Но здесь, на берегах Новой Америки, — какой контраст! Часто доктору приходило в голову такое сравнение, но он не делился этими мыслями с товарищами и только проклинал свое вынужденное бездействие.
Клоубонни с нетерпением ждал оттепелей, чтобы возобновить экскурсии, но вместе с тем опасался, как бы с наступлением весны между Гаттерасом и Альтамонтом не возникли новые серьезные столкновения. Чем кончится соперничество этих двух людей, если им удастся когда-нибудь достигнуть полюса?
Необходимо было исподволь привести соперников к взаимному пониманию, внушить им доверие друг к другу. Но какая трудная задача — примирить англичанина с американцем, людей, зараженных национальной враждой, — высокомерного британца с предприимчивым, смелым и грубоватым сыном Нового Света!
Размышляя о беспощадной борьбе за существование и о национальном соперничестве, доктор никогда не пожимал с презрением плечами, но искренне горевал о человеческих слабостях.
Нередко он беседовал на эту тему с Джонсоном. Старый моряк и доктор хорошо понимали друг друга. Оба ломали голову: какой маневр пустить в ход, чтобы добиться примирения? Вражда капитанов сулила в будущем серьезные неприятности и осложнения.
Между тем по-прежнему стояла дурная погода, и нечего было и думать даже на короткое время отлучиться из форта Провидения. День и ночь приходилось сидеть в ледяном доме. Скучали все, кроме доктора, который постоянно чем-то был занят.
— Неужели нельзя хоть чем-нибудь развлечься? — сказал однажды вечером Альтамонт. — Это не жизнь, а какая-то спячка; мы похожи на змей, которые на зиму забиваются в норы.
— Вы правы, — ответил доктор. — К сожалению, нас слишком мало для того, чтобы можно было придумать какое-нибудь развлечение.
— Так вы думаете, — продолжал Альтамонт, — что легче было бы бороться со скукой, если бы нас было больше?
— Без сомнения. Когда экипажи кораблей зимовали в полярных странах в полном составе, они придумывали средства убивать скуку.
— Хотелось бы мне знать, — сказал Альтамонт, — как это им удавалось! Надо обладать очень изобретательным умом, чтобы ухитриться хоть немного повеселиться в такой мрачной обстановке. Неужели же они задавали друг другу шарады?
— В этом не было нужды. Они прибегали к таким развлечениям, как литература и театр.
— Как? Они издавали газеты? — удивился Альтамонт.
— И давали театральные представления? — воскликнул Бэлл.
— Разумеется, и это доставляло им огромное удовольствие. Во время зимовки на острове Мелвилла Парри предложил своему экипажу эти два вида развлечений, и его предложение имело колоссальный успех.
— Признаться, хотелось бы мне быть на их месте, — сказал Джонсон. — Должно быть, это было очень занятно.
— Занятно и любопытно, Джонсон. Лейтенант Бичи сделался директором театра, а капитан Сабин — главным редактором «Зимней хроники, или Газеты Северной Георгии».
— Удачные названия! — заметил Альтамонт.
— Газета выходила по понедельникам с первого ноября тысяча восемьсот девятнадцатого года до двадцатого марта тысяча восемьсот двадцатого. Там описывались все выдающиеся события зимовки, охоты, происшествия, приключения, приводились метеорологические и температурные данные: газета содержала более или менее занимательную хронику. Конечно, там нечего было искать остроумия Стерна или увлекательных статей «Дейли телеграф», но делали, что могли, а главное, экипаж развлекался. Читатели были невзыскательны, неизбалованны, и, кажется, еще ни один журналист не строчил с таким увлечением.
— Честное слово, — сказал Альтамонт, — мне бы очень хотелось, дорогой доктор, познакомиться с выдержками из этой газеты; но, вероятно, статьи с первого до последнего слова там были холодны, как лед.
— Ничуть, — возразил доктор. — Во всяком случае, то, что показалось бы немного наивным Философскому обществу Ливерпуля или Лондонскому институту изящной словесности, вполне удовлетворяло погребенный под снегом экипаж. Не хотите ли убедиться в этом?
— Как? Неужели вы запомнили наизусть?…
— Нет, но на борту «Порпойза» я нашел описание путешествия Парри, и мне остается лишь прочитать вам рассказ этого знаменитого мореплавателя.
— Пожалуйста! — воскликнули товарищи доктора.
— Нет ничего легче!
Клоубонни вынул книгу из шкафа, стоявшего в зале, и быстро разыскал место, о котором шла речь.
— Вот, — сказал он, — несколько выдержек из «Газеты Северной Георгии». Это письмо к главному редактору:
«Мы горячо приветствуем ваше намерение выпускать газету. Мы уверены, что издаваемая под вашей редакцией газета доставит нам истинное удовольствие и поможет нам переносить в течение ста суток гнетущий зимний мрак.
Не без интереса я наблюдал, какое впечатление произвело ваше объявление на наше общество. Употребляя ходячее выражение лондонской прессы, могу вас уверить, что оно вызвало в публике подлинную сенсацию.
После вашего объявления на другой же день на борту корабля наблюдался необычайный, прямо-таки небывалый спрос на чернила. Зеленое сукно было усеяно обрезками перьев, к великому прискорбию нашего служителя, который, стряхивая их, загнал себе обрезок под ноготь.
Наконец, из достоверного источника мне стало известно, что сержант Мартин за день наточил не менее девяти перочинных ножей.
Столы трещат под тяжестью письменных приборов, уже два месяца не видевших света божьего. Говорят даже, будто недра трюма неоднократно разверзались, извергая кипы бумаги, никак не ожидавшей, что так скоро будет нарушен ее безмятежный покой.
Считаю долгом вас уведомить, что кое-кто намеревается опустить в ваш ящик статьи, которые никак не могут вам подойти по недостатку оригинальности, так как их нельзя считать неопубликованными. Смею вас уверить, что не далее как вчера видели одного автора, который, наклонившись над столом, в одной руке держал открытый том „Зрителя“, а в другой — чернильницу, разогревая чернила на лампе. Нечего и говорить, что вы должны остерегаться такого рода подвохов. В столбцах „Зимней хроники“ не должны появляться статьи, прочитанные нашими предками за завтраком еще сто лет тому назад».
— Прекрасно, — сказал Альтамонт, когда доктор окончил чтение. — Право же, это очень забавно; судя по всему, автор письма был разбитной малый.
— Именно — разбитной, — ответил доктор. — А вот не лишенное юмора объявление:
«Требуется особа средних лет и хорошего поведения для одевания актрис „Королевского театра Северной Георгии“. Будет предложено приличное вознаграждение; чай и пиво — по требованию.
