— Пусти ему кровь, — скомандовала она, и легионер вонзил клинок глубоко в брюхо демона.
Существо завопило, и леди Харибдия поморщилась, услыхав столь нестройный звук в своих владениях. Густая красная кровь потекла из-под вынутого клинка и закапала на каменный пол, шипя, как кипяток, от соприкосновения с холодной поверхностью. Демон затрясся, истекая своей возлюбленной влагой, которая уносила с собой саму его душу. Угроза гибели от обескровливания приводила последователей и слуг Кровавого Бога в нечто подобное холодному ужасу, как будто кровопотеря каким-то образом делала их недостойными благодати божества, которое больше всех презирало жертв.
— Я могу остановить кровотечение, — спокойно проговорила леди Харибдия, пока демон смотрел на свою кровь, бесполезно льющуюся на пол. — Или сделать его сильнее. Или медленнее. Мы будем говорить, раб Бога-Мясника. Ты будешь отвечать.
— Говори, что хочешь, — прорычал демон низким и мрачным голосом. — Я отвечу лишь ложь.
Леди Харибдия улыбнулась. Она часто говорила с демонами, причем куда более коварными, чем этот.
— Почему мой мир столь беспокоен? — спросила она. — Быть может, нечто посеянное много лет назад начало расти?
Демон засмеялся. Звук был неприятный.
— Твоим миром правит королева-потаскуха, которая слишком боится вести войну. Неудивительно, что он дрожит.
— Кто прилетел сюда? Почему он не объявил о визите?
— Он пришел убить тебя.
Прямолинейный ответ. Редкое дело. Демоны лгали, но предполагать, что они просто говорят противоположное правде, было опасно. В том, что они говорили, всегда была доля истины, ее просто нужно было отделить от плевел.
— Почему?
— Быстрее будет сказать, почему нет.
Леди Харибдия притопнула ногой, легионер вонзил копье обратно в рану и провернул его, сильно разорвав кожу. Демон застонал, когда новый поток крови брызнул на камни.
— Я не хочу, чтобы ты меня разочаровывал, демон.
— Я не знаю ответов, — выплюнула тварь. — Я был молод, когда этот мир был стар. Твой гость плюет и на моего, и на твоего бога, Мальстрим не породил эту планету, и вещи, которые ты видишь, начали разлагаться еще до того, как Ш’карр ходил по этим землям. Я не знаю ничего больше. Шлюха, сгнои свой язык, ты больше ничего не можешь от меня потребовать.
Допрос наскучил леди Харибдии. Демон подошел опасно близко к признанию слабости. Теперь его разум замкнется в себе и спрячется за оскорблениями и угрозами.
Она повернулась на каблуках, бросив лишь мимолетный взгляд на легионера.
— Оставь его на час, — приказала она. — Потом отошли обратно вниз.
Легионер почтительно преклонил колени. Леди Харибдия пошла обратно по коридору с никому не ведомыми эльдарскими черепами. Она чувствовала неудовольствие, причины которого не совсем могла понять. Нужно утопить раздражение в безупречных и очищающих наслаждениях крепости.
Погода в горах Канис изменилась. Холод стал не резким, а сырым и липким, и всюду висел тонкий туман, который просачивался под одежды из кожи и волчьих шкур. Пар поднимался над огромными чешуйчатыми зверями, которые волокли повозки на запад, к долинам с крутыми склонами. Воины Голгофа плевались и ругались, угрюмо поглядывая на тяжело нависшее над головами серо-белое небо и ворча о близящихся бурях. Караван проходил восточным краем гор Канис, где его путь пролегал по глубоким извилистым долинам, через которые можно было выйти к подножиям.
Облака тумана липли к горным пикам и скатывались вниз по склонам. Порой пальцы туманов протягивались в долины, и караван со скрипом продолжал свой путь, едва видя дорогу, в другое время он висел прямо над ними, будто потолок. Мир как будто стал меньше, отгороженный от бесконечной глухой тьмы Мальстрима туманной стеной.
— Что могут дать туманы? — спросил Крон.
Голгоф посмотрел на старика. Крон отказался занять место на повозке рядом с ранеными и шел пешком, так же уверенно, как любой воин.
— Они могут ослепить нас и заморозить, — сказал Голгоф. — Они ничего не дают.
Крон улыбнулся.
— Подумай, Голгоф. В этом мире нет ничего, что ты не мог бы использовать. Я это уже объяснял. У тебя есть редкий дар — воображение, и ты можешь использовать его, превращая то, что видишь, слышишь и чувствуешь, в нечто осязаемое. Такова суть колдовства. Таков способ Хаоса взаимодействовать с этим миром, хотя очень немногие могут им воспользоваться. Что ты чувствуешь сейчас?
— Холодно.
