— Настолько, что ты решилась выкупаться. Ты сняла одежду… всю одежду?
— Ах, так ты знаешь и это?
— Конечно! Этот хвастун не спал, вероятно, всю ночь. Он видел, как в лучах луны ты выходила из воды, обнаженная, как Афродита, но бесконечно более прекрасная! Что ты скажешь об этом?
— Ничего! — вскрикнула Марианна, которую начал раздражать обвиняющий, но не имеющий никаких оснований тон Язона, тем более что жгучие воспоминания прошедшей ночи вызывали у нее скорее сожаление, чем угрызения совести. — Это правда, что я разделась! Но, черт возьми, что в этом плохого? Ведь ты моряк!
Так что можно не спрашивать, купался ли ты в море! Мне кажется, что ты не натягивал на себя халат, туфли и шерстяной колпак перед тем, как нырнуть?
— Я мужчина! — вскипел Язон. — Это не одно и то же!
— Я знаю! — с горечью откликнулась Марианна. — Вы существа исключительные, полубоги, которым все разрешено, тогда как мы, несчастные создания, имеем право пользоваться свежей водой только надлежащим образом упакованными в манто с тройным воротником и несколько плотных шалей! Какое лицемерие!
Подумать только, что во времена Генриха IV женщины купались нагишом в самом Париже, средь бела дня, рядом с опорами Нового моста, и все находили это вполне нормальным! А я… я совершила преступление, потому что темной ночью, на пустынном пляже полудикого острова захотела освежиться от жары! Хорошо, я виновата и прошу прощения! Ты доволен?
Чувствительный, без сомнения, к резкости ее тона, Язон перестал шагать взад-вперед по террасе с заложенными за спину руками, как он привык делать на палубе своего корабля, только со значительно меньшей нервозностью. Он остановился перед Марианной, внимательно посмотрел на нее, затем удивленно спросил:
— Ты что… сердишься?
Она взглянула на него, и в глазах ее сверкнули молнии.
— Опять я виновата? Ты приходишь сюда, пылая гневом, ты сваливаешься как снег на голову, заранее считая меня виноватой, и, когда я огрызаюсь, ты удивляешься! Когда я с тобой, у меня всегда появляется ощущение, что я не то деревенская дурочка, не то истеричная вакханка!
Мимолетная улыбка расслабила на мгновение суровые черты корсара. Протянув руки, он выудил молодую женщину из глубины подушек и, заставив встать, прижал к себе.
— Прости меня! Я знаю, что сейчас вел себя как грубиян, но Это сильней меня: если речь заходит о тебе, я не могу владеть собой!
Когда этот осел недавно появился с сияющей рожей описать мне твой подвиг и, в дополнение, твое сверкающее в лунном свете появление из воды, я едва не задушил его!
— Только едва? — спросила она со злобой.
На этот раз Язон рассмеялся и крепче прижал ее к себе.
— Похоже, что ты жалеешь об этом? Если бы Калеб… ты знаешь, беглый раб, которого я взял, не вырвал его из моих рук, я завершил бы работу палача Али-паши.
— О, этот эфиоп? — сказала Марианна задумчиво. — Он посмел стать между тобой и твоим… гостем?
— Он работал на обшивке рядом со мной. И впрочем, он правильно сделал, — сказал Язон, беззаботно пожимая плечами, — твой Шахин-бей кричал, как свинья под ножом мясника, и люди начали сбегаться…
— Шахин-бей вовсе не мой! — оборвала его задетая Марианна. — И к тому же я не могу понять, почему он пришел рассказать об этом именно тебе?
— Разве я не упомянул? Но, мой ангел, просто потому, что он решил плыть с нами в Константинополь и пришел просить меня взять его с людьми на борт.
— Что? Он хочет…
— Следовать за тобой! Да, сердце мое! Видно, этот парень знает, чего хочет, и его планы на будущее удивительно точны: попасть в Константинополь, пожаловаться великому султану на недостойное обращение Али-паши с его подданными, вернуться к себе с армией и… тобой, отвоевать свою провинцию и затем предложить тебе стать первой женой нового паши Дельвино.
— И… ты согласился? — воскликнула Марианна, ужаснувшись при мысли, что ей придется на протяжении недель терпеть возле себя этого взбалмошного турка.
— Согласился? Я же сказал, что едва не задушил его. Когда Калеб вырвал его у меня из рук, я приказал бросить его на набережную и заявил твоему влюбленному об официальном запрете хоть ногой ступить на мой корабль. Не хватало мне еще паши-воздыхателя!
Кроме того, что он мне не понравился, я начинаю находить, что на «Волшебнице» слишком много народа! Ты не можешь себе представить, до какой степени мне хочется побыть с тобой наедине, любовь моя… Ты и я, и никого больше, днем… ночью! Я был безумцем, это точно, считая, что смогу обойтись без тебя. С тех пор как мы покинули Венецию, я испытывал адские муки от желания обладать тобой!
Но теперь это кончилось. Завтра мы уходим в море!
— Завтра?
— — Да. Мы почти готовы. Поработав еще эту ночь, мы сможем отдать якорь с утренним бризом. Я не хочу оставлять тебя здесь дольше с этой влюбленной обезьяной у порога. Завтра я заберу тебя. Завтра же начнется наша настоящая жизнь! Я сделаю все, что ты пожелаешь, но… ради Бога, не задерживайся в Турции! Мне так не терпится привезти тебя к себе!.. К нам!.. Только там я смогу по-настоящему любить тебя, как я этого хотел… так хотел!
По мере того как он говорил, голос его понижался и дошел до страстного шепота, прерываемого поцелуями.
Вечер мало-помалу окутывал их, в то время как в саду то тут, то там стали вспыхивать светлячки. Но, странное дело, в объятиях любимого человека Марианна не испытывала той радости, какую представляла себе несколькими минутами раньше только при мысли о подобной победе. Язон сложил оружие, он признал себя побежденным! Ей бы ликовать от радости, но, если сердце ее таяло от любви и счастья, тело не следовало ему. Попросту Марианне было не по себе. Она ощущала, что сейчас потеряет сознание, как тогда, при высадке с корабля… Возможно, от стойкого запаха табака, пропитавшего одежду Язона, но ее ужасно затошнило!
Он почувствовал, как она внезапно отяжелела и стала выскальзывать из его рук, так что он буквально в последний момент успел подхватить ее. Отблески угасающего дня осветили побледневшее вплоть до губ лицо.
— Марианна! Что с тобой?.. Ты больна?
Он осторожно положил ее в гнездо из подушек. Но дурнота у молодой женщины на этот раз не дошла до потери сознания. Мало-помалу тошнота улеглась… Марианна принужденно улыбнулась.
— Пустяки… От жары, я думаю.
— Нет, ты больна! Уже второй раз ты так теряешь сознание!
Тебе нужен врач…
Он встал, готовый броситься на поиски Маддалены. Но Марианна схватила его за руку и заставила сесть рядом с собой.
— Уверяю тебя, ничего особенного… и мне не нужен врач! Я сама знаю, что со мной.
— В самом деле? Что же именно?..
