Поступив на спецслужбу и увидев, что ему не торопятся выдавать оружие, он как-то даже успокаивается. «Ну и черт с ними, думал Ступак, зачем ему оружие? Разве в Афгане не настрелялся? Ему уже хотелось, чтобы не давали как можно дольше, хоть бы месяца два — он бы отъелся на милицейских харчах, отоспался на белых простынях. А может, и квартиру получил бы»[360]. Оружие ему в конце концов выдают. И даже назначают лично охранять «самого». И наступает такой момент, когда он может осуществить свой план. Но он уже не хочет его осуществлять. И не только потому, что его элементарно «купили». Процесс идет постепенно. Вот Ступак вместе с собратьями по ОМОНу в «красном уголке» отдыхает перед телевизором.
…в определенное время телевизор переключали на местный канал, и тогда все замолкали и слушали самого. Ступак тоже слушал, и, что удивительно, теперь и речи, и жесты, и облик того не вызывали былой неприязни. О прежних планах он старался не вспоминать, отыскав для себя отговорку: посмотрим. Поживем — увидим, как оно все будет складываться[361].
А вот он уже вживую слышит «самого», выступающего перед строем:
Ступак за свою жизнь наслушался немало разных агитаторов-пропагандистов, в том числе и военных, и никогда не воспринимал их всерьез, слушал вполуха. Но постепенно, исподволь какая-то неодолимая сила мало-помалу заставляла его прислушаться, поверить этой искренности и сердечности, посочувствовать: а ведь, и в самом деле, как трудно быть руководителем такого масштаба, как опасно и ответственно[362].
А вот «сам» выделил Ступака, уважительно назвал его имя — воин-афганец, отмеченный наградами… «Удивительный, редкий человек, — смешавшись, думал Ступак. Не сказать, однако, что эти теплые слова обрадовали его. Смутили — это точно»[363].
«Смутили». Одно это слово показывает, как тонко писатель чувствует настороженную душу современного белоруса.
Это, конечно, повесть о Беларуси. И о том, почему в настоящий исторический период белорусский народ не способен выступить против тирании. Но не только об этом. «Афганец» — это экзистенциальная повесть о современном человеке. О человеке, которого жизнь то и дело испытывает на прочность духа. И которому очень трудно выдержать эти испытания — может быть, потому прежде всего, что он легко готов отступиться от своего личного «я», отдать его в распоряжение общему «мы», чтобы не быть одиноким и ни за что не отвечать.
Именно поэтому им так легко манипулировать.
«Волчья яма», 1998, 2001
…придает силы надежда не превратиться в атомных мутантов, не только сохранить современный высокорациональный разум, но и не потерять душу, способную на доброту, человечность, а порой и на слабость. Время от времени так и бывает в истории, что кроме силы нужна и слабость, ибо слабости необходима справедливость. Силе же ничего не нужно.
Василь Быков, 1987 г.
На родине Быкова, пока он там жил, публикации о Чернобыле не поощрялись. Тем не менее писатель был одним из первых, кто вышел с этой темой в литературу. Быков настолько натурально изобразил протекание лучевой болезни и процесса мутации в «Волчьей яме», что по прочтении произведения возникает чувство мучительной жалости и тоски. Та же мысль о перемене экологии и неразрешенных социальных проблемах, появившихся вследствие Чернобыльской катастрофы, доказывается и учеными разных дисциплин, и официальными органами власти.
Тимоти Мусо из университета Южной Каролины (США) и Андерс Моллер из французского Национального центра научных исследований изучают различные виды животных и растений в районе Чернобыльской катастрофы на протяжении многих лет. Результаты их работы часто идут вразрез с представлением о том, что экологическая обстановка в регионе полностью восстановилась, сообщает РИА «Новости» 18 марта 2009 года. Кроме того, ученые обнаружили различные деформации у животных, живущих поблизости от реактора. «Обычно такие существа быстро оказываются добычей хищников, поскольку не могут быстро скрыться из-за того, что их крылья имеют меньшую длину. В этом случае мы наблюдали избыточное количество существ с уродствами», — говорят ученые. Мусо и Моллер также отметили, что плотность популяций лесных птиц снижалась с увеличением уровня радиации[364]. В настоящий момент, несмотря на желание белорусского правительства приукрасить ситуацию с последствиями Чернобыльской катастрофы, даже МИД Беларуси вынужден был констатировать (21 июля 2009 года):
Экономический ущерб от чернобыльской аварии прогнозируется в 235 млрд долл. Сумма средств, потраченных Беларусью и международным сообществом на преодоление последствий катастрофы, составляет лишь около 8 процентов от объема этого колоссального ущерба[365].
