Драммонд завопил и, сжавшись в клубок, закрыл руками голову:
— Я не знаю, я не знаю!
Элис пододвинула кресло к рабочему столу и тихо сказала:
— Могу заметить, что с профессиональной точки зрения офицер Хендерсон в настоящий момент, страдая от посттравматического стресса, не отвечает за свои действия, и, если он забьет вас до смерти, это будет считаться временным умопомешательством.
— Я не знаю, где твоя дочь!
Я сунул пистолет ему в лицо и, загоняя патрон в ствол, передернул затвор. Приставил пистолет ко лбу:
— Назови мне хоть одну причину не сделать этого, ты, больное маленькое дерьмо.
— Ты с ума спятил, ты сумасшедший!
Элис кивнула:
— Именно это я и пытаюсь вам сказать. Мне кажется, что ваша детская порнография привела к обострению его психического состояния.
— Это… это всего лишь улики но одному из дел, я хранил это у себя до…
Пистолет издал глухой звук, врезавшись в его голову.
— Ааааагх… — Из раны под волосами показались капли крови.
— Ты заставлял сотрудников проводить поиск но центральной базе данных полиции.
— Я в этом не виноват! — Он снова закрыл голову руками, кровь выпачкала рукава его белой рубашки. — Он обо всем узнал… Что мне было делать — позволить ему рассказать об этом всему миру? Это могло разрушить мою семью, я мог потерять жену, детей, моих друзей…
— Кто обо всем узнал? — Я схватил Драммонда за волосы и приставил пистолет к его щеке. — КТО УЗНАЛ? КОМУ ТЫ ГОВОРИЛ?
— Это не…
— Я ТЕБЕ ГОЛОВУ ОТСТРЕЛЮ, КУСОК ДЕРЬМА!
Слова посыпались одно за другим, на истерически-высокой ноте:
— Журналист, я передавал сведения журналисту! Каждый год, за три недели до дня рождения каждой жертвы, я передавал ему новый адрес их семей.
Журналист…
Я выпустил его и, хромая, отошел. Посмотрел из окна кабинета на сверкающую улицу. Тучи поглотили солнце, и все снова стало серым и мрачным. Все только для того, чтобы какой-то ублюдок из таблоида мог сочинить свою историю. Будут стучаться в дверь к матери Лорен Берджес и спрашивать ее, что она почувствовала, когда узнала, что кости ее единственного ребенка вырыли в каком-то пришедшем в упадок парке. Сунут ей в лицо камеру: «УБИТАЯ ГОРЕМ МАТЬ ОПЛАКИВАЕТ БЕДНУЮ ЛОРЕН — ЭКСКЛЮЗИВ!»
Я оперся о подоконник:
— Кто это был?
— У меня не было другого выхода, он расследовал смерть… одного коллеги в Инвернессе. — Помощник шефа полиции закашлялся. — Он узнал о нашей маленькой группе.
— Драммонд, Богом клянусь, я сейчас пущу в тебя пулю.
Элис кивнула:
— Временное умопомешательство.
— Его… — Глубокий вздох. — Его зовут Фрэнк Макензи, он независимый журналист.
— Никакой он не журналист, он гребаный фотограф в «Касл ньюз энд пост». — Я хмуро взглянул на сад перед домом.
Рядом с домом Меган Тейлор, когда Дженнифер и ее фотограф поджидали меня, тогда Хитрюга Дейв сказал:
— Неужели это Маленький Волосатик Фрэнк Макензи? Два привода за пьяную езду, шесть месяцев за незаконную прослушку телефона. Неудивительно, что все газеты тобой брезгуют с тех пор, как тебя пинком под зад выгнали из «Всемирных новостей». Переведен в мальчики на побегушках с камерой? Так, что ли?
Выгнали из лондонской газеты… Лондон — единственное место, кроме Олдкасла, где у Мальчика-день-рождения была больше чем одна жертва. Фрэнк Макензи — он всегда оказывался в том месте, куда мы приезжали. Каждая пресс-конференция, обращение родителей жертвы — там всегда находился он со своей камерой. Все снимал, записывал. Хранил. Замачивался в горе.
Я сунул пистолет в руки Элис и похромал к двери:
— Если ублюдок пошевелится, застрели его.
Вниз но ступенькам — с глухим стуком, наступая пяткой на каждую, — потом в дверь и, хромая, вперед, стуча тростью по мокрому асфальту.
Тени, лежавшие вдоль улицы, вытянулись, все окрасилось в золото и медь. Разблокировав «рено», рывком открыл водительскую дверь. Она должна быть где-то здесь… В дверном кармане нет. Встал коленями на мокрый тротуар и заглянул под кресло.
Вот здесь она и лежит — рядом с пустыми бутылками из-под воды, какими-то скомканными бумажками, пустым пакетом из-под печенья и использованным шприцом.
Я протянул руку, вытащил из мусора карту памяти, сдул с нее пыль и похромал обратно к дому.