— Что именно холодно?
— Все. Камни, воздух. Я.
— Ты. Можешь ли ты стать настолько же холодным, Голгоф? Не только телом. Душой. Хладнокровным. Хладносердечным.
Голгоф издал короткий сухой смешок.
— Не говори мне о жестокости, старик. Я сдирал кожу с живых людей.
— Это не жестокость. Контроль.
Голгоф, который убивал людей и зверей голыми руками и не мог остановиться, внезапно навострил уши.
— Контроль? Хотел бы я, чтоб ты рассказал об этом раньше.
— Научиться этому сложнее всего. Мне надо было убедиться, что ты готов.
Туманы впереди развеялись, открыв последний ломаный изгиб Змеиного Горла. Дальше путь будет предательски опасным. Не настолько, чтобы возникла нужда в чародее, но все равно. Туманы уползли обратно к вершинам, как губы, обнажающие клыки, и перед ними предстало зрелище, которое Голгоф впервые увидел собственными глазами, хотя и слышал о нем раньше.
— Стрельчатый Пик, — выдохнул Голгоф. Это место вынырнуло из дымки так внезапно, что у него перехватило дыхание.
Город Стрельчатый Пик был вырублен из камня — скопление гор, которые выдолбили изнутри и тесали, пока из каждой поверхности не прорезались арки и галереи. Здесь были огромные залы с колоннадами и бесконечные извилистые дороги, вьющиеся сквозь сердца гор, равнины под каменными небесами, где могли собраться целые армии, и ворота, которые зияли среди бледного камня. Пики соединялись мостами, похожими на нити, натянутые над головокружительными пропастями.
Стрельчатый Пик выглядел острым и смертоносным, каждую башню венчали высокие шипы, на которых раньше развевались знамена, и каждую вершину кольцом окружали защитные сооружения, откуда мог пролиться дождь стрел.
И он проливался раньше, в те дни, когда Стрельчатый Пик был обитаем. Воины со всех концов гор мечтали попасть сюда, в место, где собирались вожди всех племен. Тут заключались и разрывались мирные договоры. Порой улицы заливала кровь, когда между племенами разгоралась война, но это лишь помогало укрепить другие союзы. Город был средоточием горных народов, местом, где они могли померяться силой и превратить эту силу в реальное могущество. В те времена, когда им грозила достаточно крупная опасность, племена выходили на бой все как одно, и чисто-белое знамя Стрельчатого Пика развевалось рядом с флагами племен. Изумрудный Меч обладал собственной долей власти, и даже более того. Стрельчатый Пик воплощал собой его немалый шанс на владение всеми горами.
Пока Голгоф смотрел, стая гарпий опустилась на одну из высочайших вершин, словно зернистое черное облако, выплывшее из окон древнего дворца. Теперь в Стрельчатом Пике не осталось ничего живого, кроме падальщиков. Иногда люди из племен поднимались в опустевший город, чтобы принести домой какое-нибудь напоминание о тех днях, когда горы Канис едва не объединились в одно из наиболее могущественных государств Торвендиса. Иногда эти люди даже возвращались, почти всегда безумные и почти всегда одинокие.
Леди Харибдия пришла сюда задолго до рождения Голгофа. Никто на самом деле не знал, как эта деградировавшая принцесса шла к власти, но одно было ясно — Стрельчатый Пик стал одним из ее первых завоеваний.
У нее были боевые машины, которые могли летать и изрыгали из себя целые легионы облаченных в шелка, татуированных фанатиков, наводнивших пещеры Стрельчатого Пика. Она заключала союзы со стаями демонов, огромные крылатые монстры подчинялись ее словам. Говорят даже, что с ней пришли космические десантники, воины предавшего легиона — на голову выше самого мощного Затронутого, в тяжелых, испачканных кровью доспехах, с оружием, которое плевалось огнем.
Это была бойня. У леди Харибдии был бесконечный запас легионеров и полуголых культистов, которые прилетали на небесных кораблях и бросались вверх по крутым горным склонам. Горцев загнали внутрь города, все воины отчаянно оборонялись, но помощи ждать было неоткуда. Культисты умирали тысячами, легионеры — сотнями, и прибывали все новые. Племя Изумрудного Меча несколько недель удерживало свой великий зал собраний, защищая баррикады из обрушенных колонн от волн безумцев, что дрались голыми руками и зубами. Но оно пало, как и все остальные.
Потом легионы ушли, как будто захват Стрельчатого Пика был всего лишь мимолетной прихотью леди Харибдии. Она оставила это место на гнездовье прожорливым гарпиям и засеяла его темными легендами, чтобы племена держались подальше. Она напала на Стрельчатый Пик не ради власти, но из чистой злобы, и забросила его, когда потеряла интерес.
