Прямо сейчас осуществляются несколько поразительно грандиозных проектов, направленных на анализ схемы человеческого мозга с целью его моделирования в компьютере. Проект «Человеческий мозг» (The Human Brain Project), задуманный Генри Маркрамом, предполагает всего за десять лет создать работающую модель человеческого мозга, которую можно будет загрузить в суперкомпьютер. «Это будет бозон Хиггса для мозга, Ноев архив разума», – заявил Маркрам. Комиссия Европейского союза выделила на осуществление его мечты грант размером в миллиард евро. Но, когда его цель будет достигнута, будет ли такая модель обладать сознанием? К моему удивлению, Кох так не думает.
– Предположим, проект мозга Генри Маркрама будет успешным и мы действительно получим эту идеальную цифровую копию человеческого мозга. Она, конечно, будет уметь говорить, потому что раз это точная копия мозга, значит, в ней есть и модель центра Брока, который отвечает за владение языком. Но такой компьютер не будет сознательным существом. Возможно, в нем будет минимальное значение Ф на уровне пары транзисторов, но он никогда не сможет ощутить ничего похожего на то, что испытывает мозг.
Дело в том, что предложенный Тонони коэффициент Ф отражает природу причинно-следственных связей внутреннего механизма, а не поведение входящих и исходящих сигналов. В типичной схеме соединений, существующей внутри компьютера, каждый транзистор в центральном процессоре может быть связан максимум с четырьмя другими транзисторами. Значение Ф такой схемы чрезвычайно мало, и, по мнению Коха, это соответствует низкому уровню сознания. Интересно отметить, что такая абсолютно точная модель должна будет громогласно утверждать, что она обладает сознанием, что у нее есть внутренний мир. Но Кох считает, что это только разговоры.
– По сути дела, это похоже на создание компьютерной модели черной дыры: смоделированная масса не влияет на реальную массу, существующую вокруг компьютера. Такая компьютерная модель никогда не сможет искривить пространство, окружающее ее. Точно так же можно создать в компьютере модель сознания, но такое смоделированное сознание не будет ничего испытывать. В этом и заключается разница между моделированием и воссозданием. Сознание возникает из причинно-следственных связей механизма. Оно обладает физической сущностью.
Сознание зависит от способа организации сети. Тот же принцип применим и к зомби-сети, созданной Тонони из десяти нейронов. Поразительно то, что тот принцип, который Тонони использовал для превращения сети из десяти нейронов с высоким Ф в зомби-сеть с нулевым Ф и точно такими же входящими и исходящими сигналами, можно применить и к сети человеческого мозга. Обе сети будут демонстрировать одинаковое поведение на уровне ввода-вывода, но вследствие различий в переходах их внутренних состояний коэффициент Ф одной из них будет высоким, а другой – нулевым. Но можем ли мы быть уверены, что это означает, что одна из них имеет сознание, а другая принадлежит зомби?
Меня беспокоит тот факт, что все это, по-видимому, подчеркивает практически неразрешимый характер проблемы сознания. Безусловно, величина Ф очень хорошо отражает разницу между моделью мозга и реальной природой его архитектуры. Она определяет отличие зомби-сети от человеческого разума. Но можем ли мы знать, что модель мозга или зомби не имеют сознания? Они-то по-прежнему кричат во всю глотку: «Черт возьми! Сколько можно повторять одно и то же? Есть у меня сознание!» Но значение Ф утверждает, что они притворяются. Я говорю зомби, что, судя по Ф, у него нет внутреннего мира. Но зомби настаивает: «Нет, есть!» – точно так же, как настаивал бы мой обладающий сознанием мозг. Разве не к этому сводится вся эта проблема? Я могу что-либо узнать о системе, выражающей такие чувства, только по ее вводу и выводу. Конечно, я могу принять величину Ф за меру сознания, но не является ли сознание именно тем, что по самой своей природе не поддается эмпирическому научному исследованию?
Загрузка сознания
Одна из причин, по которым Кох считает Ф хорошей мерой сознания, заключается в том, что эта величина согласуется с его панпсихической верой в то, что мы – не единственные существа, наделенные сознанием. Если сознание сводится к интеграции информации в сети, то оно может быть применимо к сущностям любого масштаба, от мельчайшей амебы до сознания всей Вселенной.
