Jean!Ou ea-tu? Encore une fois,ces sauvages font du bruit!
(Жан! Жан! Где тебя черти носят? Опять эти дикари шумят! фр.)
Я с сомнением посмотрела на этого Жана. Как по мне, так типичный русский Ванька. Вышепоименованный Жан, воздев палец кверху, уважительно произнес:
— Барин гневаться изволят! Вишь ты, по — хранузски ругаютси!
Я хмыкнула и весело крикнула:
— Ce ne sont pas des sauvages qui font du bruit, oncle, c'est moi, Katy!Et ne faites pas de bêtises, vous n'avez pas encore oublié la langue russe, j'espère? (Это не дикари шумят, дядюшка, это я, Кати! И не занимайтесь глупостями, русский язык не забыли, надеюсь?)
И добавила уже по-русски:
— Поднимайтесь, дядюшка, время к обеду, я жду вас через полчаса в гостиной!
Я успела привести себя в порядок и спуститься вниз, а дядюшки с гостем ещё не было. Меж тем жизнь в доме, было замершая, понеслась своим чередом. Не через полчаса, но минут через сорок гости появились в гостиной.
В гостиную вошли двое. Первым я увидела мужчину лет сорока пяти, в отличном темном сюртуке, белоснежный галстук выпирал из-под выреза. И что удивительное, я даже отвыкла видеть здесь такое — на нем были брюки и туфли! Здешние мужчины носили в основном бриджи и сапоги. Спокойное, благообразное лицо лучилось великой радостью и любовью к окружающим.
Я сразу вспомнила слова Хаси: "Вроде и добрый с одной стороны, а с другой стороны — ледяной просто"! Ладно, потом разберусь, что это за тип такой, но холодом от него потянуло явственно. Для меня. И я чисто автоматически закрылась. Научилась этому я на каком-то семинаре по духовным практикам, куда меня потащила одна из моих подружек. Времени свободного было у меня тогда полно, делать особо нечего, вот я и ходила со Светой. Она восторженно ехала и закатывала глаза "Ах, какой гуру!" Я же не видела ничего особенного в мужике в белом балахоне. Единственное, чему научилась — это закрываться от попыток "взлома" моей ауры. Кстати, после этого мне намного легче стало посещать общественные места и государевы учреждения.
Вот и сейчас я мгновенно закрылась и ласково улыбнулась. Образ ласковой дурочки всегда мне удавался идеально. Но этот мужик — точно не мой дядюшка. Я перевела взгляд и поняла — вот оно, горе в семье! Дядя пил и явно не сегодня начал. Об этом говорило и отекшее лицо, и нос в красных прожилках, и вообще, общее состояние. Бывает, что алкоголиков видно сразу. Без особых церемоний плюхнулись в кресло, дядя начал.
— Здравствуй, дорогая племянница! А ты изменилась, почти взрослая стала совсем! Невеста, да и красивая девушка стала!
Я не осталась в долгу:
— Здравствуйте, дядюшка! Могу сказать, что вы тоже изменились изрядно с тех пор, как я видела вас! Как тетушка, поздорову ли? Чада ваши? Как вам столь дальнее путешествие? Да ещё в разгар страды?
И опять ласково улыбнулась. Заметила, что не представленный мне гость, разглядывая меня, чуть заметно поморщился. Ага, ничего не видит за защитой! И правильно, нечего там всем видеть, чать, не телевизор! Дядюшка сипловато откашлялся и ворчливо произнес:
— А что там тётушке сделается? Как перед Рождеством поехала к своим родителям в имение, с детьми, так и гостит там! На страду в именье управляющий есть, я сейчас в Петербурге живу. А путешествие просто отвратительное! Ах, эти российские дороги! А уж трактиры и постоялые дворы — еще хуже! Ездят ведь не только простой люд, но благородные люди, могли бы готовить отдельные блюда для них! Нет, всюду щи да каша! Да пироги! Из напитков — одна бурда! Приличного вина и днём с огнём не сыскать! Хорошо, в Смоленске остановились, отдохнули, в приличном заведении поели. До столичных ресторанов ему далеко, конечно, но самое лучшее, что было в городе. С приличными людьми пообщались, все не с быдлом по дороге!
Безымянный гость внезапно остро глянул на "дяденьку", пошевелил бровями. Тот спохватился.
— Да, кстати, дорогая племянница, представляю тебе Красильникова Аристарха Львовича, моего доброго соседа и приятеля! — и без перехода добавил — Завтрак вели подать, Кати!
Я тотчас встала:
— Завтрак давно на столе, дядя! Хотя время почти обеденное! Прошу вас, пройдёмте в столовую!
На столе, кроме уже упомянутой каши, стоял творог со сливками и свежими ягодами черники, тарелки с сырной нарезкой, окороком, яйца пашот с зеленью. Масло в масленке, мед в розетках, булочки-бриоши. Из напитков стояли и кувшины с холодным, прямо с ледника, вишнёвым компотом. Мне Лушка принесла по моей просьбе чашку кофе. Мы только усаживались, как в столовую торопливо зашёл Яков Семёнович, извинившись за опоздание одним словом: "Дела!".
Дядюшка оглядел стол и остался разочарован. Я старательно делала вид, что не понимаю. Наконец, скривившись, дорогой родственник недовольно протянул:
— Кати, я же велел лангедок приготовить! И вели подать ну… — он многозначительно поиграл бровями, но видя мою непроходимую тупость, прямо сказал — приличного вина или уж настоек или наливок ваших! Салтыковские настойки, ещё с каких пор славятся! Раз уж я здесь, так грех не испробовать!
Улыбалась я, как само очарование.
— Дядюшка, мы с утра такую тяжёлую пищу не едим, вот каши, молочное — пожалуйста! А лангедок с соусом валёте будет на обед! Да и нет у нас никакого спиртного! Как умер дедушка, так этим никто и не занимался! Бабушка, Пелагея Степановна, резко против алкоголя была и изживала его из поместья! У нас даже мужики по праздникам не пьют, отец Василий очень их строжит за это! А покупать на стороне вино заморское — так денег у меня лишних нет вовсе! Вот, управляющий мой не даст солгать!
Упомянутый управляющий, методично подчищавший тарелку с кашей, закашлялся от неожиданности.
— Так матушка, Катерина Сергеевна, откуда деньги-то? Хозяйство в упадке уж сколько лет! Как после войны пошло, так и вылезти не можем! Одни дыры в бюджете!
Дядюшка недовольно скривился.
— Работать лучше надо! Небось, половину хозяйских денег в карман кладешь к себе! И вообще, Кати, распустила ты слуг! Вчера мажордом твой не пустил нас на другую половину дома, говорит — ремонт там! Ключница не дала ключа
