– Я не хотел тебя обидеть, – начал извиняться историк, – прости, если так получилось.
– Все нормально, – повысила голос девушка, – тебе же намного легче, когда тебе врут, вот и я вру, и теперь ты с чистой совестью можешь уходить. Считай, твоя ангельская миссия на сегодня выполнена.
Максим с горечью взглянул на Таю, но увидев непоколебимость в ее глазах, нехотя поднялся и спустился с крыши. У ступенек его встретила немного успокоившаяся Дана.
– Поговорил? – сразу же спросила девушка.
– Да, она в порядке.
–Она так сказала?
– Да, она слушала музыку и пересматривала фотографии. Ей нужно побыть наедине со своими мыслями.
– Ты идиот? Ей категорически запрещено оставаться наедине со своими мыслями, и она никак не может быть в порядке! Друг, блин, иди лучше ди-джею своему скажи, что пора включать медленный танец.
Дана отпихнула Максима и поднялась по ступенькам. Тая продолжала сидеть на том же месте, только уже не пересматривала фотографии, а любовалась видом, открывающимся перед ней. Студия располагалась почти загородом, если повернуться на север, можно было увидеть часть города: здания, магазины, дома, а если посмотреть на юг – зеленые деревья и бесконечную дорогу. Именно на юг смотрела Тая и представляла, как уезжает куда-то далеко-далеко и оставляет позади прошлую жизнь.
– Ты как? – Дана села на то же место, где несколько секунд назад сидел Максим.
– В порядке, – так же сухо, как и историку, ответила Тая.
– Совсем не в порядке.
– Что тогда спрашиваешь, если знаешь?
– Хочу, чтобы ты мне честно призналась.
– Признаюсь, мне хреново, – Тая продолжала любоваться открывающимся видом.
– Слушала музыку? Мне Максим сказал.
– Максим придурок, – уверенно заявила Тая.
– Я всегда это знала, – улыбнулась Дана, – какую песню слушала?
– Все подряд. Последняя «Знаешь ли ты» играла.
Дана прокашлялась, Тая подозрительно на нее посмотрела. Художница приняла серьезный вид и начала петь.
– Знаешь ли ты вдоль ночных дорог, шла босиком, не жалея ног, – Дана взяла Таю за руки, – сердце его теперь в твоих руках, не потеряй его и не сломай.
Окончание припева девочки спели вместе и расхохотались. Тая снова устремила взгляд вдаль, но уже с улыбкой на лице. Дана тоже любовалась видом.
– Почему ты у меня такая дурочка? – последнее слово художница произнесла с огромной любовью.
– Какая родилась, – усмехнулась Тая, – на самом деле, я не знаю. Мне хочется доказать всем, прежде всего себе, что я ответственная и взрослая, но доказываю это как-то тупо. И вообще изменится очень сложно. Мне казалось, покрашу волосы и стану другой, но нет, это все еще я. Нужно совершать взрослые поступки, а не глупые.
– Сейчас ты говоришь, как взрослая, – похвалила подругу Дана.
– Перестань, – отмахнулась Тая, – снова просто рассуждаю, но ничего не сделаю.
– Сделаешь, если захочешь. И для начала я предлагаю тебе определиться, чего ты хочешь.
– Я не знаю, чего хочу, – честно призналась Тая.
– Когда задувала свечи, снова загадала встретить свою любовь?
– Да, у меня уже привычка загадывать одно и то же.
– Придумала бы что-нибудь другое. Ты обаятельная, смешная и красивая девушка. У тебя парней будет целый отряд, уж в одном из солдат ты увидишь свою любовь. А пока нужно разобраться с Сережей.
– Я боюсь ему звонить. Ты бы видела его глаза. Я думала, с землей сравняюсь от стыда.
– А что ты хотела? Ему больно. Но теперь, когда захочешь совершить какую-нибудь глупость, вспоминай эти глаза, и желание отпадет. Сереже нужно время, чтобы…
– Простить меня? Или понять? Я бы себе прямо там врезала.
– Сережа – хороший парень.
– Очень хороший, – согласилась Тая, – Дан, спасибо за праздник.
– Он не удался.
– Удался, ты круто все устроила. Мне безумно понравилось.
– Мы сделали это с Максимом, – нехотя призналась Дана.
