А к этому, видно, и идет. К сворачиванию шеи, в смысле. Ящик глянул на него, как удав на кролика, залез в карман водительского сиденья, достал какую-то карту, развернул и положил Ниндзе на колени.
– Ну, показывай, как лучше ехать, да с какой стороны заезжать…
У Ниндзи зачесалось в паху. Он наклонился над картой, посмотрел. Но ничего не увидел. Все тело болело, голова кружилась, тошнило. Карта расплывалась и выглядела, как гречневая каша.
– Чего-то не вижу… Наверное, масштаб мелкий, – сказал он. – Или у меня с головой что-то…
– Так может, тебе голову полечить?
Ящик стрельнул в него мутным глазом и показал огромный кулак.
– Ты, пацан, что – думаешь меня разжалобить?
Нет, Ниндзя об этом даже не думал. Это точно. Он прикрыл глаза, ожидая удара. Или чего похуже.
– Вот она твоя Сухая Балка! – Ящик тыкал пальцем в какую-то точку на карте, потом схватил Ниндзю за шею и сунул туда носом. – Как лучше заезжать, чтобы глаза никому не мозолить?!
– Да я же не водитель…
– Под дурака косишь, сученыш? До последнего жилиться будешь?! Пока на куски резать не начнем?! Где дом бабкин? На главной улице, на боковой? В начале, в конце? С какой стороны?
– Э-э… Кажется, вторая улица, направо, – промямлил он.
И еще раз получил по шее. На фоне поврежденных ребер, отбитых внутренностей и поврежденной спины, это показалось ему проявлением сдержанной мужской нежности.
Вернулась Цифра. Молча села, толкнула его, поудобней устраиваясь, а в ответ на полный надежды вопросительный взгляд высунула язык.
– Ну, чего сидим? Кого ждем? – спросила она и засмеялась непонятно чему.
– Так, давай на восточный выезд, к «Ашану», потом пойдем направо, – скомандовал Ящик.
Мамочка резко тронулась.
– Да аккуратней ты! – выругался Ящик.
Цифра все время ерзала на сиденье и оглядывалась, при этом то ли случайно, то ли умышленно прижималась к Ниндзе. Но сейчас на него ее штучки не действовали. Зато Ящик обратил на это внимание.
– Чего крутишься, коза? – буркнул он и тоже посмотрел через заднее стекло. – Твою мать, пожар!
– Сам козел! – с удовольствием смачно выговорила Цифра и опять рассмеялась.
– Да, дымище валит, – задумчиво проговорила Мамочка, глядя в зеркало. – Что там может гореть?
– Да кроме моего дома нечему! – Ящик заскрежетал зубами и выматерился.
– Там еще собачья конура есть, – Цифра выдула из жвачки большой пузырь. Он лопнул и обвис у нее на губе.
– Я же там все выключила! – воскликнула Мамочка. – От чего могло загореться?
– От крыс! – веселилась Цифра. – Закурили и спичку бросили! Представляешь, сейчас тысячи крыс разбегаются по округе!
– Это твоя сука, больше некому! – взревел Ящик.
Перед лицом Ниндзи мелькнула толстая волосатая рука, раздался шлепок, голова Цифры мотнулась назад.
– Ах ты животное! – взвизгнула Цифра. – Тебе конец!
Теперь перед глазами Ниндзи протянулась тонкая гладкая рука с пистолетом, ствол уперся Ящику в висок. Преодолевая боль во всем теле, Ниндзя соскользнул на пол.
– Вы что, офуели!
Машина резко затормозила как раз в момент выстрела. Цифру бросило на спинку водительского кресла, резиновый шарик ударил в стекло, с силой отскочил, пролетел обратно и врезался в обивку сиденья.
– Гля, она припадочная! – заорал Ящик. – Она меня убить хотела!
Между тем Цифра выскочила на дорогу, обежала машину и, распахнув правую дверцу, прицелилась.
– И убью, козлина позорная! – завизжала она, щуря глаз.
«Макарыч» прыгал из стороны в сторону и вверх-вниз. Вряд ли она могла сейчас в кого-нибудь попасть. Но испытывать судьбу Ящику не хотелось.
– Перестань, Светка, с ума сошла?! – он вдавился в спинку и закрылся растопыренной пятерней. – Все, закончили! Извини!
– Спрячь пушку, дура, увидят! – крикнула Мамочка, и Цифра послушалась.
Ниндзя надеялся, что эта разборка привлечет чье-то внимание, возможно даже гаишники подъедут… Но, увы, – трасса была пуста.
