вызовом подняла голову.
– Все в порядке, Брайди, – сказал Лайам. – Не бойся, это наш человек.
– Я слышал, ты неплохо дерешься, – обратился к ней Голдберг. – Этот навык тебе пригодится. Смотрите, вон тот дом, где горит свет. Там маленький ребенок, возможно на втором этаже, и нам нужно вынести его оттуда целым и невредимым.
Он шагнул в сторону, чтобы остальные могли рассмотреть здание.
– Во двор можно попасть? – спросил Билл.
– Там, правее, есть аллейка вроде этой. Рядом с домом стоит то ли уборная, то ли сарай, как на соседнем участке. Над ним занавешенное окно. До него можно добраться с крыши туалета. Единственное, чего я не знаю, – сколько людей сейчас в доме.
Билл с Лайамом подошли к стене соседнего двора, чтобы поглядеть, как там все расположено.
– Брайди, оружие есть? – спросил Голдберг.
– У меня нож.
У нее был тихий, мягкий и музыкальный тембр голоса – голосок эдакого ирландского ангелочка, бархатный, приятный на слух. Оружие, о котором она упомянула, представляло собой лезвие бритвы, вставленное в деревянную рукоятку.
Подошел Билл.
– На все про все у нас уйдет не больше половины минуты, – сказал он.
– Хорошо, – ответил Голдберг. – Лайам, кто из вас лучше всех управляется с лошадьми?
– Дермот, – не задумываясь выпалил тот, подтолкнув вперед худощавого парнишку лет двенадцати.
– Дермот, на южной стороне пустыря есть конюшни. Возьми пару ребят, и приведите сюда четырехколесную повозку и приличную кобылу. Только быстрее, одна нога здесь, другая там.
Трое ребят тут же бросились в темноту, а Голдберг собрал остальных вокруг себя и начал объяснять свой план.
Битва на Телеграф-роуд праздновалась потом долгие годы ирландскими бандами в Ламбете. Те, кто принимал в ней участие, стали легендой при жизни; те, кто не принимал, завидовали и позже стали складывать свои легенды о том сражении… Ничего подобного Лондон не видел вплоть до появления великого Пэта Хулигана, чье имя стало нарицательным.
Голдберг разделил силы на три группы. Билл с Лайамом, как наиболее опытные взломщики, должны были проникнуть на задний двор, взобраться на крышу уборной и ждать отвлекающего маневра остальных, прежде чем влезть в окно.
Но отвлекающий маневр имел смысл только в том случае, если бы удалось открыть дверь, потому что через нее предстояло вынести Харриет. Поэтому Голдберг решил, что они с Брайди постучатся в дверь и девушка притворится, будто упала в обморок прямо на крыльце.
Когда парадная дверь будет открыта, Голдберг закричит, и это будет сигналом для двух парней, которые начнут изо всех сил ломиться в дом со стороны черного входа. Пользуясь возникшей сумятицей, Билл и Лайам проберутся в окно, а Голдберг с еще тремя ребятами ринется в открытую дверь. Он и Брайди будут охранять холл, а остальные побегут на второй этаж и будут разбираться со всеми, кого встретят, отвлекая внимание от Билла с Лайамом, задачей которых было найти Харриет.
Голдберг, Брайди и парни, что должны были вломиться в дом с парадного входа, подождали, пока остальные перебегут через дорогу и спрячутся на той стороне, превратившись в расплывчатые тени, скрытые потоками дождя. Через минуту Голдберг сказал:
– Ладно, пора.
Ребята подбежали и засели за невысокой оградой двора. Голдберг с Брайди стояли у входной двери.
– Готова?
Та кивнула. Он постучал, а она облокотилась на него, будто вот-вот лишится чувств.
Занавеска на дверном окошке отодвинулась, и в нем показалось лицо. Голдберг сделал жест, что нуждается в помощи, а Брайди упала ему на руки.
– Идет, – сквозь зубы проговорил он, услышав, что изнутри открывают замок.
Занавеска задернулась, и дверь открылась.
Внезапно Брайди упала прямо на пороге, и человек, открывший им, поспешно отступил назад. Голдберг склонился над ней, опустив голову, и сделал вид, будто пытается ее поднять.
– Моя жена… она очень больна… ради всего святого, помогите перенести ее внутрь! – запричитал он.
Человек стоял, в сомнении оглядываясь, и тут в прихожую вышел Артур Пэрриш. Он встретился глазами с Голдбергом и мгновенно узнал его.
– Кричи, девочка! – приказал журналист, и та завопила, словно плакальщица на похоронах, а сам он закричал: – Вперед!
Все произошло в один момент. Голдберг кинулся в дом и впечатал стоящего перед ним человека в стену, Брайди также влетела в прихожую со своим сверкающим лезвием. С другой стороны кто-то начал ломиться в дом, а в открытую дверь ворвались еще два парня.
Из комнаты, откуда вышел Пэрриш, показался мужчина, и первый из ребят бросился на него, с размаху влетев головой ему в живот, откуда тут же вышел весь воздух, да с таким звуком, что слышно было на другой стороне улицы. Кулак Голдберга опустился на подбородок помощника Пэрриша, и мужчина рухнул без сознания, повалив подставку для зонтиков.
– Наверх! – закричал журналист остальным, и, перепрыгивая сразу через три ступеньки, они с радостными воплями кинулись на второй этаж.
В руке Пэрриша появился пистолет.
Он стоял не двигаясь, прижавшись спиной к стене и наблюдая за Голдбергом с такой самодовольной физиономией, что журналисту захотелось размазать ее по обоям. Но курок был взведен. Брайди впилась глазами в Пэрриша, ожидая хотя бы малейшей возможности приблизиться к нему на расстояние вытянутой руки. Мужчина на полу зашевелился, Голдберг шагнул к подставке для зонтиков и мимоходом пнул его.
– О, мистер Голдберг, – заговорил Пэрриш. – Надо же, надо же. Знаете, вряд ли этим вы сможете избежать экстрадиции. Думаю, вы понимаете…
Тут раздался крик со второго этажа – от страха кричал ребенок. Глаза Голдберга сверкнули, он сорвал с вешалки пальто, швырнул его на пистолет и бросился на Пэрриша, словно тигр. Брайди тоже рванулась вперед, но мужчина на полу схватил ее за юбку, и она упала. Оба клубком покатились по полу.
Наверху слышались крики, в дверь ломились, потом раздался выстрел. И все прекратилось.
В тишине Голдберг обнаружил, что лежит на полу, он сразу понял, что в него попали. «Прямо как в прошлый раз… Пока не знаю куда… надеюсь, выдержу…»
Он с трудом пришел в себя и понял, что все пошло не так, как надо, что ничего не получилось: по лестнице спускался Лайам, за которым шел Билл, а за Биллом – мужчина. Он нес Харриет и держал нож у ее горла.
Брайди медленно поднялась на ноги. Пэрриш замер, выставив вперед пистолет, а человек на полу пытался встать. С черного входа ломиться перестали. Голдберг тоже постарался встать на ноги и тут же понял, куда ему попало, потому что, когда оперся на руку, его плечо буквально закричало от боли.
«Несмертельно. Все нормально. Думай. Отойди немного вправо, пусть спустится… Следи за дверью… Молодец, Билл, понял… Лайам тоже… Теперь – нож».
Голдберг понял, что есть лишь один выход: обезвредить мужчину, держащего Харриет, до того как он сможет пустить в ход свое лезвие. Журналист стоял в узком холле между Пэрришем и Брайди. Сделав вид, что
