— Вы совершенно правы, — подтвердил Джейсон Радд. — Где-то в начале беременности Марина подхватила коревую краснуху, и впоследствии доктор сказал ей, что умственная отсталость ребенка объясняется именно этим. Что никакой дурной наследственности или чего-то в этом роде нет. Доктор думал, что таким образом облегчит ее страдания, но легче ей не стало. Она так всю жизнь и не знала, когда и от кого ей передалось это заболевание.
— Почти всю жизнь, — поправила его мисс Марпл. — Но однажды по этим ступеням поднялась совершенно незнакомая ей женщина и рассказала об этом… Да не просто рассказала, а при этом вся сияла от радости! Она явно гордилась тем своим поступком! Считала, что проявила силу духа, мужество и изобретательность, когда поднялась с постели, наложила на лицо косметику, пошла на встречу с актрисой, от которой была без ума, и даже получила у нее автограф. Она ведь хвасталась этим всю жизнь. Хитер Бэдкок никому не хотела навредить, никогда, но люди, подобные ей (и моей старой подруге Элисон Уайлд), способны причинить много вреда, потому что они — нет, недобрыми их назвать нельзя, добротой они как раз наделены, — потому что они не в состоянии прикинуть, как их поступки могут отразиться на других. Хитер Бэдкок всегда прикидывала, чем тот или другой поступок обернется для нее, а остальное ее совершенно не занимало.
Мисс Марпл чуть кивнула, как бы соглашаясь с собственными мыслями.
— Вот она и умерла, а причиной стал пустяк из ее прошлого. Можете себе представить, что пережила Марина Грегг в минуту их встречи! Думаю, мистер Радд очень хорошо это понимает. Все эти годы в ней, я думаю, тлела ненависть к неизвестному человеку, ставшему причиной ее трагедии. И вдруг этот человек — женщина! — оказывается перед ней лицом к лицу. Женщина радостная, веселая, довольная собой. Для Марины Грегг это было чересчур. Имей она время подумать, успокоиться, расслабиться и отвлечься… но она не дала себе этого времени. Перед ней стояла женщина, отнявшая у нее счастье, отнявшая разум и здоровье у ее ребенка. Наказать ее! А еще лучше — убить! К сожалению, орудие убийства оказалось под рукой. Она носила с собой это знаменитое средство, «Калмо». Довольно опасное средство, потому что стоит превысить дозу… Совершить убийство оказалось очень легко. Она опустила лекарство в свой собственный бокал. Если бы кто и заметил, что она это сделала, наверняка не придал бы этому значения, решил бы, что она хочет себя взбодрить или, наоборот, успокоиться, — к этому все привыкли. Возможно, один человек все-таки заметил, хотя сильно сомневаюсь. Я говорю о мисс Зелински, но могло статься, что она просто догадалась. Свой бокал Марина Грегг поставила на столик и тут же толкнула Хитер Бэдкок под локоть, и та расплескала свой коктейль на новое платье. И тут в этой истории возник некий ребус, а почему? Потому что некоторые люди не умеют пользоваться личными местоимениями.
Помните, — обратилась она к Дермоту, — я вам рассказывала про горничную, которая путалась, когда по телефону ее просили что-то передать? Здесь вышло что-то похожее. Я знала лишь то, что Глэдис Диксон сказала Черри — а именно ее беспокоила судьба платья Хитер Бэдкок, на которое выплеснулся коктейль. Но странная штука, сказала Глэдис, она вроде бы сделала это нарочно! Так вот, «она», на которую ссылалась Глэдис, была вовсе не Хитер Бэдкок, это была Марина Грегг! Глэдис сказала: «Она сделала это нарочно!» То есть Марина Грегг толкнула Хитер Бэдкок под локоть. Не случайно, а вполне намеренно. Мы знаем, что она стояла совсем рядом с Хитер, потому что отерла платком не только платье Хитер, но и свое, а уже потом сунула Хитер свой коктейль. Это, если вдуматься, — мисс Марпл словно размышляла вслух, — было блестящее убийство, просто блестящее. Понимаете, оно было совершено под влиянием момента, без всякой паузы на обдумывание, подготовку. Она захотела, чтобы Хитер Бэдкок умерла, и через несколько минут та была мертва. Скорее всего, Марина Грегг даже не поняла серьезности того, что совершила, наверняка не осознала, какой опасности подвергает при этом себя. Зато все это она поняла и осознала потом. И ее охватил страх, кошмарный страх. Она боялась, что кто-то видел, как она подсыпала отраву в свой бокал, как намеренно толкнула Хитер Бэдкок под локоть, что кто-то обвинит ее в отравлении Хитер Бэдкок. Она увидела только один выход из положения — представить дело так, будто убить хотели ее, будто предполагаемой жертвой была она. Первым, кому она подбросила эту мысль, был доктор. Однако она велела ему не говорить об этом мужу — видимо, знала, что мужа провести не удастся. Она вытворяла нечто немыслимое. Писала себе записки и умудрялась находить их в самых неожиданных местах в самое неожиданное время. Подсыпала отраву в свой собственный кофе на студии. Собственно, раскусить ее игру было достаточно просто, задумайся кто-нибудь над этим всерьез. И один человек ее раскусил.
