Чтобы она оказалась более смелой.
Она так боялась позволить себе любить его. Так боялась, что ее отношения с Ником станут отражением отношений между ее родителями. Так боялась, что если полюбит его, то рискует разделить судьбу матери — зачахнуть в одиночестве здесь, в Йоркшире, в тоскливом ожидании, что муж вернется.
Поэтому она не позволила себе признаться, что любит его. И вот она здесь, тоскует в одиночестве в Йоркшире, отчаянно надеясь, что он вернется.
Похоже, она все равно превратилась в свою мать.
Но Ник был не таким, как ее отец.
Он за один день сделал для Таунсенд-Парка больше, чем отец за всю жизнь. И дело не только в крыше, или изгороди, или карете. Дело в том, что он действительно заботился о поместье. О Минерва-Хаусе. Он знал эти земли и этих девочек меньше недели, но по-настоящему беспокоился о их благосостоянии. О их будущем.
Потому что он желал счастья Изабель.
Теперь она понимала это.
Она горестно вздохнула в ночи.
«Только бы не было слишком поздно».
— Знатный выдался денек, верно? — раздался голос Рока из темноты, и Изабель повернулась к нему, внезапно появившемуся у подножия лестницы, направляясь к ней.
— Можно и так его назвать, — сказала она с вымученной улыбкой.
— Ваша охрана уже на месте. Похоже, это отличная команда. Я представлю их вам завтра. Мы устроили временный штаб в старой хижине дровосека. Там потребуется капитальный ремонт, но я поговорю об этом с Ником, когда в следующий раз его увижу.
Ее сердце болезненно сжалось, когда Рок так уверенно заявил, что снова увидится с Ником. Хотелось бы и ей быть уверенной в том же самом.
— Все произошло так быстро.
Рок долго молчал, глядя на утопающие в темноте земли, и наконец сказал:
— Ник начал заниматься этим, как только дождь перестал. Когда я отправился в город за нашими пожитками, он попросил меня переговорить с констеблем насчет толковых людей, которых может заинтересовать подобная работа.
Губы Изабель сжались в тонкую линию. Ник затеял все это еще до того, как похитили Джорджиану. До того, как их вынудили пожениться. До того, как все изменилось.
Они долго сидели в молчании, погруженные в собственные мысли. У нее возникли десятки вопросов, которые хотелось задать Року — единственной связующей ниточке с мужчиной, которого она любила и которого оттолкнула. Но Изабель была смущена и неуверенна, и буря эмоций бушевала у нее в груди.
В конце концов она решилась задать вопрос, который показался ей безопасным:
— Почему вы не уехали вместе с ним?
Он помолчал, подбирая слова.
— Потому что в отличие от Ника я понимаю, что покинуть то, чего желаешь больше всего на свете, не лучший способ добиться его.
— Лара?
Рок долго не отвечал. Так долго, что Изабель подумала: может, он не разобрал имя? Когда он наконец обернулся к ней, его темные глаза казались совсем черными в вечерних сумерках.
— Да.
Изабель удовлетворенно кивнула.
— Я рада за вас обоих. Вам удалось так удачно… — Она умолкла, комок в горле мешал говорить. — …найти друг друга.
Рок тяжело вздохнул. Когда он заговорил, отрывистые слова срывались с его языка быстро и резко, как будто он вообще не хотел их произносить.
— Я знаю, что она дочь дворянина. Что она заслуживает кого-то гораздо лучшего, чем я, турок, который никогда не будет должным образом принят в свете. Я не джентльмен. Не христианин. Но горячо ее люблю. И сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать ее счастливой. — Он помолчал. — Я очень богат. И хочу жениться на ней. Поскольку вы ее ближайшая родственница, полагаю, что должен просить вас…
Она встретила его взгляд, на глазах ее выступили слезы.
— Конечно, я даю вам мое благословение. Если она захочет выйти за вас, добро пожаловать к нам в Таунсенд-Парк. — Рок глубоко вздохнул с облегчением, и Изабель рассмеялась сквозь слезы. — Неужели вы и вправду думали, что я могу отказать вам?
Он покачал головой:
— Я не был уверен. Одно дело принять меня как гостя в вашем доме, и совершенно другое — принять меня в качестве…
— Родственника, — сказала Изабель, положив ладонь на его руку. — Кузена.
— Благодарю вас, — произнес он, склонив голову.
— Да. Ну и к тому же нас нисколько не оскорбило, что вы богаты.
Рок расхохотался:
— Ник был прав. У вас очень острый язычок.
Изабель сразу посерьезнела при упоминании о Нике.
— Слишком острый, я думаю. — Она вздохнула, обернувшись к этому добродушному медведю-великану. — Я все разрушила. Когда я видела его в последний раз… он был совсем другим. Холодным. Бесчувственным.
— Ему нужно время, Изабель.
— Я люблю его, — призналась она, с облегчением ощущая, будто освобождается от чего-то, открыв душу перед этим мужчиной, другом своего мужа.
— Вы сказали ему об этом?
— Нет, — ответила она, закрыв глаза.
— Почему?
— Потому что я боялась.
— Боялась чего?
Она грустно рассмеялась:
— Боялась, что он бросит меня здесь. Одну. Страдать от любви.
Рок не стал смеяться. Не стал указывать и на иронию судьбы, сыгравшей с ней злую шутку. Он просто сказал:
— Думаю, пришло время вам услышать про Турцию.
Изабель удивленно взглянула на него:
— А что там в Турции?
— Полагаю, он говорил вам, что мы были в Турции вместе?
— Да. Он сказал, что вы вызволили его там из тюрьмы.
— А сказал ли он вам, как его угораздило оказаться в тюрьме?
— Нет.
— Тут была замешана женщина. Ник думал, что влюблен в нее.
Мучительная картина вспыхнула перед мысленным взором Изабель: Ник в объятиях экзотической красавицы под вуалью, знавшей все подходы к его сердцу.
Рок откинулся назад, прислонившись к каменной балюстраде, взор его затуманился, устремленный в воспоминания.
— Мы на несколько недель расположились лагерем под Анкарой. Правительство короны было обеспокоено слухами о том, что Оттоманская империя наращивает армию, и Ника попросили отыскать осведомителя, который исчез без следа. — В голосе Рока зазвучало восхищение. — Ник стал легендой по всему Востоку. Они называли его «охотник». Говорили, что он может разыскать любого.
Изабель согласно кивнула. Судя по всему, найти Минерва-Хаус было для него пустяковой игрой.
— Алана появилась у его палатки однажды ночью, жестоко избитая мужем, вся в крови, взывая о помощи. Ник впустил ее, накормил, обработал ее раны. Но она покинула его до рассвета, опасаясь, что муж найдет ее и изобьет еще сильнее.
Изабель вздрогнула при этих словах, сразу же сообразив, что Ник никак не мог устоять против такой раненой голубки.
