Как сумел светлейший среди бурных проявлений страсти, среди жарких объятий и ласк на смятых простынях угадать ее характер? Он словно бы видел в ней способности, пока таящиеся под спудом, ей самой тогда неведомые. Лишь изредка ощущала Анастасия какую-то странную горечь в сердце, размышляя об обычном для женщины будущем: семья, дом, дети.
Потемкин же предложил ей путешествие в Крым за казенный счет, опасные приключения, суровые испытания. Она выдержала их. Ныне, с высоты двухлетнего опыта работы в секретной канцелярии Ее Величества, Флора говорила себе: да, это была любовь, но это была и вербовка.
Простое, грубое слово. Однако оно точно выражает суть действия, очень распространенного, применяемого всеми спецслужбами европейских стран. Не хочешь — не соглашайся, уходи, беги прочь.
Аржанова осталась. Она поставила свою подпись под текстом присяги, будучи приглашена в кабинет императрицы в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге. Разумеется, вопрос о пенсии за погибшего мужа тотчас разрешился положительно. Кроме того, ее собственное жалованье, царицей предложенное, достигало вполне приличной суммы.
После этого Потемкин мог бы отдалиться от курской дворянки.
Вице-президент Военной коллегии, губернатор, генерал-аншеф и генерал-адъютант — должности и звания высокие, хлопотные. Но он так не поступил. В прошлом году, при возвращении Флоры из Вены в столицу Российской империи, они повстречались опять. И любовные свидания в Аничковом дворце заканчивались деловым обсуждением новой ситуации в Крыму. Правда, Анастасия вдруг заметила, что ее возлюбленный словно бы немного устал от жизни, постарел. Однако сила его колдовства была по-прежнему велика и влияла на нее, подобно гипнозу…
Прочитав официальное письмо Потемкина всего однажды, русская путешественница запомнила его почти наизусть. Несомненно, каждое слово там значило что-то особенное, имело первый, второй, третий смыслы. Она захотела докопаться до сути и вернулась от окна к низкому столику — «кьона», где его оставила, снова взяла в руки лист плотной бумаги с размашистой подписью.
Само письмо, конечно, писал умелый канцелярист. Все буквы у него вышли ровными, одинакового размера, с красивым наклоном в правую сторону. Она торопливо пробежала глазами черные строчки. Внезапно Аржановой стало совершенно ясно, что светлейший князь таким образом извещает ее о встрече или даже скорее о нескольких встречах. Они произойдут в ближайшее время, на территории крымско-татарского государства и будут сопровождаться их совместной работой над проектом чрезвычайной важности — ПРИСОЕДИНЕНИЕ КРЫМА К РОССИИ.
Этот проект существовал давно. Еще в 1777 году тайный советник и член Государственной коллегии иностранных дел Петр Васильевич Бакунин-меньшой по просьбе Екатерины Алексеевны составил соответствующую записку, Потемкин ознакомился с ней. Много пользы принесло бы России осуществление этого плана. Однако Светлейший возражал. По его мнению, время и условия тогда не позволяли за таковой проект приняться. Аржанова знала, что даже летом этого года проект относился к далеким и, возможно, не совсем реальным планам правительства Екатерины Второй.
Но что-то резко изменилось. Теперь проект перешел в разряд текущих, неотложных дел. Над исполнением его будут трудиться сотни чиновников из соответствующих коллегий и департаментов, начиная от высших должностных лиц до низших — столоначальников, титулярных советников, коллежских ассесоров, губернских секретарей, регистраторов, письмоводителей, курьеров.
Аржанова хорошо представляла себе огромную бюрократическую пирамиду, существующую в империи. До встречи с Потемкиным она, как всякий житель страны, сталкивалась в основном с работой низовых ее звеньев, иногда — успешной, иногда — посредственной, иногда — дающей досадные сбои. Светлейший князь, словно маг движением волшебной палочки, вознес Анастасию к вершине пирамиды и позволил увидеть то, что скрыто от простых смертных — механизм принятия решений.
Значит, все уже определено.
Императрица, работая по утрам в своем кабинете с окнами, выходящими на Дворцовую площадь, и знакомом курской дворянке по предыдущим визитам, внимательно прочитала сообщения российских послов из европейских столиц, донесения «конфидентов», имеющие отношение к данной теме. По ее запросу Ревизион-коллегия, действующая при Сенате, подготовила финансовый отчет на девяти страницах.
С оглашения этого отчета государыня и начала совещание.
Оказалось, что расходы России по поддержанию независимого Крымского ханства и царствования в нем Шахин-Гирея за прошедшие пять лет приближаются к двенадцати миллионам рублей. Сюда вошли суммы, потраченные на армейские части, откомандированные на полуостров в 1777–1778 годах и в 1782 году, на корабли Азовской флотилии, снабжавшие их и проводившие морскую блокаду, регулярные выплаты светлейшему хану на административную и военную реформы, взятки султанским чиновникам в Константинополе за лояльность к крымско-татарскому правителю.
В кабинете воцарилось молчание, двенадцать миллионов — сумма немалая для бюджета даже такой страны, как Россия. Но получается, что потрачены они зря. Сегодня нет ни порядка, ни стабильности в Крымском ханстве. Куда девает русские деньги светлейший хан, непонятно. Почему он не может поладить со своими подданными — вопрос, на который никто из присутствующих здесь не смог бы ответить.
Вице-канцлер граф Остерман с осторожностью, присущей старым дипломатам, заговорил первым. Члены Государственной коллегии иностранных дел подготовили для Ее Величества краткую справку. Император Австро-Венгрии Франц-Иосиф Второй не будет возражать против присоединения Крыма к России и заведения на Черном море крупного военного флота. Великобритания, занятая борьбой со своими северо-американскими колониями, не обратит внимания на новые территориальные приобретения нашей страны. Швеция, наш давний враг на севере, переживает острый финансовый кризис и денег на ведение войны не имеет. Король Пруссии Фридрих Второй может сохранить нейтралитет, ежели Ее Величество, знакомая с ним лично и состоящая в постоянной с ним переписке, того пожелает. Единственный серьезный противник «крымского проекта» на европейской арене — Франция.
Между тем чрезвычайный посланник и полномочный министр России в Константинополе Яков Булгаков сообщает, что нынешний 1782 год стал крайне неудачным для султана Абдул-Гамида. Османская столица за лето и осень горела дважды от поджогов, неизвестно кем устроенных. Чернь, недовольная ростом цен на муку, подняла бунт, каковой войска с трудом подавили. Янычары, не получив жалованья за полгода, чуть не захватили султанскую резиденцию — дворец Топ-Капы на берегу Босфора.