– Эта концепция сводится к утверждению, что все, что содержит в себе причинно-следственные связи, обладает тем или иным уровнем сознания. Сознание определяется тем, как вы влияете на самого себя, причинно-следственным воздействием на самого себя. Поэтому даже минимальная система, например единичная клетка, а единичная клетка – это уже невероятно сложная система, обладает некоторым причинно-следственным воздействием на саму себя. Быть такой клеткой – значит чувствовать что-то. Ее коэффициент Ф должен быть мал, но не равен нулю. Он может быть исчезающе малым, но какой-то уровень сознания в клетке все-таки существует. Это, конечно, очень древняя идея.
Когда я говорю кому-нибудь, что занимаюсь исследованием того, чего мы знать не можем, в ответ меня чаще всего спрашивают, собираюсь ли я заняться вопросом жизни и смерти. Он неразрывно связан с проблемой сознания. Продолжает ли Ф существовать после смерти? Нет никаких убедительных свидетельств того, что какая бы то ни было часть нашего сознания может пережить нашу смерть. Но можно ли это выяснить? Если уж нам так трудно проникнуть в сознание другого человека, пока он жив, исследование сознания после смерти представляется и вовсе неразрешимой задачей. С учетом того, как тесно связаны мозговая активность и сознание, возможность выживания чего-либо после смерти кажется крайне маловероятной. Если бы существовали какие-то средства общения, у нас могла бы быть некоторая надежда. В конце концов, именно так мы можем исследовать то сознание, которое, как мы считаем, существует у окружающих нас людей.
Кох согласен, что сохранение Ф после смерти в какой бы то ни было степени чрезвычайно маловероятно. Более того, он некоторое время дискутировал по этому вопросу с одним весьма необычным сотрудником.
– Пару лет назад я провел неделю в Индии, общаясь с далай-ламой. Программа была очень напряженной. Мы говорили о науке – четыре часа утром и четыре часа после обеда. Целых два дня были посвящены вопросам сознания. Буддисты изучают свое собственное сознание изнутри, при помощи техник медитации, на протяжении 2000 лет. Мы же исследуем его извне, при помощи фМРТ, электродов и психофизики, но наши выводы по большей части согласуются между собой. Он очень благожелательно относится ко многим научным идеям, и по многим вопросам мы были согласны. Например, идея эволюции не вызывает у него возражений.
Но были наверняка и разногласия?
– Единственный вопрос, по которому мы в принципе не смогли согласиться, – это идея реинкарнации. Я не понимаю, как такая система может работать. Должен существовать механизм, который переносил бы мое сознание или мои воспоминания в следующую жизнь. Если только что-то такое не найдется в квантовой физике – а я недостаточно много про нее знаю, чтобы знать об этом, – я не вижу никаких признаков его существования.
Как отмечает Кох, если попытаться ответить на этот вопрос с точки зрения ученого, необходимо как-то объяснить, как сознание может выжить после смерти тела. На эту тему существует несколько интересных предположений. Например, если сознание сводится в конечном счете к информационным схемам, существующим в мозге, – такая точка зрения может быть близка к тому, что утверждает Тонони, – то, по мнению некоторых, можно предположить, что теоретически существует возможность восстановления такой информации. Информационный парадокс черных дыр связан с вопросом о том, может ли информация быть утрачена, когда объекты исчезают в черной дыре. Но, если не использовать черную дыру в качестве крематория, можно сказать, что из квантового детерминизма в сочетании с обратимостью следует, что никакая информация никогда не исчезает.
Религиозно настроенный физик Джон Полкинхорн считает, что в этом кроется возможность существования жизни после смерти: «Хотя смерть стирает эту структуру, предположение о том, что она может сохраниться в памяти Бога и восстановлена в божественном акте воскрешения, представляется совершенно рациональным». Разумеется, для осуществления этой необычайной идеи требуется участие Бога. Кое-кто уже пытается сохранить где-нибудь информацию своего мозга до окончательного отключения «аппаратного обеспечения». Идея загрузки моего сознания в смартфон, чтобы «он» стал «мной», не так уж далека от предположения Полкинхорна. Просто в этом случае роль Бога играет изделие компании Apple. Вознесение для программистов, как называет это Кох.
