда?
— Для попрыгунчиков это вообще характерно, — заметил Нопри.
Она попыталась вообразить себе это место, каким оно было в пору господства здесь этих странных одноногих созданий, которые его и построили. Как они подпрыгивали на единственной нижней конечности. Конечно, тогда здесь все было перевернуто вверх дном относительно нынешнего положения. В действительности она сейчас ехала по потолку, и они бы приближались к ней на каждом скачкошаге, а потом снова отдалялись, отскакивая к широкому полу. Тогда огромное сооружение еще обладало собственным плавным вращением, создававшим силу тяжести, предпочтительную для этих существ. Теперь же притяжение сингулярности, на краю гравитационного колодца которой балансировала вся структура кораблехаба, было беспокойным, в нем чувствовались напряженные рывки.
— А это сооружение до сих пор вращается? — спросила она.
— Лишь очень медленно, — сообщил паривший рядом корабельный дрон, увидев, что Нопри не стал отвечать. — Его вращение синхронизировано с вращением самой Галактики.
Она обдумала услышанное.
— Но это же очень медленно. Почему так произошло?
— Все остальные тоже только диву даются, — кивнул Нопри.
— Спасибо, — вырвалось у нее, когда двери временного пристанища разошлись перед нею сами собой, будто лепестки сердечного клапана. Корабельный дрон слегка снизился и пролетел внутрь, удерживая ее багаж своим полем.
Нопри оглянулся через плечо в непроглядный сумрак.
— У вас тут симпатично. Можно я останусь?
— К сожалению, нельзя, — вежливо ответила она.
— Да мне секс не нужен. Мне компания нужна.
— Нет. Но я благодарна вам за эту просьбу.
— Ну что ж, — он слегка поклонился, — может, когда-нибудь и возьмитесь за ум.
Она некоторое время смотрела, как человек и маленький колесный дрон медленно бредут во тьму, потом повернулась и обследовала взглядом свои аппартаменты. Ей подумалось, что, наверное, двери когда-то были окном у самого потолка — они поворачивались по горизонтальной оси, а собственно дверь оказалась довольно тонкой и узкой перегородкой посредине трехметрового проема. Она наклонилась и пролезла внутрь. Створки вернулись в первоначальное положение.
Убранство каюты показалось ей замысловатым, вполне отвечавшим стилистически обилию уровней, закутков, поворотов, где она рисковала заплутать среди теней. Несомненно, в ту пору, когда здешний пол был потолком, все эти конструкции имели какое-то иное, более осмысленное назначение.
Корабельный дрон повис перед нею и доложил, что в каюте обнаружена кровать с жидкостной амортизирующей прослойкой, где вполне может разместиться существо панчеловеческого метавида, и что он продолжает поиски санузла.
— Вы солдат? — спросила доктор.
Глаза Ватуэйля округлились в притворном изумлении.
— Да, пожалуй. Солдат, офицер флота, пехотинец, техник летательного аппарата, подводник, космофлотец, солдат вакуумной пехоты, бестелый интеллект в хитрой машине для убийства, кусок программного кода — все вышеперечисленное. Для вас это новость? Есть, знаете ли, такая хрень, как Военная Конвенция, док, и в соответствии с ней меня нельзя пытать или безнаказанно влезать в мою личность. И пусть вы заполучили мой код и все, что в него напихано, однако лазить в моем сознании и гонять его по симуляторам вам возбраняется — уж для пыток и наказаний так точно.
— Вы чувствуете себя наказанным за что-то?
— Зависит от того, как долго все это будет продолжаться, — пожал он плечами.
— И как долго это продлится, по вашему мнению?
— Не знаю. Я тут ничем не распоряжаюсь.
— А кто распоряжается, как вы думаете?
— Вы. Ваша сторона конфликта. Может быть, и вы лично, в зависимости от того, что вы такое или кого представляете. О, кстати — а кого вы здесь представляете?
— Кого же я представляю, как вы думаете?
Он вздохнул.
— Вам никогда не надоедает отвечать вопросом на вопрос?
— Вы думаете, что мне это может надоесть?
Он усмехнулся краем рта.
— Да.
Он не мог понять, зачем вообще оказался здесь. У них в распоряжении его программный код, им известно все с того самого момента, как он попал сюда. Ничто из того, с чем он явился сюда, не могло от них ускользнуть. Вообще-то такое развитие событий планом не предусматривалось. Его сопровождала специальная подпрограмма, чьей задачей было стереть его личность и все воспоминания, а заодно и всю технико-тактическую информацию, как только станет понятно, что он — в обличье темного копья, падающего с небес — вряд ли переживет самоубийственный рейд. Будь он полностью уничтожен, это не имело бы значения, но если бы от него все же что-то оставалось, следовало позаботиться, чтобы это «что-то» ни в коем случае не досталось Врагу. Но иногда подпрограммы не срабатывали вовремя. Он слышал о таких случаях. Им не полагалось быть слишком чувствительными, иначе вероятность ложных срабатываний была бы чересчур высока. Вот это, надо полагать, и случилось с ним. Ошибка. Он попал сюда по ошибке.
