Омфала исполнила приказ, и пока она поворачивала свою подругу и так и эдак. Викторина ощупывала и целовала Жюстину, не забыв про ягодицы, и осталась весьма довольна.
— Она очень аппетитная, — заключила директриса, — и должна сношаться как ангел. Теперь мне пора обедать, увидимся вечером.
— Мадам, — почтительно заметила Омфала, — моя подруга не хочет уходить, не удостоившись чести подарить вам поцелуй, который вы обыкновенно принимаете от новеньких.
— Ого! Значит, она хочет облобызать мне зад? — спросила наглая развратница.
— И все остальное, мадам.
— Ну что ж, я готова.
Распутница подняла юбку до самого пояса, вначале прижав к свежим губам нашей героини самый недостойный, самый сластолюбивый и многое повидавший зад, и Жюстина, подталкиваемая Омфалой, несколько минут целовала ягодицы, затем задний проход Викторины.
— Теперь языком, — сердито прикрикнула Викторина. — Языком!
И наша бедняжка сделала, как было приказано, хотя для этого ей пришлось преодолеть сильнейшее отвращение. После этого директриса села и широко раздвинула бедра. Боже, какая бездонная пропасть открылась перед взором Жюстины! Клоака, еще более отвратительная оттого, что была вся измазана спермой, которой всю ночь питали эту блудницу. Здесь новенькая снова забыла про обязательный церемониал языка, и если бы не Омфала, которая поспешно сделала ей знак, она получила бы нагоняй от ненасытной Мессалины.
Наконец, гнусная процедура закончилась, и девушки удалились, еще раз получив распоряжение вернуться тем же вечером, если Жюстину не призовут к ужину, или утром следующего дня.
Они пришли в келью Жюстины, и там Омфала сообщила своей новой подруге по несчастью занимательные подробности, которые мы поведаем нашим читателям.
— Итак, ты видишь, моя дорогая, что все кельи одинаковы: во всех имеется туалетная комната со всем необходимым, небольшая кровать, диван, стул, кресло, комод с зеркалом, ночной столик и шифоньер. Нет никакой разницы между комнатами мальчиков и девочек. Кстати, должна сказать, что постель неплохая: два тюфяка и матрац, два одеяла зимних и одно летнее, плед, простыни, которые меняют каждые две недели, но камина нет: вот эта большая печь обогревает все помещение, и здесь мы обычно собираемся. Окна, как ты видишь, расположены очень высоко, и каждое имеет тройную решетку. Выход из сераля в зал для праздненств закрыт тремя железными дверями, дверь в апартаменты Викторины также запирается на ночь.
— Я заметила, — сказала Жюстина, — что не на всех дверях есть таблички с именами. С чем это связано?
— Имена тех, кого больше нет, снимают, — ответила Омфала. — На сегодняшний день у нас не хватает двоих, поэтому две кельи без табличек.
— А что с ними стало?
— Неужели не понимаешь? Не помнишь вчерашнюю беременную женщину?
— О небо! Ты меня пугаешь! Но ведь и в классе самых юных одной не хватает.
— Ну так что: разве сердце этих злодеев доступно жалости? Но наберись терпения, Жюстина, и позволь мне продолжить. Хотя погоди, наши девушки уже собираются к обеду в большой зале, давай познакомимся с ними, затем вернемся в твою келью, и я закончу свой рассказ.
Жюстина согласилась и оказалась в компании двадцати восьми девушек, прекраснее которых, казалось, трудно было найти во всей Европе. По просьбе Омфалы, чтобы Жюстина могла лучше увидеть прелести, окружавшие ее, все расселись по классам. Жюстина и ее юная наставница обошли их, и вот какие предметы больше всего поразили нашу героиню.
Первым делом в классе девственниц она обратила внимание на десятилетнюю девочку, которую как будто сам Амур одарил красотой.
Среди весталок она приметила девушку семнадцати лет с овальным, несколько печальным, но очень живым лицом, бледную, хрупкую, с нежным тихим голосом, словом, настоящую героиню романа.
В классе содомиток взгляд Жюстины остановился на прелестнице двадцати лет, сложенной как Венера: белая атласная кожа, нежные черты лица, открытые смеющиеся глаза, роскошные волосы; рот ее был несколько великоват, но губы отличались необыкновенно красивым рисунком.
Из предметов, служащих для порки, она выделила двадцативосьмилетнюю женщину, истинный образец совершенства, чья свежесть заставила бы поблекнуть саму Флору.
В классе дуэний ее поразила женщина сорока лет, отличавшаяся классическими чертами лица, крепостью и упругостью тела и удивительным блеском глаз.
Мы рассказали лишь о том, что больше всего удивило Жюстину, а если бы имели возможность описать все достоинства этого великолепного собрания, нам пришлось бы долго рассказывать о каждой из собравшихся. Они буквально очаровали Жюстину, и вне всякого сомнения, другая на ее месте была бы польщена комплиментами, которые она получила от этих прекрасных созданий. После осмотра обе подруги ушли в келью нашей героини, и в следующей главе будут представлены подробные сведения, которые получила Жюстина от своей наставницы.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Новые подробности. — Законы, обычаи, привычки людей, среди которых оказалась Жюстина
— Мы разделим инструкции, которые я должна тебе дать, — продолжала Омфала, — на четыре основные категории: во-первых, я расскажу обо всем, что касается этого дома; во-вторых, ты узнаешь о том, как должны одеваться девушки, услышишь о их обязанностях, наказаниях, питании; затем мы поговорим об удовольствиях монахов, о том, как девушки и юноши служат их наслаждениям, и, наконец, ты услышишь о реформациях в этом заведении.
Не стоит много говорить, Жюстина, о местности, где находится эта ужасная обитель, я коснусь этого момента только для того, чтобы ты поняла невозможность бегства. Впрочем, вчера Северино частично объяснил тебе это, и он тебя не обманывал. Монастырь состоит из церкви и жилых построек, примыкающих к ней, однако ты еще не знаешь расположение наших жилых помещений.
В глубине ризницы есть дверь, замаскированная перегородкой, которая открывается при помощи пружины. Эта дверь служит входом в длинный и темный коридор, настолько извилистый, что вчера ты не смогла его рассмотреть. Сначала он опускается, потому что проходит под рвом глубиной тридцать футов, там находится мостик, через который ты проходила. Затем коридор поднимается и дальше идет на глубине шести футов, таким образом попадают в наш флигель, занимающий площадь около двухсот туазов, откуда через люк поднимаются в большой обеденный зал. Снаружи это помещение нельзя увидеть, даже если подняться на колокольню церкви, потому что оно окружено шестью рядами зарослей остролиста и терновника: дело в том, что высота сераля не более пятидесяти футов, а живая изгородь поднимается на шестьдесят; с какой бы стороны ты не подошла к этому месту, ты приняла бы его за лесные заросли без всяких признаков жилья. Этот флигель, называемый просто сералем, почти целиком расположен под землей, а его свод несет на себе толстый слой свинца, на котором насажены вечнозеленые кустарники, они сливаются с живой изгородью и придают этому месту совершенно естественный вид. В подземельях находится большой салон, окруженный двенадцатью кабинетами, шесть из них служат казематами для лиц обоего пола, которые заслужили наказания, а такое случается настолько часто, что эти пещеры никогда не пустуют. Наказание даже страшно себе представить: оно сопровождается самыми мучительными страданиями, в пещере ужасно сыро, несчастных бросают туда совершенно голыми и кормят только хлебом и водой.
