Во многих притчах, несмотря на их аллегоричность и эзопов язык, Быков практически впрямую трактует то, что произошло с его родиной за последние сто лет. Так, в притче «Хуторяне» ни больше ни меньше как дьявол в виде агитатора является на хутор, предлагая крестьянам вступить в колхоз. Старший сын в семье, однако, находит талисман, защищающий от дьявола, — национальный бело-красно-белый флаг. Понятно, что, опирайся Беларусь на собственную государственность и на внутреннюю силу народа, никаких колхозов не было бы в помине.
Притча «Лишенные Бога» коротко рассматривает общую историю Христианской Православной Церкви, и в частности того периода, когда к власти пришли большевики и установили в Беларуси советскую власть. Заодно автор останавливается на извращенном использовании религии светской (безбожной) властью. Бог, обидевшись на пассивность народа, покинул его землю. Мораль притчи «Лишенные Бога» находится в полном соответствии с предыдущими и последующими и говорит о том, что человек должен научиться мыслить самостоятельно, чтобы сохранить свою внутреннюю духовность.
Притчи «Три слова немых» и «Солнце в оконце?» в саркастической, иногда доходящей до пародии форме повествуют о том, что происходит с народом, когда он отказывается от родного языка, готов сменить смысл слов на противоположный и виртуальная, придуманная реальность оказывается ему ближе, чем реальность подлинная. Все это, по Быкову, прямой путь к порабощению.
Притча «Ходоки» дала название сборникам — и не случайно. Сюжет, как всегда, прост: вождь снимает свое племя с родных, но бесплодных мест, и они направляются в поисках лучших пастбищ. Проблема в том, что вождь сам шел наугад и умер в этих странствиях. Следующий вождь потянул свое племя назад, но тоже умер, не доведя своих людей до места. Власть стала часто меняться, и новые вожди племени стали бесцельно таскать своих людей взад и вперед. Племя все слабело, а диктаторы и их власть укреплялись. Таким образом, главная тема притчи — диктаторство, и ее мораль достаточно прозрачна: национальная катастрофа происходит, когда народ слепо следует слову диктатора, опирающегося на коллективное сознание, которое легко подвергается абсурду внешнего мира. То же самое случается и тогда, когда народ начинает верить в мудрость поработителей, применяющих политику умиротворения, а на самом деле выжимающих из него последние соки. Об этом притча «Носороги идут».
«Истории жизни» — триптих, который объединяет три коротких рассказа: «Страх», «Смех» и «Террор». Это историческая аллегория, где автор изображает историю империи до большевиков и после них. Страх, который правит людьми, находится в керамическом горшочке. Люди ему рабски поклоняются, и, конечно, лидер наслаждается трудом всех народов. Однажды мужественный и простой человек по имени Мирон взял горшочек и сбросил его с высокой стены. Спустя несколько дней после того, как страх был сброшен и разбит, царем стал смех. Так как Мирон и многие другие смеялись «неправильно», их уничтожили. Вскоре в царстве смеха начались другие проблемы: стало трудно добывать еду и крышу над головой. Люди старались найти утешение в океане дешевого алкоголя. Затем власть демократическим образом взял в свои руки террор. Под его руководством страна полностью разорилась, а он сам куда-то исчез. Народ растерян, потому что вместе с диктатором исчезла привычная форма жизни. Одну вещь, однако, он оставил: огромный провал в земле, по которой столетиями распространялся вонючий смрад. На дне необозримого провала металось какое-то дьявольское существо. Мораль этого триптиха прочитывается в последнем параграфе: «Люди говорили, что это урок человечеству за его пренебрежение человеческими и Божьими законами бытия»[382].
Хочется остановиться и еще на нескольких притчах Быкова. «Маленький аленький цветочек», — краткий рассказ, мораль которого не столь легко расшифровать, как у большинства притч Быкова. Сюжет аллегории можно рассматривать на фойе огромной истории Беларуси от времен Великого княжества Литовского до восстания Кастуся Калиновского или Слуцкого восстания. Долгое время люди любили и уважали своего лидера, приведшего их к независимости. Он руководил страной демократическими методами, уважая права своего народа. Однажды неприятель явился в их страну и завоевал ее. Как только это несчастье произошло и лидер был убит, любовь сменилась ненавистью. Только много лет спустя кто-то посадил маленький аленький цветочек на запущенной могиле их лидера. Мораль этой притчи, возможно, такова: большинство народа будет всегда следовать за победителем, и только единицы в состоянии оценить свободу и способны на самостоятельные решения.