Василь Быков своей повестью предварил данные независимых ученых. Но его заслуга как литератора состоит, понятно, не только в этом.
Если практически каждое из произведений Быкова способно перевернуть душу читателя, то «Волчья яма» — одно из самых «переворачивающих».
И самых экзистенциальных, если возможно употребить этот «академический» термин к произведению, написанному на материале, и по сию пору остающемся для многих людей незаживающей раной.
Война, впрочем, тоже для многих еще «не зажила». Как и коллективизация и другие преступления коммунистического режима. В этом смысле писатель остался верен своей традиции.
Сюжет развивается на территории, именуемой зоной. Но это не та «зона», к которой мы привыкли, читая, допустим, Шаламова или Солженицына. Здесь нет колючей проволоки (вернее, была, да ее посрезали и вывезли); нет вышек, бараков с заключенными и лагерной охраны. Здесь вообще не должно быть людей, поскольку это зона, зараженная радиацией. Гиблое место, «волчья яма». Даже птицы повывелись.
Здесь мы и встречаем героя повести — солдата, мыкающегося по зоне вот уже полтора месяца. Быков не дает ему имени — прием, с одной стороны, типичный для экзистенциалистов, с другой — совершенно оправданный по ситуации: зачем солдату имя, коли нам его не с кем спутать?
Тем не менее оказывается, что он здесь не один. После долгих блужданий он встречает еще одного обитателя зоны — человека средних лет, который, знакомясь, представляет себя как «бомж». Под этим именем он и просуществует до конца повествования (один раз назовет себя «Жорик», но это вряд ли соответствует действительности)[366].
Два человека, загнанные в зону обстоятельствами. В чем-то похожие на прежних героев Быкова, в чем-то — другие.
Солдат. Простой крестьянский парнишка, рано осиротевший, выросший под присмотром старой и больной бабушки в одном из беднейших колхозов района. Все дворовые ребята были старше его, а потому сильнее, участь «слабака» он познал с самого детства. Друзьями стали книги. Одно время казалось, что любовь к книгам изменит его будущее: он поступил в университет, блестяще там занимался, но подошел его срок, и юношу забрали в армию. Солдат, кстати, с охотой туда шел: «Он чуть не с малолетства хотел в армию, в книжках и кино ему нравилось все военное — оружие, обмундирование, техника. Он даже мечтал защищать родину, проявить героизм. Он радовался, когда в военкомате его определили в ракетные войска, и не думал, что эта радость вскоре вылезет ему боком»[367].
Сначала это была «учебка», которая запомнилась ему непрерывной муштрой, гнетом, издевательством старших над младшими, сильными над слабыми и полной бессмыслицей всего этого. Правда, были и светлые моменты ночных дежурств, когда солдат оставался наедине с природой, но их было немного. Солдат надеялся, что на регулярной службе вся эта накипь «учебки» испарится. Но его жизнь в полку оказалась полным кошмаром: здесь царили все те же мордобой, унижения, дедовщина и неуемный беспредел из-за анархии, царившей на местах: офицеров было мало, их мораль и жизненный уровень находились далеко за пределами полной нищеты.
Солдатами же верховодили свои, кто выделился из общей массы, и руководили по своим криминальным навыкам. Самыми авторитетными среди них были те, кто уже посидел в тюрьме, откуда они принесли тюремную мораль и обычаи[368].
В конце концов солдата изнасиловал главный его мучитель, сержант Дробышев. Ночью солдат ударил сержанта его же финкой и сбежал из части. Долго прятался по разным местам и наконец укрылся в Чернобыльской зоне.
Таков один из героев «Волчьей ямы». Неглупый, пытающийся разобраться в жизни, невезучий, в общем-то терпеливый и мягкий, совсем не мстительный, но не согласный терпеть «полный беспредел» — тут его чувство справедливости и собственного достоинства не выдерживает и начинает бунтовать.