– Садись, поехали! – деловито приказала Мамочка. – А ты, Павел, руки не распускай! Это моя дочь, я с ней сама разберусь!
– Посмотрим, кто с кем разберется, – буркнула Цифра, возвращаясь на свое место. И сунула в рот очередную жвачку.
Несколько километров ехали в молчании.
– Слушай, Света, ну зачем ты это сделала? – наконец спросил Ящик. Тон у него был просительный, даже немного заискивающий. – Ну, зачем ты мой дом… Или пусть будет домик… Зачем подожгла?
– Да ничего я не поджигала, – меланхолично ответила Цифра и выдула розовый пузырь. – Может, спичка упала… Тебе-то чего, если возвращаться не будем? Сам же сказал матери: посуду можно не мыть!
– А при чем здесь посуда? – не понял Ящик.
– Да при том! – разозлилась Цифра. – Мозги включай! Посуда ладно, пусть лежит грязная… Но у вас там целая гора шмоток с грабежей! А им там лежать не надо!
– Так вещи можно было вывезти, – продолжал допытываться Ящик. – Разве обязательно дом поджигать?
– Заткнись, Паша! – вмешалась Мамочка. – Чего ты к девочке вяжешься? Чего ты ей в душу лезешь? Зачем да почему… Какое твое дело?
– Я просто понять ее хочу! – он повысил голос. – Она же и меня за малым не пристрелила! Вот сейчас у вас был бы труп. И что бы вы делали?
– Закопали бы, – хмыкнула Цифра. – Или просто выбросили на обочину… Нам бы от бабульки больше досталось бабулек! Правда, Ниндзя?
Она прижалась к нему горячим боком и даже по плечу погладила. Дима Колесников никак не отреагировал. Он уже не был Ниндзей – главарем банды «Грачей». Он был несчастным, до полусмерти избитым восемнадцатилетним подростком, который отчетливо чувствовал запах приближающейся смерти.
– Хватит вам лаяться! – прикрикнула Мамочка. – И болтать лишнее хватит! У нас тут еще женишок сидит…
Цифра расхохоталось. Чувствовалось, что у нее резко улучшилось настроение. Она даже стала что-то напевать.
Дима Колесников не шевелился. У него онемели руки, онемела душа, и только тело отзывалось болью на каждое движение. Он не был образцовым мальчиком, он делал много такого, что делать не следует, он совершал преступления, и в его окружении все это считалось нормальным. Но и он сам, и Лопух, и Берц – они были людьми. Пусть не образцовыми, пусть плохими, может, даже никудышными, но людьми. Между собой они руководствовались определенными правилами, и не делали то, что западло. А сейчас вокруг него были нелюди. Они ни в грош не ставили друг друга и грызли не только чужих, но и своих. И все, что они делали, было западло. Именно от этого они получали кайф, вон как эта сучка развеселилась, когда чуть не прикончила своего отчима…
Если бы можно было отмотать ленту жизни назад, то он выбрал бы совсем другой путь, который не привел бы его в лапы этих упырей. Ходил бы в школу, хорошо учился, дружил с хорошими ребятами, слушал родителей, за три квартала обошел бы Шкета с его бандой, и никогда бы не взял в руки чужое ружье…
– Ты ж хоть смотри, куда едешь! Там знак «стоп»! Ты ж ему в бочину чуть не въехала! – разоралась Цифра.
Ниндзя все видел. Ничего особенного не произошло. Мамочка просто слишком бодро стартанула со второстепенной дороги, но опасности столкновения не было. Так здесь ездит большинство.
– На встречке мигают, ма! Гайцы! А у тебя сто двадцать! Спалить нас хочешь?
Мигали или нет, Ниндзя не заметил. И гайцов никаких на дороге не оказалось.
– Ну а сейчас чего тянешься? – заныла Цифра пять минут спустя. – Тебя уже десятая машина обгоняет, люди оглядываться начинают!
– А ну заткни пасть! – не выдержала, рявкнула Мамочка.
– Сама заткнись! – ощерилась тут же Цифра, ну точно муха какая ее укусила. – Не спи и не дергайся за рулем! Веди машину как надо! А если не можешь, так вали на хрен, уступи место Ящику! У нас пацан со связанными руками и ружье паленое! Если кто-то докопается, будешь этой ночью в СИЗО стриптиз танцевать перед ментами!..
– Хватит зудеть, – оборвал ее Ящик. – А ты, Лен, в самом деле, не кипешись на дороге, успокойся. И не цепляйся так за руль – вон, пальцы аж побелели. Светка права, нам сейчас лишнее внимание не нужно, надо доехать без косяков.
