— Где желаете расположить татуировку? Мы обычно ставим на плече, но некоторые модницы предпочитают носить тотем на ягодице. Не самый лучший вариант, может обидеться за пренебрежение и перекрыть энергию. На животе или лобке мы точно за час не успеем.
Девушка энергично тряхнула белыми волосами.
— На спине. Во всю ширину.
Глаза штатного мага расширились.
— Но это же… Вероятность отторжения тем выше, чем больше размер! И если тотем не приживется, вы не просто потеряете магическую силу, вы умрете! И нехорошо умрете!
— Я знаю. Я уже сказала — под мою ответственность. Помните, как нас учили в детстве? Четыре мечты каждого истинного дроу?
— Власть, слава, долгая жизнь и красивая смерть, — продекламировал мастер татуировок. — Но вы рискуете получить только четвертое из этого списка. И я не уверен, что гниение заживо можно назвать красивой смертью. Конечно, мучительно, но совсем не зрелищно, да к тому же еще и позорно. Очень немногие мастера пыток сумеют это оценить.
— Но вы-то сумеете, — обольстительно подмигнула Назиль. — Вы знаете, чем я рискую и ради чего. Согласитесь, это ведь стильно — погибнуть при попытке достижения необычайного могущества. Мы народ авантюристов — а я авантюристка в кубе.
Если уж проигрывать, так по полной программе. Становиться изгоем она не желала. Лучше уж в таком случае разом покончить со всем. Зато, если рисунок будет нанесен и освящен удачно, она получит гораздо больше силы — широкий канал был достойной платой за риск.
Она мысленно усмехнулась, сбрасывая платье и опускаясь на кушетку. Если бы эти дрожащие рабы денег знали, что ожидает их в ближайшем будущем, они бы бросились навстречу и не таким опасностям. Долгая жизнь после прихода Судии не светит никому, так что остается искать три других исконных ценности. Но этим секретом она не собиралась делиться ни с кем, кроме своей команды. Чем позже на островах узнают, тем меньше появится желающих взять главный приз.
Больно? Конечно. Даже обычная татуировка болезненна, но гораздо хуже, когда игла пронзает не только кожу, но и твою магическую структуру, ту сущность, которая делает тебя темным эльфом, отличая от всех прочих созданий этого мира. Когда вскрывают с рождения окружавшую тебя почти непроницаемую оболочку. Это немного похоже на укус вампира, только наоборот. Вампир вскрывает твою защиту, чтобы высосать существующую энергию, а игла татуировщика — чтобы открыть путь новой. Поэтому кровавый поцелуй доставляет наслаждение, а получение тотема — страдание. Дорога от жизни к смерти легка и приятна, если знать, как организовать и не перегружать ее всяческими извращениями. А вот чтобы пройти от смерти к жизни, всегда надо потрудиться, и умение тут не поможет.
Впрочем, недостатком трудолюбия Назиль не страдала. Как и смелости, и выносливости. Она только улыбалась, чувствуя, как обрастает тело невидимой броней, как созревает в сердце смертоносное жало и, наконец, как режутся прозрачные звенящие крылья. И это были не просто видения — так ее разум отражал процессы, происходящие на магическом уровне.
С кушетки встала совсем не та девушка, которая на нее ложилась. Резкие, хищные, какие-то ломаные движения насекомого удивительно контрастировали с кошачьей грацией, которую она демонстрировала всего час назад. Но солгал (и недолго бы прожил) тот, кто сказал бы, что она стала некрасивой. Просто теперь это была другая красота, негуманоидная. На ошеломленных работников салона скалилась самка Осы — быстрая, ядовитая, с врожденным инстинктом убийцы. Пожалуй, в нынешнем состоянии Назиль справилась бы с тем кровососом безо всяких эликсиров. Она могла в любой момент вернуть прежнюю мягкость движений, но не хотела этого. Негу она оставит для редких минут отдыха и покоя. А среди тех, кто был бы рад перерезать тебе глотку, гораздо удобнее нечувствительный хитин, тревожная желто-черная раскраска и бесстрастные фасеточные глаза.
— Это невозможно, — прошептал жрец, глядя на нее во все глаза.
— Как видите, враг мой, иногда случается и невозможное, — улыбнулся маг.
— Вы о чем? — немного удивленно спросила воительница.
— Ваш тотем, госпожа, не нуждается в освящении. Он ожил и стал качать энергию, как только рисунок был закончен. И привился идеально, я еще ни разу не видел, чтобы рисунок такого размера достиг полной гармонии с носителем. Всегда был какой-то перекос…
Назиль задумчиво провела пальцем за ухом.
— Не может ли это быть знаком, что Мох ко мне особенно благоволит?
— На это могут ответить только жрицы-испытательницы, госпожа, — жрец поклонился. — Я не слышал его голоса сегодня. Но если Мох не выделил вас для какой-то особой миссии, то остается предположить, что вы невероятно везучи. И я даже не берусь сказать, что лучше.
Девушка лучезарно улыбнулась и легко, будто всю жизнь этим занималась, вылетела в окно.
— Госпожа, ваши вещи! — долетел вслед растерянный голос.
— Оставьте себе, и деньги тоже! Там тысяча золотых, и вы честно заработали все!
Несуществующие крылья со звоном рассекали воздух, когда новорожденная Оса мчалась над улицей. Драк побери, она даже не подозревала, как это может быть здорово! Дело не в способностях, доступ к новым магические актам — дело десятое. Дело в свободе и силе! Неужели все носители тотемов испытывают нечто подобное? А вот сейчас и проверим!
Лапарт уже пятьсот лет носил тотем Скорпиона. Однако он даже пошевелиться не успел, когда Назиль влетела в окошко второго этажа и парализовала парой прикосновений и его, и второго находящегося в комнате эльфа — вероятно, подельника.
— Я зашла попрощаться, дядюшка, — лучезарно улыбнулась хищница. — А заодно вернуть недавний долг. Ты потратил кучу времени и сил, чтобы замаскировать мою смерть под несчастный случай или поражение на Арене. Думаю, тебе обидно будет услышать, что я поступлю гораздо проще. Я ничего прятать не стану. Мне это не нужно.
— Святой Лишайник! — простонал пленник. — Что за чудовище из тебя получилось?!
Он видел девушку магическим зрением, и этот вид, похоже, пугал его куда больше, чем предстоящая смерть. Убить Лапарта пытались многие, но ТАКОЕ предстало перед беднягой в первый раз. И кажется, в последний.
— Совершенное чудовище! — радостно заявила Назиль. — Нравится?
Она крутанулась на одной ноге, давая как следует рассмотреть себя со всех сторон. Ужас в глазах многомудрого родственника был для нее слаще меда. Она даже подумала, что, может быть, не стоит его убивать — достаточно отрезать что-нибудь важное и пригрозить, что еще вернется. Пусть дрожит здесь до самого прихода Судии, тратя последние дни своей жизни на выстраивание бесполезной обороны, наем телохранителей и другие пустые вещи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
