Инга не сразу узнала отца – тот похудел еще больше, под глазами появились темные круги, а лицо стало багровым, как переспелый помидор. Ее сердце тревожно забилось, а с полуоткрытых губ сорвался едва слышный стон.
“Мы теряем нашего папу… О, мама, как же ты была права! Эта работа его окончательно погубит!”
– Папочка! – девушка бросилась к отцу с распахнутыми объятиями. – Боже, что с тобой? Ты выглядишь отвратительно!
– Все в порядке, цветочек. Я просто устал, – его голос сильно охрип.
– Там над тобой издеваются что ли?! – с возмущением отозвалась Инга. – Тебя невозможно узнать! Я вижу, что с тобой происходит, и меня, как дочь, это очень сильно пугает. Ты себя так до могилы доведешь!
– Мне там самое место.
– Папа…
Валера поднял глаза – его старшая дочь захныкала так же, как и младшая, что осталась в Чернобыле. Малышка вновь явилась в аэропорт и, стоя вдалеке, провожала отца пугающе отстраненным взглядом.
– Цветочек, – однажды он перехватил ее за руку, поймав недалеко от станции, – тебе не нужно там ходить, там радиация, это очень опасно. Я не хочу, чтобы ты пострадала еще сильнее. Пойдем, золотце.
Валерий повел ее в штаб по опустевшей дороге: на город уже опустились сумерки, и большая часть работников уже мирно посапывали в своих постелях.
“Мне нужно сказать Инге, что у нее появилась младшая сестра. Я представляю ее реакцию…”
– Мама на работе, так что, мы можем побыть вдвоем. – Инга привезла отца в их московскую квартиру. Они прошли на кухню, где девушка разлила горячий чай по кружкам и расставила посуду с дымящимся напитком на столе. – Я очень сильно переживаю за тебя, папочка. – Она взяла его за руку. – Я бы очень хотела, чтобы ты больше не летал туда…
– Инга, цветочек, у меня к тебе очень важный разговор.
У нее появилось испуганное выражение лица:
– Что случилось?..
– Единственное, о чем я тебя хотел бы попросить, не рассказывай ничего маме, она очень сильно расстроится, когда обо всем узнает.
– Я не понимаю…
– Инга, понимаешь, тут такое дело, что девять лет назад появилась на свет моя вторая дочка.
Девушка опешила:
– Что?..
– Вторая дочка…в Чернобыле…
– Дочка?.. В-в… в Чернобыле?..
– Я никому об этом не рассказывал, даже самому себе. Я предал твою маму, я предал тебя, я связался с журналисткой, она очаровала меня, и я не мог ничего поделать. Спустя год наших тайных отношений появилась моя вторая дочка. Она очень сильно похожа на меня, и когда-нибудь ты сама ее увидишь, в этом я, в общем-то, не сомневаюсь.
– Но почему ты об этом никогда не рассказывал?..
– Я боялся позора, и, если честно, до сих пор его боюсь. Я совершил массу ошибок за свои пятьдесят лет, и ты отлично знаешь, что твой отец далеко не честолюбивый человек, и, как все, имеет грехи за душой, но говорить о них всем подряд большая глупость.
– А девочка?
– Ее зовут Алина. Она прекрасна, как и ее отец.
Они надолго замолчали.
– Я не могу в это поверить…
– Увы, это правда, и то, что произошло в Чернобыле, это отчасти моя вина.
– Это все реактор, папа! Ты тут совершенно ни причем!
– Если бы ты узнала всю правду… ты бы ужаснулась, какой твой отец монстр.
– Не говори так! Ты никакой не монстр! Все совершают ошибки, это нормально! Как говорит мой муж: “кто не ошибается, тот не живет”! Вся наша жизнь состоит из проб и неловких шажков, проблем и неприятностей, без них бы человеческая жизнь стала бы скучной и бессмысленной!
Валерий устало улыбнулся:
– Я воспитал достойную дочь…
Улица Советская, двадцать шесть. Здесь двумя днями ранее обосновалось министерство угольной промышленности. Город Чернобыль ничем не отличался от обычных сел и поселков: такие же здания, такие же названия улиц. Единственная его отличительная черта – пугающая история.
