- Смотри, Полина, - говорил Андрей, не отпуска лица девушки. Смотри на то, как больно любимому. А все из-за тебя. Потому что ты молчишь. Он и умереть из-за тебя может. По-настоящему. Что ты тогда будешь делать?
Слушая его, Полина глотала слезы. А Барс смотрел на нее и снова улыбался, пытаясь успокоить. И повторял едва слышно:
- Все будет хорошо, не плачь… Я люблю тебя, все будет хорошо.
Глава 61. Мой мальчик
Когда я очнулась во второй раз, то поняла, что лежу на широкой кровати. Я находилась в полутемной комнате, похожей на чью-то спальню, окна которой были закрыты портьерами. Голова болела, во рту было сухо и ощущался мерзкий привкус химического состава, которым был пропитан платок. Руки были связаны, ноги – тоже. Я с трудом ощущала свое тело – даже пошевелиться не могла. И чувствовала себя ужасно, не понимала, что происходит, что с Димой, откуда взялся проклятый Андрей. Мне хотелось сделать хоть что-нибудь, но все, что я смогла – так это сесть и осмотреться.
Дверь распахнулась, и в комнате появился мой ненавистный отчим собственной персоной. Светлый костюм, прилизанная прическа, идеально подобранный галстук – он будто на работу в свою чертову компанию собрался! А сколько было самодовольства в глазах! Сколько наглости в неприятной улыбочке! Меня захлестнуло отвращение к этому человеку, и когда Андрей подошел ко мне, и я скривилась от омерзения. Отчим увидел это, и его улыбочка сползла с лица.
- Очнулась? – спросил отчим. – Как себя чувствуешь?
- Ну ты и урод, - спокойно сказала я, с вызовом глядя на него снизу вверх. И добавила еще пару непечатных слов.
- Манер, смотрю, у тебя не прибавилось, дорогая падчерица. – Глаза Андрея опасно блеснули за стеклами очков. – Как жаль. Ты, наверное, хочешь узнать, почему ты оказалась здесь? И поблагодарить за то, что я любезно разместил тебя в спальне своего дома, а не в подвале, как твоего дружка.
Я вздрогнула. Отчим явно говорил о Диме. Боже, значит, он жив. И находится в этом же доме, что и я. Наверное, это тот самый особняк Андрея, куда его люди уже привозили Диму. Что же теперь будет? Может быть, Леха и Дилара догадаются, что мы тут? Или спасения ждать неоткуда?
- Итак, на правах падчерицы я даю тебе возможность сделать выбор. И спасти свою шкурку. А может быть, и шкуру дружка, - с отвращением к Диме заявилАндрей. – Скажи мне прямо, зачем он вернулся? И где находится его отец? Скажешь – отпущу сразу. И тебя, и его.
Я знала, что отчим лжет. Чувствовала это кожей. Ненависть к нему пересилила меня. И я, подняв на него глаза, отчетливо сказала:
- Пошел ты, понял?
- Повтори, - побледнел от ярости отчим.
- Ты – мешок, набитый дерьмом, - процедила я сквозь зубы. – И однажды его из тебя выбьют. Просто подожди. Недолго осталось!
Андрей рассердился. Ударил меня по щеке, заставив откинуться спиной на кровать. С трудом, но я снова села.
- Как ты напоминаешь своего никчемного папашу. Тот тоже любил казаться крутым. Только где он сейчас? – Андрей молча поднял указательный палец кверху.
К глазам подступили злые слезы. Он не имеет права так говорить о моем отце!
- Обидно, да, что папаша не может тебе помочь? – продолжал отчим. – А ведь если бы ты с самого начала хорошо себя вела, я бы мог его заменить. Стать твоим отцом.
- Ты думаешь, я поверю? – хрипло рассмеялась я. – Тебе плевать на родную дочь. Не думаю, что ты бы о чужой позаботился.
Глаза Андрея потемнели.
- Саша – не моя родная дочь. Мать нагуляла ее. А я должен был воспитывать.
- Ненормальный.
- Поосторожнее со словами, девочка. – Отчим взял меня за волосы и больно дернул. – Не смей относиться ко мне неуважительно.
- Какая же ты мразь, - прошипела я и снова получила пощечину. Но не испугалась – меня поглотила ненависть.
- Еще раз. Зачем твой дружок приехал в город. И где находится Сперанский? – отрывисто спросил отчим, и в ответ получил столько нелестных слов о себе, что велел охраннику закрыть мне рот, и на мое лицо налепили широкий скотч.