– Ничего себе, но Максим все равно придурок, – Тая скривилась, – может, теперь чуть-чуть меньше, чем придурок.
– Да, – засмеялась Дана, – с днем рождения, любимая.
– Спасибо.
Девчонки обнялись, и Тая почувствовала себя намного лучше.. Юной поэтессе была необходима поддержка, и Дана смогла ее дать. Девочки еще долго сидели на крыше, обсуждали гостей, пели песни, смеялись. Лучшая подруга всегда сможет найти способ развеселить, какими бы серьезными не казались проблемы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 33. Вандетта
Уже около часа Тая сидела за письменным столом, сосредоточенно черкая простым карандашиком на листке бумаги. Дана несколько раз пыталась заговорить с подругой, но та отмахивалась и просила не мешать. Художнице надоело сидеть, как мышка, а уходить из комнаты не хотелось, потому что ее забавляло наблюдать, как Тая старательно что-то пишет. Иногда она громко фыркала и рьяно все перечеркивала. Дана на цыпочках подобралась к столу и заглянула подруге через плечо, чтобы посмотреть, чем та занимается.
– Не мешай, – попросила будущая журналистка и засунула кончик карандаша в рот, задумавшись.
– Скажи хотя бы, что делаешь? – обиженная Дана плюхнулась на кровать.
– Пишу Сереже стихотворение, – Тая снова принялась черкать по листку.
– Ого! – воскликнула Дана, – Сережа вдохновил тебя на стихотворение? Это что-то значит.
– Это значит, что я хочу перед ним извиниться. На звонки он не отвечает, и я решила попросить прощения в такой форме.
– Точно, прокатит, – утвердительно кивнула Дана, – Сережа тонкая натура. Ему понравится такое извинение.
– Я тоже на это надеюсь, потому что, правда, хочу с ним помириться, – Тая виновато опустила глаза, вспомнив, что послужило причиной для ссоры.
Когда стихотворение было закончено, Тая на скорую руку оделась, забрала волосы назад, закрепив их повязкой, обула ноги в высокие кроссовки и направила в студию. Шагая, девушка много раз повторяла написанные строки, чтобы не опозориться и прочитать слова с выражением и чувством. Хоть на написание извинения и ушел всего час, оно успело пропитаться искренним раскаянием.
Перед тем, как войти в студию, Тая еще раз, уже вслух, повторила стихотворение и позвонила. Дверь открыл Джон, он дружелюбно поприветствовал девушку и впустил внутрь. Видимо, друг ему ничего не рассказал.
Тая в первый раз чувствовала себя некомфортно в студии. Обычно это место дарило только приятные ощущения. Джон проводил девушку до комнаты, где сидел Сережа, и незаметно удалился, чтобы оставить ребят наедине. Тая осторожно зашла, чтобы не торчать на пороге, и еще несколько секунд просто стояла, набираясь смелости заговорить с музыкантом.
– Привет, – Тае пришлось громко закричать, чтобы Сережа ее услышал: он играл на гитаре.
Музыкант откликнулся на зов, но увидев девушку, продолжил играть еще громче.
– Послушай меня, пожалуйста! – в самое ухо Сереже закричала Тая.
– Я не хочу тебя слушать, – отпрянул парень, потирая ухо, но отложил гитару в сторону.
– Это не займет много времени, – сообщила Тая и стала смотреть Сереже прямо в глаза, ожидая ответа.
– Хорошо, – согласился юноша.
Музыкант опрокинулся на спинку кресла и устремил внимательный, полный любопытства взгляд на Таю. Девушка слегка улыбнулась, уже заранее зная, что если Сережа согласился ее выслушать, значит, он ее простил. Будущая журналистка коротко прокашлялась и начала чтение стихотворения:
Знаю, злишься на меня
И признаю, что виновата,
Но не забуду никогда
Слова, похожие на бархат,
Которые ты говоришь
Мне ежедневно, ежечасно,
Еще не раз и повторишь:
«Остановись, это опасно!»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Порой не слушаю тебя,
Нет, вру, не слушаю я часто,
Ругаюсь и кричу, грубя,
Но слишком уж упрямство властно.
На самом деле я кричу
От злости, злости на себя,
Обижусь, что-то бормочу,