Поздним вечером к двухэтажному зданию подъехало два автобуса, внутри которых сидело несколько крепких мужчин. Одним уже было за сорок, другим еще не исполнилось тридцати – совсем молодые ребята.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Прихватив с собой увесистые сумки, они выходили из транспорта друг за другом, останавливались, закуривая заранее приготовленные сигареты, и, когда перекур закончился, их повели к непримечательному парадному входу, где на ржавых петлях висела деревянная дверь.
– Добро пожаловать в Чернобыль!
– Мы наслышаны о нем, – мрачно произнес невысокий мужчина, поставив дорожную сумку у входа.
…Он уезжал из Тулы с тяжелым сердцем: его жена была на раннем сроке, сидела дома и часто закатывала скандалы, стоило ему прийти на пять минут позже.
– Я тут токсикозом мучаюсь, а ты где-то шляешься!..
Но он все равно ее любил. Безумно, до одури. Иногда казалось, что его приворожили, затащили в ловко расставленные сети, и – как вдруг из прекрасной красавицы любимая жена превратилась в оголтелую ведьму с бигудями в волосах и испачканном халате. Замени старое тряпье на модное платье, бигуди на природные кудри, а деревянную скалку, оружие массового поражения в семейных ссорах, на засосы, оставленные в порыве страсти – и ничего не изменится.
Это все та же ведьма.
Когда она забеременела, то стала еще невыносимее. Беременность способна превратить спокойную добрую женщину в лютую истеричку: “хочу то, хочу это, ты слишком мало уделяешь мне внимания!..”
Но он все равно ее любил.
– Люсенька, мне приходится пропадать на работе, чтобы прокормить тебя и нашего будущего ребенка. Будь хоть немного снисходительна…
– Ладно, – смеется, – я расценю это как прощение. Правда, посмертное.
И в этот раз началось то же самое:
– Нас вызвали…
– Куда?
– В Чернобыль…
Она посмотрела на него квадратными глазами:
– В Чернобыль?..
– Ну-у…
– Туда, где радиация?
– Ее, возможно, там и нет…
– Откуда ты знаешь?
Он замялся.
“И правда жеж…”
– Меня же еще там не было!..
– Ты дурак, Тима. Я всегда это знала!
– Значит, ты вышла замуж за дурака.
– Зато с тобою веселее.
– Это не шутки, Люся! Нас вызвали, чтобы помочь родине…
– А мне кто поможет?
– Так я же не навсегда уезжаю…
– Кто знает!..
Это уже походило на идиотско поставленный спектакль.
– Если бы я хоть что-то мог изменить… но, увы, от меня ничего не зависит.
И это была правда – пока на улице шел непрекращающийся майский ливень, он вместе с коллегами по работе едва спустились в шахту, когда их подозвал к себе полноватый мужчина.
“Собирайтесь, к директору”
Это походило на гром среди ясного неба.
“Что случилось?” – недоумевающие мужчины переглядывались между собой и послушно шли по коридору до двери с заветной табличкой “Дирекция”.
Их там уже дожидались: уже довольно немолодой бухгалтер, кассир и человек из военкомата.
– Мужики, Родине нужна помощь.
“Ну раз нужна-а-а…” – и в ту же секунду их отправили по домам, собирать пожитки.
Автобус выехал из Киева уже вечером. Солнце еще стояло над городом, освещая бурную зелень, скрывающую бетонные здания.
Здесь красиво и по-современному, нежели в скромном городишке недалеко от Тулы.
Но по приезду в Чернобыль восхищение сменилось разочарованием.
Это место выглядело еще старее шахтерского поселка.
– До Припяти рукой подать, но туда никого не пускают. Да, сам Чернобыль, конечно, не самое лучшее место, куда бы я хотел попасть, но ты посмотри, какая красота вокруг! Все такое зеленое, цветастое, уже вон, и черешня вовсю растет… жалко только есть ее нельзя. Радиация. Здесь ее очень много.
– И все брошенное…
– А что делать? Жить-то хочется! Жалко, конечно, собственным трудом нажитое, но ничего не поделаешь…
Их поселили в интернате, недалеко от чернобыльского штаба.
– Гинекология. Там важные чины заседают.
– Гинекология? Почему гинекология?
