Галина Ивановна после девяти дней убрала комнату Луизы Ивановны.
— Переезжай, — сказала она Анне, у которой не было своего угла в квартире. — Покойница все переживала, что ты у нас как бедная родственница.
Покойница. Простое русское слово. Ужасное слово, от него сырой землей тянет.
Анна почему-то не могла занять комнату свекрови. Покойницы. Она спала вместе с сестрой на большом диване. Татьяна, уже не прежняя, раздавленная болезнями, а собранная, в меру веселая, держала всю семью в эмоциональном тонусе и не давала погружаться в пучину скорби. Она командовала в доме, и Анна подчинялась ей с облегчением — как хорошо, когда есть человек, способный взять на себя ответственность.
В один из вечеров, когда дочь неожиданно и без повода нагрубила Анне, а наказанная, расплакалась и выскочила из комнаты, хлопнув дверью так, что со стены свалилась картина, Татьяна остановила сестру, готовую схватиться за ремень:
— Не кипятись! У нас нынче большое событие. Теперь мы не девочки, а девушки.
— Кто? — не поняла Анна.
— Дед Пихто. У Дашки первая менструация.
— Девочка моя! — Анна прижала руки к груди и растерянно опустилась в кресло.
У нее было такое чувство, словно дочь украли, выдали замуж за басмача или надругались над ней.
— Ага! — рассмеялась Таня. — А ты думала, она вечно будет ребенком? Здоровая девица, выше меня ростом. Ань! Все в порядке, все нормально. Ты по какому вопросу плакать собралась? Я с ней говорила. Переживает, конечно, дурочка. Но ты тоже беседу проведи, насчет того, что в подоле не принеси, и прочая. Аня! Посмотри на меня! Чего ты испугалась? Вот идиотки! Одна старая, другая молодая — два сапога пара. Аня, ты переживешь это только один раз. У Кирюши, я тебе обещаю, месячных не будет.
Анна уложила сына и прилегла к Дарье. Дочь уткнулась в стенку: Анна ласково гладила ее и целовала волосы.
— Ну что ты, мой зайчик, — приговаривала она, — все будет хорошо. У тебя болит животик?
Даша резко повернулась и прижалась к ней:
— Мама! Это самая настоящая кровь!
— Конечно. — Анна обнимала ее и тихо поглаживала. — Каждая женщина рождается с огромным запасом таких специальных клеточек, их триста тысяч, представляешь? Эти клеточки — возможные дети. Когда женщина подрастает, каждый месяц созревает по одной клеточке. И пока клеточка зреет, в специальном органе — в матке — на стенках образуется особая выстилка. Если ребеночка нет, то выстилка отслаивается и выходит — это и есть месячные.
— Ты хочешь сказать, — возбужденно зашептала Дарья, — что я, как тетя Вера, могу родить ребеночков?
— Но только теоретически, — соврала Анна. — Твой организм еще только учится быть настоящим женским организмом.
— Все равно это очень мерзко!
— Согласна, приятного мало. Но ты привыкнешь, все женщины привыкают.
— И у тебя это тоже каждый месяц?
— Конечно.
— Жуть! Какие мы бедные!
Это прозвучало так патетично, что Анна невольно рассмеялась.
— Чего ты смеешься? Разве это справедливо, что женщины каждый месяц мучаются, а мужчины — нет?
— У них другие трудности.
— Какие?
— Они бреются каждый день.
Они тихо вместе захихикали. Потом стали обсуждать правила гигиены в критические дни, достоинства прокладок и необходимость вести специальный календарик. Даша успокоилась и даже с гордостью заявила:
— Зато у меня у самой первой в классе! Я теперь физкультуру могу пропускать. А то Коломийцева пропускала, но она перешла в другую школу. Теперь только у меня!
Анна попросила Татьяну съездить к Колесовым и проверить степень готовности к приему детей. Вера на вопросы о том, нужно ли ей что-нибудь, деликатно отвечала — все необходимое мы постепенно купим. Предчувствие Анну не подвело.
— Ты себе не представляешь! — веселилась и негодовала Татьяна после инспекционной проверки. — Целая библиотека книг о том, как развивать интеллект у детей. Азбуки на магнитах, лошади-качалки, тренажер для школьников, плюшевые игрушки. И две пары симпатичных ползунков и распашонок… для шестимесячных детей! Костя выгреб мне все деньги — весьма негусто. Он еще потратился на роскошные букеты для врачей и сестер.
— Сделаем так, — предложила Анна, — кроватки и коляски — наш с тобой подарок. А на Костины деньги купим пеленки и одежду младенцам.
— Колясок нужно две, две двойных для близнецов, — уточнила Таня. — Одна сейчас, пока они лежат, другая сидячая, ты знаешь. Кроме того, бутылочки-рожки. Знаешь, сколько они стоят? Я увидела — упала. Две бутылочки — Васина зарплата. Аппарат для подогрева бутылочек, пеленальный столик, памперсы, аптечка, одеяла, простыни — у меня список из двадцати пунктов!
— Все надо купить, — перебила ее Анна, — от нас в подарок.
— Не только от нас, — покачала головой сестра. — А манежики, набор развивающих игрушек для младенцев, складывающиеся стульчики, помочи, с которыми дети учатся ходить, сумка-кенгуру для мамы и так далее, и так далее? Между прочим, Игорь Самойлов рвется выступить добрым Дедушкой Морозом. Все траты поделим мы, то есть ты и Самойлов. А Костя пусть покупает на свои подарок Вере.
— Сомневаюсь, что он на это пойдет, — покачала головой Анна. — Он гордый.
— А мы хитрые. Придумаем что-нибудь.
Закупленные для двойняшек вещи не поместились в багажник и на заднем сиденье “ауди”, пришлось брать еще одну машину. Водитель Саша под наблюдением Татьяны — как бы чего не стащили — загружал лифт, в квартире вещи принимали Анна и Костя.
— Надо же, сколько всего! — поразился Костя. — А говорят, инфляция, инфляция.
— У нас еще и осталось, — сказала Анна. — Пойдем на кухню, теперь Саша уже сам справится.
— Аня! — Костя внимательно на нее посмотрел. — Меня гложут смутные подозрения, что здесь не обошлось без спонсорской помощи.
— Это называется “подарки от чистого сердца”. Погоди, — Анна жестом остановила его возражения, — дай водички попить. Сок? Отлично.
Она медленно пила, а Костя, нахмурившись, ждал объяснений.
— Вот твои деньги. — Анна положила на стол конверт. — Купи на них Вере подарок, как собирался. Могу посоветовать — она жемчуг любит, а ни одной штучки у нее уже нет, все Крафтам оставила. Костя, не знаю, рассказывала ли тебе Вера, но шесть лет назад, когда у меня родился Кирюша, а муж лежал в больнице, мы были на грани нищеты. И Вера каждый день ездила на другой конец города за донорским молоком для моего сына и покупала его на свои деньги. Крафты наверняка ей чуть голову не отгрызли за то, что она семейные деньги растранжирила и целыми днями у меня пропадала. Пойми, я сейчас не долги пытаюсь возвращать — разве можно сравнивать, когда погибающего спасают или когда от большого пирога кроху отщипывают.