Элис вставила карту памяти в слот на ноутбуке Драммонда:
— Что мы ищем?
— Ты психолог, разбирайся сама.
Она пощелкала мышкой, и на экране открылось окно, заполненное маленького размера снимками. Элис стала их просматривать. С полдюжины фотографий улыбающегося рыжего мальчишки, держащего в руках громадных размеров картонный чек; еще полдюжины снимков — машина с развороченным передом на Дандас-роуд, приборная доска вымазана чем-то красным, скорее всего кровью; множество самых разных лиц, улыбающихся в камеру; тридцать или сорок снимков с пресс-конференции в Данди — детектив-старший суперинтендант Дики сидит на возвышении вместе с матерью Хелен Макмиллан; несколько художественных снимков неба над Олдкаслом. Больше ничего не было.
Я выдохнул. Ничего.
Элис открыла веб-браузер и снова защелкала мышкой по экрану.
— Послушайте… — Драммонд откашлялся. — У меня есть деньги.
Я повернулся к нему:
— Откупиться хочешь? Думаешь, что сунешь несколько штук, и мы забудем о твоей коллекции с детским порно? Ты что, серьезно?
— Я могу… Хочешь снова стать детективом-инспектором? Я могу это сделать. Даже старшим инспектором.
— Эш? — Элис все еще сидела перед экраном.
— Я твою задницу волкам скормлю, Драммонд.
— Да ладно тебе, будь благоразумным.
— Эш! — Снова Элис, но голос как будто не ее.
Я приставил пистолет к его лбу:
— И это ты говоришь о благоразумии?
Элис с силой дернула меня за рукав:
— Эш, тебе нужно посмотреть на это.
Показала на экран компьютера. Незнакомая мне девочка сидела, привязанная к стулу, в грязной подвальной комнате, голая кожа в кровоподтеках, голова обрита, грудь пересекают три глубокие кроваво-красные борозды. На следующем снимке было то же самое, только хуже. На последнем ее горло было вскрыто и зияло темной дырой.
Элис дважды щелкнула по первому снимку, заполняя им экран:
— Я загрузила программу, которая разыскивает удаленные файлы с карты.
Ублюдок. Маленький гребаный ублюдок. Я обернулся и уставился на хныкавшего на полу кабинета Драммонда:
— Ты, кусок дерьма…
— Я… Я ничего не…
— Эш, я ее знаю, это одна из пропавших девочек, которую разыскивают парни из спецгруппы.
— Ты давал ему их адреса!
— Это… Макензи, он меня… Макензи меня шантажировал! У меня не было другого выхода! Я ничего не знал!
— ТЫ ПОМОГАЛ ГРЕБАНОМУ МАЛЬЧИКУ-ДЕНЬ-РОЖДЕНИЯ! — Я схватил Драммонда за волосы и ударил головой о рабочий стол. — Открой рот. — Он в ужасе уставился на меня, вытаращив полные слез глаза. — РОТ ОТКРОЙ Я ТЕБЕ ГОВОРЮ!
Он открыл рот. Я сунул в него дуло пистолета.
— Гллк… — Его руки, ладонями вперед, взметнулись в воздух, тело затряслось.
— Мы могли поймать его. Мы давным-давно могли поймать этого ублюдка! ОН МОЮ ДОЧЬ ПОХИТИЛ!
47
— Одну минуту, пожалуйста, я проверю. — Из динамика мобильного телефона зажурчала музычка.
В гараж, с включенными фонарями заднего хода, вполз «БМВ» Драммонда. Я поднял вверх руку, и машина, вздрогнув, остановилась.
Элис вылезла из машины и открыла крышку багажника:
— Что говорят?
— Проверяют.
— Алло, помощник шефа полиции? Да, мистера Макензи сегодня нет, он занимается домом своей матери — несчастную старушку помещают в дом для престарелых. Деменция. Хотите, оставлю сообщение для него?
Я не захотел. Вместо этого позвонил Роне и попросил ее пробить по центральной базе данных Фрэнка Макензи и его родителей.
— Все… С вами все в порядке, шеф? Вы… вы не пришли вчера вечером домой, я приготовила карри и…
— Рона, пожалуйста. Это очень срочно.
— О-о… Конечно.
— Перезвони мне. — Я закончил разговор и сунул мобильный телефон в карман. — Элис, ты готова?
Кивок.
Мы вдвоем загрузили Драммонда в багажник «БМВ» — руки в наручниках за спиной, лицо в синяках и сочащихся кровавых ссадинах. Свернутая в комок рубашка вместо кляпа. Элис положила рядом с ним домашний компьютер и ноутбук, затем пошла в дом за компакт-дисками.
Я наклонился и шлепнул грязного ублюдка.
Он мигнул мне опухшими, налитыми кровью глазами.
— Слушай, Драммонд, если с Кети что-то случится, я лично припаркую эту машину посреди парка Монкюир и подожгу ее. А ты будешь лежать в багажнике.