— Это лишь ваша теория, — заметил Джейсон Радд.
Мисс Марпл взглянула на него.
— Пусть так, если угодно, — согласилась она, — но вы, мистер Радд, прекрасно знаете — я говорю правду. Ведь так? Знаете, потому что все знали с самого начала. Потому что при вас Хитер Бэдкок упомянула про коревую краснуху. Вы знали и изо всех сил стремились защитить жену. Но вы не представляли, каких затрат потребует от вас эта защита. Не представляли, что замять одну смерть — смерть женщины, которая, могли считать вы, сама навлекла на себя кару божью, — этим дело не ограничится. Последовали другие смерти — Джузеппе… Правильно, он был шантажист, но все-таки человек. Умерла Элла Зелински, к которой вы, как я понимаю, относились с большой симпатией. Вы изо всех сил стремились не только защитить Марину, но и помешать ей совершить новое зло. Хотели увезти ее куда-нибудь подальше отсюда. Старались, чтобы она все время была у вас на глазах, чтобы больше ничего не случилось.
Она смолкла, подошла к Джейсону Радду и мягко коснулась рукой его запястья.
— Мне вас очень жаль, — сказала она. — Очень. Я прекрасно понимаю, какие мучения выпали на вашу долю. Вы ведь так ее любили, да?
Джейсон Радд чуть отвернулся.
— Это, я полагаю, ни для кого не секрет, — сказал он.
— Она была таким прелестным созданием, — мягко заговорила мисс Марпл. — И обладала таким чудесным даром. Пылкая, страстная, она умела всей душой любить и всей душой ненавидеть, но под ее ногами всегда была зыбкая почва. Это прискорбно, но многие ощущают эту зыбкую почву под ногами с самого рождения. Она не умела расстаться со своим прошлым, а будущее видела лишь таким, каким оно ей казалось. Она была выдающейся актрисой, была прекрасной, но очень несчастной женщиной. А какая это была блестящая Мария, королева Шотландская! В этой роли я никогда ее не забуду.
На лестнице вдруг появился сержант Тиддлер.
— Сэр, — обратился он к старшему по званию, — можно вас на минуту?
Крэддок обернулся.
— Сейчас вернусь, — сказал он Джейсону Радду и пошел к лестнице.
— Помните, — крикнула ему вдогонку мисс Марпл, — несчастный Артур Бэдкок тут совершенно ни при чем. Он пришел на прием, чтобы взглянуть на женщину, на которой много лет назад был женат. А она его даже не узнала. Верно? — спросила она Джейсона Радда.
— По-моему, не узнала. Во всяком случае, мне она не сказала об этом ни слова. Едва ли, — задумчиво добавил он, — она могла его узнать.
— Возможно, — мисс Марпл кивнула. — Так или иначе, у него и в мыслях не было ее убивать или совершать нечто подобное. Помните об этом, — еще раз воззвала она к Дермоту Крэддоку, который уже спускался по лестнице.
— Уверяю вас, ему ничего не грозит, — заверил ее Крэддок. — Но когда мы узнали, что он был первым мужем мисс Марины Грегг, мы не могли его не допросить. Не тревожьтесь о нем, тетушка Джейн, — почти пробормотал он себе под нос и поспешил вниз.
Мисс Марпл повернулась к Джейсону Радду. Он стоял, погруженный в свои мысли, глаза смотрели куда-то вдаль.
— Вы позволите мне взглянуть на нее? — попросила мисс Марпл.
Секунду-другую подумав, он кивнул.
— Да, пожалуйста. Мне кажется, что вы… очень хорошо ее понимали.
Он повернулся, и мисс Марпл последовала за ним. Он вошел в большую спальню и чуть раздвинул занавески.
На постели, словно в большой белой усыпальнице, лежала Марина Грегг — глаза закрыты, руки сложены на груди.
Вот так, подумала мисс Марпл, могла лежать и Леди из Шалотта, лежать в лодке, что везла ее к замку Камелот. А рядом, погруженный в глубокое раздумье, стоял человек с грубыми и некрасивыми чертами лица — его вполне можно было принять за Ланселота.
Мисс Марпл негромко произнесла:
— Для нее большое счастье, что она… приняла роковую дозу. Смерть — другого способа спастись у нее не было. Большое счастье, что она приняла роковую дозу… или… ей предложили ее принять?
