— Ты хочешь сказать, что о моей несчастной жизни уже сняли фильм?!
Она стукнула его кулачком по плечу и встряхнула головой.
— Ну да, конечно, а как же еще?
Все еще не убрав руку с его плеча, Рей застыла, затаив дыхание. Удар грома с треском раскатился за окном, словно ружейная перестрелка.
Даллас долго смотрел ей в глаза, а потом встал и отвернулся. По стеклу ударили первые тяжелые капли.
Рей впилась взглядом в эту широкую спину и смотрела, как рубашка облегает мощные плечи и морщится на буграх бицепсов. Было видно, как напряглось все его большое, сильное тело.
Она встала и подошла к нему вплотную. Осторожно, неслышно поднялась на цыпочки и прижалась щекой между его лопатками, обняла за пояс и услышала, как он вздохнул. Его вздох прозвучал как эхо ее собственного.
Очередная молния ударила где-то совсем рядом. Она осветила пурпурные тучи и пронизала их жилками пламени, вонзившимися в землю возле соседнего дома.
Почти сразу ударил гром. Оконные стекла задребезжали, земля содрогнулась.
Даллас привлек ее к себе и обнял, прижимая к груди.
— Всю жизнь я отдал делу, которое не выбирал, — начал он. — Временами мне это даже нравилось. Было приятно оглянуться на туннель, прорытый моим отцом, и отцом моего отца, и его дедом, и прадедом. При этом они не проливали ни капли пота и не жертвовали своими жизнями, но я все равно гордился, что не остался перед ними в долгу. Что в некотором роде я расплатился с ними сполна. Да, я вел себя самоуверенно и высокомерно, но всегда оставался честен.
Рей впитывала смысл каждого его слова, но сознавала, что будет заколдована любыми его словами. Она не могла налюбоваться тем, как движутся его губы, глаза, как меняется его лицо, как выглядит его шея и даже густые волосы в расстегнутом вороте рубашки.
Она не заметила, как он ласково, самыми кончиками пальцев, заставил ее поднять лицо.
— Ты хоть слушаешь, что я говорю?
— Кажется, да.
— И если даже мою фирму ждет полный крах, я думаю, что мы это переживем. Не можем не пережить. Черт, может, мне пришла наконец пора стереть пыль со старого пианино и начать заниматься? Я мог бы играть вечерами в барах. Ты, случайно, не умеешь петь?
— Совершенно не умею, — рассмеялась она. — Мы наверняка помрем с голоду.
А он вдруг снова стал серьезным:
— Рей, вот ты и начала думать о нас. Пожалуйста, думай так и дальше! И верь, что мы сумеем пережить все это и будем вместе! Я собираюсь отыскать тех людей, про которых говорил Тайсон, и сказать, что мы со всеми расплатимся. Одному Богу известно, сколько мы задолжали, но ведь если нас обанкротят, то никто вообще ничего не получит! Им волей-неволей придется дать нам шанс!
Он почему-то совсем перестал вспоминать о деньгах, по его мнению, украденных Уорреном. Она уже не знала, что ей говорить и кому верить. Линсей-Мэй вполне могла поверить в то, что Биф Келхаун любит ее и позаботится о ней. А теперь ей до конца жизни придется сидеть, отвечая на звонки в офисе Келхаунов, получая нищенскую плату и унижаясь перед сыном Бифа всякий раз, когда случится несчастье.
— А что теперь омрачило эти зеленые глазки? — поинтересовался Даллас.
— Вещи, над которыми мне следует подумать самой. — Биф не скрывал, что женат. И уж во всяком случае, Линсей-Мэй это знала. Но кому известно, на какие рычаги мог нажать старик, чтобы добиться своего?
За спиной у Рей вспыхнула молния, и она невольно поморщилась от оглушительного грохота. Встала на цыпочки и потянулась к Далласу губами. Ласково, нежно, готовая заплакать от наплыва чувств, она поцеловала его. И он не замедлил с ответом, а от мягкости и нежности не осталось и следа. Пожалуй, если бы он не обнимал Рей, она бы упала под его жгучим, жадным поцелуем. Даллас прижался к ней всем телом. Одежда не смогла смягчить то твердое, пульсирующее, что уперлось ей в живот.
Он резко высвободился и отстранился. С раздувающимися ноздрями, тяжело дыша, он пожирал ее глазами. Рей не требовалось смотреть в зеркало, чтобы почувствовать, как неровно и часто вздымается ее грудь, а затвердевшие соски приподнимают тонкую футболку.
— Если мы не остановимся… сейчас же… то это случится опять.
Рей кивнула. Она не могла говорить.
— Точно так же, как это было в первый раз. Она снова кивнула.
— Никакой нежности. Грубый, жадный секс. Я обещал, что никогда больше не буду себя так вести.
— Но мы оба вели себя одинаково, — пробормотала она.
— Поехали ко мне в Свит-Бей. Я хочу, чтобы ты была в моей постелил. Всю ночь. Я хочу проснуться утром рядом с тобой!
Ей пришлось говорить громче из-за шума дождя.
— Нет, не сейчас. То есть я не могу. Не могу ехать туда, где знают обо мне и Уоррене.
— Им придется принять тебя, Рей! Как только я скажу им, что теперь мы вместе и останемся вместе навсегда, они поймут, что либо должны смириться, либо наши пути разойдутся.
— И ты уедешь из Глори?
Нет, она не смела надеяться, что услышит «да» Даллас одной рукой прижал к себе ее бедра, а ладонью другой стал гладить по груди, щекоча сосок. — Я уеду из Свит-Бей.
— И куда отправишься?
Он наклонился и поцеловал ее.
— Интересно, мы когда-нибудь научимся прикасаться друг к другу без неистового желания содрать друг с друга всю одежду?
— Надеюсь, что нет! — выпалила она и рассмеялась, пряча лицо у него на груди. — Неужели я это сказала?
— Пожалуйста, поехали ко мне домой! Она безумно хотела его, но только не там.
— Поехали ко мне домой, — сказала Рей и тут же добавила, набравшись отваги: — Я хочу вернуться в коттедж. А ты мог бы потом заняться делами, пока я кое-что сделаю. — Она понимала, что надежды мало, — но вдруг ей повезет и он ничего не узнает?
— Но тебе нельзя там оставаться.
— Нет, можно! Я проверю все двери и замки. А потом позвоню шерифу и попрошу, чтобы ко мне регулярно заезжал их патруль. И к тому же у меня есть пистолет.
Он вздохнул и уперся лбом в ее лоб. — Ну почему даже это не может меня успокоить? Она жутко боялась выносить пистолет из банка в Саванне и пошла на это очень неохотно. Но теперь была только рада.
— Я хорошо стреляю. Я тренировалась.
— По статистике большинство людей…
— Я все знаю про статистику. Но она относится к тем людям, кто не успевает решить, что делать.
— Люди чаще всего полагают, что успеют решить, что им делать, пока не столкнутся с каким-нибудь маньяком и он не вышибет из них дух. Скорее всего ты просто забудешь, где у пистолета курок.
— Нет, я…
— Что-то я не заметил, чтобы ты успела это вспомнить, когда приняла меня за маньяка!
Она улыбнулась — и у Далласа стало тепло в груди.