Отчим ушел. А через полчаса за мной вернулись его охранники. Один из них грубо схватил меня за руку, чтобы потащить за собой, но я упала, потому что ноги были связаны. Мне развязали ноги и буквально поволокли за собой по полутемным коридорам, потом – по лестнице. По дороге я точно поняла, что нахожусь в особняке отчима. Он так уверен в себе, своих возможностях и силе денег, что решил, будто ему ничего не будет за похищение людей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Меня привели в подвал, и я сразу увидела Диму. Его удерживали двое охранников, и это явно давалось им с трудом. Кулаки его были сжаты, а в глазах сияла тьма. Та сама разрушительная бешеная тьма, которую я впервые заметила в школе, когда Дима дрался. Но при виде меня эта тьма растворилась. Его глаза наполнились светом, и мое сердце сжалось от вспышки нежности.
Я так его люблю…
- Полина! – крикнул Дима, стараясь быть уверенным. - Полина, все будет хорошо! Поняла?
Я кивнула, не в силах оторвать от него взгляда. Меня тянуло к нему. Больше всего на свете я мечтала обнять Диму, прижать к себе и раствориться с ним в этом тяжелом сыром воздухе. Переместиться в другое место. И забыть обо всех этих ужасах. Но… Реальность была другой.
Ко мне снова подошел отчим, ласковым голосом стал просить рассказать правду. Я кивнула, делая вид, что соглашаюсь сделать это. Но на самом деле мне нужно было сказать совсем другое. Предостеречь Диму. Андрей обманет нас. Только взамен получила еще одну пощечину. На боль было плевать – все, о чем я сейчас думала, так это то, как спасти Диму. Как вырвать его из лап этого чудовища в человеческом обличье!
Поняв, что ничего от нас не добьется, Андрей велел своим ручным гоблинам начать избивать Диму. А сам заставил меня смотреть на это. Поставил меня напротив, схватил за лицо, чтобы я не могла отвернуться, и шептал на ухо, что это моя вина. Я виновата в том, что не говорю правду, и именно поэтому Диму бьют.
Его не просто били. Эти выродки избивали, пользуясь его бессилием и своей минутной властью. Пользуясь тем, что их больше!
Что я чувствовала в этот момент?
Абсолютное бессилие. Когда кажется, что света больше нет – есть только тьма. И она заволокла все вокруг. Нет никакой надежды. И веры нет. Только любовь еще живет в покалеченном сердце.
Леденящий душу страх. Он впивался в тело крохотными осколками – до самых костей. И пил из меня жизнь.
Дикую боль. Словно это не Диму били, а меня. Каждый удар заставлял меня вздрагивать, вскрикивать, зажмуриваться от ужаса. По моему лицу текли крупные слезы, капали на шею, попадали на грудь. Старые шрамы на сердце не просто болели – они начинали кровить.
Видеть то, как до крови избивают родного человека, стало моим кошмаром наяву. Никакой смелости не осталось, никакой гордости. Только боль. Только страх. Только молитва к небу, чтобы это все закончилось, и ему больше не было больной.
Дима терпел. Держался. Молчал. Смотрел на меня и улыбался окровавленными губами. Он не хотел пугать меня и пытался успокоить.
Мой смелый мальчик.
Мой герой.
За что ему это все? В чем он провинился? Почему он не может жить обычной жизнью, как другие?
Глава 62. Мама
Я не могла быть спокойной, как Дима. Я кричала так громко, как могла. Билась раненой птицей в руках Андрея.
- Дима! Дима! Пожалуйста, перестаньте! Вы же его убьете!
Мой крик перерос в рыдания, и отчим сделал знак охраннику, который избивал Диму. Тот остановился. А Дима… Дима снова мне улыбнулся.
- Все хорошо, девочка моя. Мне не больно, – сказал он мне, глядя в глаза, и от звука его голоса мне стало чуть спокойнее. А затем обратился к Андрею: - Эй, придурок, она ничего не знает. Отпусти ее
- Не верю, - отозвался отчим и велел продолжить.
Диму снова били, а меня заставляли смотреть на это.
- Смотри, Полина, - говорил Андрей, не отпуская моего лица. - Смотри на то, как больно любимому. А все из-за тебя. Потому что ты молчишь. Он и умереть из-за тебя может. По-настоящему. Что ты тогда будешь делать?
