– А разве есть причины полагать, что другие планеты Лиги уничтожены?
– А разве есть причины думать, что они вообще существовали?
– Этому меня учили вы сами, а также книги, легенды…
– И ты веришь им? Ты веришь всему, что мы тебе рассказали?
– Чему же еще мне верить? – Он покраснел. – Какой резон вам лгать мне?
– Мы могли бы лгать тебе во всем, день и ночь, по любой из двух веских причин. Потому, что мы – Синги. Или потому, что мы думали, будто ты служишь им.
Возникла пауза.
– Но я мог бы служить им, сам того не зная, – сказал Фальк, опустив глаза.
– Не исключено, – кивнул Глава. – Ты должен учитывать такую возможность, Фальк. Между нами говоря, Меток всегда был убежден, что твой мозг запрограммирован. И все же он никогда не лгал тебе. Никто из нас не пытался преднамеренно ввести тебя в заблуждение. Один поэт сказал как-то тысячу лет назад: «В истине заключается человечность…» – Зоув произнес эти слова торжественным тоном, а затем рассмеялся. – Двуличен, как и все поэты. Да, мы поведали тебе обо всем, что сами знали, Фальк, не кривя душой, но, возможно, не все наши предположения и легенды согласуются с истиной…
– Вы в состоянии научить меня отличать правду от лжи?
– Нет, не в состоянии. Ты впервые увидел свет где-то в другом месте… возможно, даже на другой планете. Мы помогли тебе снова стать взрослым, но мы не в силах вернуть тебе настоящее детство. Оно бывает у человека только раз…
– Среди вас я чувствую себя ребенком, – с горечью пробормотал Фальк.
– Но ты не ребенок! Ты – неопытный взрослый. Ты – в некотором роде калека, именно потому, что в тебе нет частицы ребенка, Фальк. У тебя обрублены корни, ты оторван от своих истоков. Разве ты можешь сказать, что здесь твой родной дом?
– Нет, – ответил Фальк, вздрогнув, и тут же добавил: – Но я очень счастлив здесь!
Глава Дома немного помолчал, затем продолжил свои расспросы:
– Как ты считаешь, хороша ли наша жизнь, ведем ли мы образ жизни, подобающий людям?
– Да.
– Тогда скажи мне вот что. Кто наш враг?
– Синги.
– Почему?
– Они откололись от Лиги Миров, лишили людей свободы выбора, разрушили плоды их труда и хранилища информации. Они остановили эволюцию расы. Они – тираны и лжецы.
– Но они не мешают нам жить здесь так, как мы хотим.
– Мы затаились… мы живем порознь, чтобы они оставили нас в покое. Если бы мы попытались построить какую-нибудь большую машину, если бы мы стали объединяться в группы, города или народы для того, чтобы сообща вершить что-нибудь грандиозное, тогда Синги пришли бы к нам, разрушили содеянное и разбросали бы нас по миру. Я лишь повторяю то, что вы неоднократно говорили мне, Глава, и во что я верю!
– Я знаю. Интересно, не чувствовал ли ты за фактами некую… легенду, догадку, надежду…
Фальк промолчал.
– Мы прячемся от Сингов. А также мы прячемся от самих себя, от тех, какими мы были прежде. Ты понимаешь это, Фальк? Нам неплохо живется в наших домах… совсем неплохо, но нами руководит исключительно страх. Некогда мы путешествовали среди звезд, а теперь мы не осмеливаемся отойти от дома даже на сотню миль. Мы храним остатки знаний, но никак не пользуемся ими. Хотя в прошлом мы использовали эти знания для того, чтобы ткать образ нашей жизни, словно гобелен, простертый над ночью и хаосом. Мы преумножали возможности, что давала нам жизнь. Мы занимались работой, достойной людей.
Зоув снова задумался, а затем продолжил, глядя на светлое ноябрьское небо:
– Представь себе множество планет, различных людей и зверей, живущих на них, созвездия их небес, выстроенные ими города, их песни и обычаи. Все это утрачено, утрачено нами столь же окончательно и бесповоротно, как твое детство потеряно для тебя. Что мы, по существу, знаем о времени собственного величия? Несколько названий планет и имен героев, обрывки фактов, из которых мы пытаемся скроить полотно истории. Закон Сингов запрещает убийство, но они убили знания, они сожгли книги и, что, быть может, хуже всего, сфальсифицировали оставшееся. Они, как водится, погрязли во Лжи. Мы не уверены ни в чем, что касается Эпохи Лиги; сколько документов было подделано? Ты должен помнить: что бы ни случилось, Синги – наши враги! Можно прожить целую жизнь, так воочию и не увидев ни одного из них. В лучшем случае услышишь, как где-то вдалеке пролетает их воздухолет. Здесь, в Лесу, они оставили нас в покое, и, вероятно, то же самое происходит повсюду на Земле, хотя наверняка ничего не известно. Они не трогают нас, пока мы остаемся здесь, в темнице нашего невежества и дикости, пока мы кланяемся, когда они пролетают над нашими головами. Но они не доверяют нам. Как они могут доверять нам даже по прошествии двенадцати столетий! Им неведомо такое чувство, как доверие, поскольку у них лживое нутро. Они не соблюдают договоров, могут нарушить любое обещание, любую клятву, предают и лгут не переставая, а некоторые записи времен Падения Лиги намекают на то, что они способны лгать даже в мыслях. Именно Ложь победила все расы Лиги и поставила нас в подчиненное положение. Помни об этом, Фальк. Никогда не верь Врагу, что бы он ни говорил.
– Я буду помнить об этом, Глава, если мне суждено когда-либо встретиться с Врагом.
– Ты не встретишься с ним, если только сам того не захочешь.
Отражавшееся на лице Фалька понимание сменилось застывшим, напряженным выражением. То, чего он ожидал, наконец свершилось.
– Вы хотите сказать, Глава, что я должен покинуть Дом?
– Ты сам уже подумывал об этом, – так же спокойно ответил Зоув.
– Да. Но мне незачем уходить. Я хочу жить здесь. Парт и я…
Он запнулся, и Зоув, воспользовавшись этим, мягко отрезал:
– Я уважаю любовь, расцветшую между тобой и Парт, ваше счастье и преданность друг другу. Но ты пришел сюда по дороге куда-то еще, Фальк. К тебе здесь все хорошо относятся и всегда хорошо относились. Твой брак с моей дочерью почти наверняка был бы бездетным, но даже в этом случае я радовался бы ему. Однако я убежден, что тайна твоего происхождения и твоего появления здесь настолько велика, что ее нельзя небрежно отбросить в сторону. Ты мог бы указать новые пути, у тебя впереди много работы…
– Какой работы? Кто может поведать мне об этом?
– То, что хранится в тайне от нас, и то, что украли у тебя, находится у Сингов. В этом ты можешь быть совершенно уверен.
В голосе Зоува звучала такая мучительная, болезненная горечь, какой Фальку никогда прежде не доводилось слышать.
– Разве те, кто погряз во лжи, скажут мне всю правду, если я их об этом попрошу? И как мне узнать предмет моих поисков, даже если мне удастся отыскать его?
Зоув немного помолчал, затем с обычной убежденностью произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