Последние две притчи, «Музыкант» и «Ослик», были уже опубликованы Быковым в сборнике «Стена». Оба рассказа тревожны и глубоко пессимистичны. Тема и мораль произведений опять связаны с легендой о Сизифе и трактуются, как и в древнегреческом оригинале: труд Сизифа напрасен.
Притча «Музыкант» рассказывает о бессмысленности жизни одного музыканта. Мы знаем, что этот человек, наполовину белорус по отцу, был рожден в какой-то южной экзотической стране[383]. У музыканта на всю жизнь запечатлелись в памяти рассказы отца о его родной Беларуси: о людях, природе и даже об антоновских яблоках, которые нельзя было сравнить по вкусу ни с чем на земле.
Читатель знакомится с музыкантом, когда тот очевидно болен. Часть истории происходит, когда он находится в полубреду, другая показана в фантастическом, страшном сне, в котором музыкант путешествует во времени и пространстве. Метод фантастики — ведущий в этой притче. Во время сна, который часто переходит в кошмар, музыкант даже присутствует на необычной космической церемонии — похоронах целой нации. Так как тень его усопшего отца тоже присутствует на похоронах, читатель понимает, что хоронят Беларусь. У притчи довольно зловещий конец, полный неразгаданных, но тяжелых предчувствий. Музыкант, чья жизнь не сложилась, умирает в одиночестве. Что мне как читателю не совсем понятно в этой притче, это: какой мир пришел к концу? Музыканта и нации, к которой он, не зная ее вживе, пронес любовь через всю жизнь? Произошел конец света? Мораль этой притчи, однако, вполне ясна: человек не может прожить полноценную и полезную жизнь, если он разлучен со своей родиной.
В притче «Ослик» легко увидеть одну из важнейших тем экзистенциализма: противоречие между индивидуальным «я» и коллективным «мы», которое представляет коллективный мир абсурда и тиранию диктатуры. Главный герой произведения — борец с диктаторским режимом, очень напоминающим тиранию Лукашенко. Безымянный патриот, бесстрашный человек без капли личного эгоизма стал борцом с режимом во имя искренней любви к своим землякам. Его случайная гибель произошла из-за тупого безразличия тех, ради кого он рисковал собой и в конце концов погиб. Мораль этой притчи так же беспощадна, как и большинства других в этой книге: нет надежды на выживание у той нации, которая не стремится к независимости от тирании.
Можно было бы и дальше пересказывать притчи Быкова, но уже из тех, которые представлены, виден основной круг тем, к которым он обращался. Это лидерство, власть, диктатура во всех ее видах, национальная государственность, родной язык, антагонизм между индивидуальным «я» и коллективным «мы», сизифов труд (причем в большинстве случаев это следование более пессимистичной древнегреческой легенде, чем оптимистичному варианту Камю). Сходство мышления Быкова с французскими основателями экзистенциализма так же непререкаемо, как и его устремление к демократическим идеалам. Быков строг и стоек по отношению к своим соотечественникам. В этих притчах он порой бесцеремонно стучится в дом к каждому земляку (что совершенно нетипично для исключительно тактичной его натуры). Он словно ведет себя в соответствии с фразой Янки Купалы, ставшей поговоркой: «Не до молитв, коли хата горит». А хата Василя Быкова все еще в огне…
Быков писал притчи до смертного одра — большую их часть передавала, буквально из-под пера автора, белорусская редакция радиостанции «Свобода», находящаяся в Праге. В Беларуси многие ждали этих передач…
Но почему все-таки — притчи? Почему именно к этому жанру обратился писатель в последние годы своей жизни?
Рано ушедший из жизни Алесь Адамович, один из лучших друзей Василя Быкова, а также объективный критик его творчества, заметил связь писателя с этим жанром еще в 1973 году. Правда, по отношению к Быкову он назвал это «притчеобразность»:
«Притчеобразность» в реалистической литературе проявляется по-разному, но традиционная ее особенность — это заостренность моральных выводов, стремление к абсолютным оценкам, многозначительность ситуаций и образов. Наряду с традиционной притчей, требующей «убирания декораций», обнажения мыслей и морали, условности характеров и положений, есть, однако, и иная ее разновидность: это тоже «притча» (по оголенности мысли и заостренности «морали»), но с предельно реалистическими обстоятельствами и со всем возможным богатством «диалектики души»[384].
